О чём поёт океан?

Валерия Анненкова

Родилась 19 августа 2001 года в с. Хороль Хорольского округа Приморского края.
С 15 лет писала стихотворения и рассказы, публиковала свои произведения на таких интернет-платформах, как «Книга фанфиков», Ryfma, с 2020 года выпускала свой роман в жанре исторического триллера через электронное издательство «Литрес».

Ночь невидимой паутинкой оплетает город, щедро рассыпая по тёмному небосводу серебряные искры, так похожие на августовскую росу. Их блеск напоминает о детстве. До боли, почти до беззвучного хруста где-то меж рёбер, там, где спешно бьётся сердце, подобно трепету крыльев резвой белой чайки. А ведь уже начало осени и роса уже не такая сверкающая. Да и многое уже не такое, как в детстве.
Вода в чайнике закипает быстро, с оглушающим бульканьем возвращает к реальности, прогоняя жужжащие в голове мысли. Завтра волейбол. Она не может предать. Ни себя! Ни команду! Ни страну! Назад пути нет, только вперёд!
Усталый вздох. Скорее, даже болезненный. Осталось меньше суток до чемпионата – на душе неспокойно. Девушка, вновь поправляя выбившийся из небрежной причёски светло-русый локон, в сотый раз быстрыми шагами обходит небольшой столик, а через мгновение бессильно опускается в кресло. Бросает дрожащий от слёз взор на стол, где лежит недоеденное пян-се. Тонкую ленту бледно-розовых губ пронзает судорожная улыбка. Она их редко ест: не положено по рациону, нет времени сбегать за ними в перерыве между тренировками. Но не сегодня.
Дедушка. Он так любил эти паровые пирожочки, что согревали его и без того всегда тёплые, расцелованные солнцем смуглые руки осенним утром, беспощадно скованным цепями владивостокского тумана. Он всегда покупал два пирожка. Себе и ей. Даже когда она говорила, что не хочет завтракать, он брал два, зная, что через час-другой она проголодается. Даже тем мрачным, последним утром год назад, когда ему едва хватало сил, чтобы идти, а не волочить ноги, он не изменял своей традиции.
Разбудил рано. Часов в пять утра, сказал собираться, но не брать с собой тяжёлую сумку, ибо «морю много не надо». Позже купил пян-се и попросил соседа отвезти в то место, о котором вчера договаривались. Неспешными шагами прошёл вслед за внучкой, покидая тёмную и тесную, словно большой спичечный коробок для людей, прихожую. Медленно, сдерживая трепет непослушных костлявых рук, дважды повернул ключ в замочной скважине и вышел из подъезда.
Всю дорогу смотрел в окно на свинцовое августовское небо, иногда отвлекаясь на старые карманные часы, будто с ужасом ожидая, когда же лента отмеренного ему времени оборвётся. Спешить было куда.
Место она узнала сразу – мыс Тобизина. В последний раз они были там пол её жизни назад, когда она девочкой девяти лет беззаботно бегала в густой зелёной траве, то и дело останавливаясь и осторожно приближаясь к краю, чтобы посмотреть на изумрудные ленты шумного моря. Тогда скалы казались такими огромными, словно великаны из мифов и сказок. Теперь всё по-другому, только море всё такое же лазурное и шумное, будто полное жизни и юности, несмотря на пронёсшиеся под палёным солнцем сотни, тысячи лет. Только почему?
Шли долго. Местами дедушка останавливался, чтобы отдышаться, потом вовсе присел на камень, достал из старого тёмно-болотного рюкзака контейнер с пян-се, протянул один внучке.
– Знаешь, почему я всё это устроил? – спросил он своим тихим голосом и, встретив ответ в форме пожатия плечами, улыбнулся. – Через год ты поедешь на чемпионат, бельчонок!
Он всегда её так называл. Очень она напоминала ему бельчонка, которого дедушка встретил в период отдыха в санатории «Шмаковка». Такая же резвая и любопытная с детства.
– Деда, ну ты чего? – встрепенулась девушка. – Это ещё не точно…
– Поедешь! – в шутку строгим тоном приказал дедушка. – Ты столько лет к этому шла. Не бросать же мечту ради старика. – Задор, с которым он начал, быстро сошёл на нет, лицо его помрачнело, и дедушка торопливо откусил кусок пирожка. Прожевал и продолжил: – А потом… знаешь, я видел многое, что бывало с нашей страной: и хорошее, и плохое. Когда я был маленьким, мы с ребятами мечтали о так называемом светлом будущем, представляли, как здорово будет жить нам в зрелости и в старости. Из всего, что я понял за свою жизнь, – то, что живу я в великой стране, воспитавшей столько талантов, что, кажется, на небе звёзд меньше, чем имён на страницах летописи славы России, что пишет поэтесса-вечность. И я верю, что однажды твоё имя заслуженно займёт одну из строк. Хотел бы я быть рядом…
– Ты будешь… – ответила она, кусая пян-се, и вдруг, словно опомнившись, оробела.
«Ему жить не более двух месяцев» – слова, подобные оглушающему раскату грома, воскресли в памяти. Она же видела его анализы, разговаривала с доктором.
Опухоль. Она знала о ней, но дедушке не говорила. Так спокойнее. Легче жить, будто в сетях накликанного на саму себя забвения, только бы не засыпать, уткнувшись носом в мокрую подушку. Но он сам догадался, что время скоро застынет для него, погрузив его разум в вечную тьму.
– Ты права… я буду. Всегда буду рядом. – Он осторожно коснулся точки меж рёбер. – Здесь. Всегда. Только пообещай мне, что ты не будешь бояться. Никогда.
– Это сложно.
– Всё в мире сложно, – он отвёл взгляд. – Но ты взгляни на море: ветер так рьяно кидается на него, желая иссушить, но ему удаётся лишь растормошить водную гладь. Глубину вечного океана мгновенному ветру не постигнуть. – Дедушка прищурился. – А ведь именно волнами море высекает на скалах послание небу, такому же вечному и умиротворённому. И мудрость в том, что море, частица океана, терпеливо, спокойно и уверенно, потому его письменам не страшны порывы воздуха. Так же и ты – имей терпение, не переживай и верь в свои силы. Ты – часть команды, страны. Так борись и не отступай!
Окинул беглым взглядом только что успокоившуюся водную гладь, которую восходящее солнце будто осыпало сверкающими самоцветами. Алая лента зари, подобно артерии, пульсирующей под матовой кожей, разорвала объятия тёмного океана и бледного небосвода. Так было и вчера, и десять, и сто, и тысячу лет назад. Так будет и после. Вечная песнь прибоя о любви ко всему живому: к каждой травинке, до которой солёные капли так мечтают дотянуться, к каждой спрятавшейся в камнях змее (от юркого тигрового ужа до сонного щитомордника), к каждому рыжему пушистику-лисёнку.
– За твоей спиной будет не просто опыт и десяток лет тренировок. За твоей спиной будет маленький, но прекрасный мир, где прошёл этот десяток. За твоей спиной Россия!..
Его не стало через неделю. Казалось, ещё было много времени, впереди ожидали новые прогулки вдоль берега, очередное посещение в выходной маяка Токаревского, а в начале сентября – долгожданная поездка в Славянку, по плану минуя «Кедровую падь» и «Землю леопарда». Дорога долгая, но стоящая, чтобы через расступившуюся пелену дождя разглядеть хасанский скалистый берег. Так много планов о посещении мест детства.
Она обязательно ещё и посетит. А пока…
Вдох. Лёгкие наполняет прохладный воздух, не такой, как на побережье, но достаточный, чтобы вдохнуть полной грудью.
Мяч уже над головой. Сердце бьётся ровно, как волны, что только набирают разгон. Она спокойна, как океан. Она верит в свои силы, и урагану сомнений не сломить её волю.
Шаг. Назад отступать нельзя. За спиной – Приморье. За спиной – Россия.
Удар…

