Поэтический венок Есенину

Глеб ГОРБОВСКИЙ

ДОРОГА В КОНСТАНТИНОВО

Трава, тяжёлая от пыли.
Ночь в проводах жужжит, как шмель.
…А ведь Есенина убили,
Не вызвав даже на дуэль.
За красоту, за синь во взгляде!
Так рвут цветы, так мнут траву.
Его убили в Ленинграде,
Где я родился и живу.
И, чтоб не мыслить о потере,
Снесли тот дом, где он… затих.
Но и в фальшивом «Англетере»
Витают боль его и стих…

…Вчера, сложив печаль в котомку
И посох взяв опоры для,
Я вышел в призрачных потёмках
Тайком из города – в поля,
Туда – в зелёное… Где птицы…
Где нам глаза его цвели…
За убиенного в столице
Просить пощады у Земли…


Николай ДМИТРИЕВ

* * *

Под Рязанью визжат поросята,
И закрыт станционный буфет,
И старухи в окошко косятся
На медлительный жёлтый рассвет.
Мне шестнадцать – к Есенину еду,
Крепко томик сжимаю рукой
И со всеми вступаю в беседу:
Где такое село над Окой?
Вот проснулся мужик – грудь нагая.
«Не подскажете, где же он жил?»
Тот сидел и сидел, постигая,
Помолчал и про клён заблажил.
И старуха в тулупчике ветхом
Прочитала про цветь и про синь.
«До Рязани, – сказала, – доехай
И в райкоме про всё расспроси».
…Я вернулся – с грошами сурово,
И назад – хоть попутку лови,
С пониманьем, что главное – слово,
А он ставил его на крови.
Чтоб всегда – и в дожди, и в метели –
Пробирались на берег Оки,
Чтоб поменьше, уставясь, глазели
На цилиндры и на пиджаки.
Чтоб звучало тревожно и свято
Над толпою забывчивых лет,
Даже если визжат поросята
И закрыт станционный буфет.


Юрий ПАРКАЕВ

ЕСЕНИН

С модной тростью,
В смокинге цивильном
Он ходил,
Шокируя цилиндром
Революционную Москву:
Барду,
Избалованному славой,
Нравилось
Мальчишеской забавой
Волновать неверную молву.
А ночами
Мастером суровым,
Раздвигая
Зрение над словом,
Он вгрызался в недра языка.
Каторжна
Была его работа.
Но светлы
Мгновения полёта
Над рябым листом черновика.
…Снова
Неожиданным ознобом
Он идёт
По сумрачным сугробам
Сквозь колонны скорби и любви,
Чтобы снова вспыхнуть,
Как легенда,
Воплотившись
В бронзу монумента,
В храм нерукотворный на крови.
Грустный,
Словно музыка из сада,
Нежный,
Словно лепет звездопада,
Вечный, словно солнечный восход,
Кто же ОН,
Как не сама ПРИРОДА, –
Юноша,
Пришедший из народа
И ушедший песнею в народ?!


Михаил ДУДИН

* * *

Душа – навыворот! Рубаху
Рванув от ворота с плеча –
С такой душой идут на плаху
Иль убивают палача.

И он из тех, из настоящих,
Перекричал и смех и плач:
«Я сам души своей приказчик,
Судья, и жертва, и палач».

Есть в мире высшая свобода
Души возвышенно-большой:
Отдать себя душе народа
И стать потом его душой.

Идёт рассвет из-под Рязани,
И тает месяц запятой:
«Ах, мальчик с синими глазами!
Ах, золотистый-золотой!»

Мне всё мерещится, сдаётся,
Что я печаль твою сотру.
А голос льётся из колодца,
Поёт и плачет на ветру.

И стонет выпь, и утка крячет,
И по осенней стороне
На смерть и подвиг всадник скачет
Один на розовом коне.


Татьяна СМЕРТИНА

* * *

Любой березняк –
По Есенину звонница!
Никто уже так
Перед ней не помолится.

У нас деревень
Нынче тыщи разрушено.
И злато полей
По ветрам буйным пущено.
Увечье земли
Как от гнёта тиранского.

К чему мы пришли
Без уклона крестьянского?

Как храм, березняк
В честь Поэта возносится.
Никто уже так
На нож правды не бросится.


Людмила БАНЦЕРОВА

СВОЯ СТОЛИЦА

Тает в дымке листопад,
В мелководье день струится.
Мне деревья говорят:
– Поезжай в свою Столицу!
Там ведь осенью светло,
И дождей грибных немало.
Мне б укрыться под крыло,
Под крыло её – устало…
И печаль свою и грусть
Отыщу в толпе глазами.
И по улочкам пройдусь
Лихо, с верными друзьями.
Что мне Мир – дорожный прах?!
Еду я в свою Столицу.
На горящих деревах
Солнце там давно гнездится…
Тает в дымке листопад,
И опять в круженье люди.
Я стою у белых врат –
Может, кто меня полюбит?
Здесь ведь осенью светло,
И такой покой рассеян.
И созвездий намело,
Где бродил Сергей Есенин…


Виктор КАРПУШИН

* * *

Крылами машут ветры во поле,
Сомнения мои – не в счёт.
Весь белый свет дожди заштопали,
Но времечко сквозь швы течёт.
Подтачивает корни берега
И обнажает боль и грусть.
Желтоволосый мальчик бегает.
Храни его, святая Русь!
Луна дрожит, как лист осиновый,
Обманчив утренний покой.
Прощай, селенье Константиново,
Живи есенинской строкой.
Дороги смотрят недоверчиво,
В туман, в себя погружены.
И тихий разговор: «До вечера…
До вечности… до тишины…»


Вячеслав БОГДАНОВ

ПАМЯТИ ПОЭТА

И пускай я на рыхлую выбель
Упаду и зароюсь в снегу…
Всё же песню отмщенья за гибель
Пропоют мне на том берегу.
Сергей Есенин

Улеглась в гостинице гульба,
Жёлтый мрак качался в коридоре.
Как смогла ты,
Подлая труба,
Удержать такое наше горе?!
Не вино сдавило вдруг виски,
Не метель,
Что выла, словно сука, –
Это пальцы подлостей людских
Прямо к горлу подступили туго.
Спал подлец,
Напившись в кабаке,
Над поэтом зло набалагурясь…
Смертный миг…
Лёд треснул на Оке…
Только мать на всей Руси проснулась…
Что же ей почудилось тогда?
Может быть,
Взаправду увидала,
Как с небес
Горючая звезда
На крыльцо морозное упала.
И зажгла зарю в селе звезда.
Мать у русской печки суетилась.
По снегам глубоким,
Как беда,
Весть на санках к дому подкатилась.

Рухнул месяц с голубых высот.
И берёзы
В дымной круговерти,
Словно петлю,
Рвали горизонт