Конверт

На пыльной полке,
Меж старых книг,
В седом осколке
Чужих интриг
Ненужный лист лежит.
Лежит он тенью лет былых,
Впитав слова с гранитных плит,
Улыбки, радость нулевых.
Конверты даты помнят:
Вот девять-ноль – Чечня, и Цой, и слёзы;
Вот восемь-ноль – Афган, успех и мишка;
Семь-ноль – кино, Вьетнам и грёзы;
Шесть-ноль – апрель, Гагарин – вспышка!
Пять-ноль – вдруг – Че, свобода, Куба!
Четыре-ноль – Рейхстаг, победа…
Конверт возьмёт негрубо
Мальчишка. Позовёт соседа.
Может быть, Саша,
Может быть, Вова,
Важно одно: уставши,
Прочтёт он два слова:
«Помнить» и «Верить», – понятные всем.
Но спросят их однажды:
«Уж ныне помнить-то зачем?»
Зачем? А чтобы жить мог каждый!

К тебе

К тебе, святою кровью славы порождённой,
В час смуты русским воином защищённой,
Мои слова обращены к тебе,
Страна моя! Будь стойкою в борьбе!
Ты войн видала больше ста
И без трепета осеннего листа
Достойно все невзгоды превзошла,
Мир поколеньям нашим принесла,
Где место для сегодня-завтра есть,
Где предков подвигов не счесть,
Где шарик пёстрый держит детская рука,
Где вера в Родину для всех и свята, и крепка.
Кровь воинов наших сталь веками закаляла:
От битвы Невской до Полтавы,
От Бородинского сраженья до Брусилова
прорыва,
От Сталинграда до Берлина –
Нет битвы той, что русскому не взять.
Нет решенья, о котором не сказать.
Так пусть не меркнет солнце над тобой,
Россия, пепел с плеч стряхни – и снова в бой!
Вперёд за счастье, небо, детский смех!
Вот-вот настанет мир для всех.
Вперёд в «прекрасное далёко».
Оно придёт, оно не так жестоко…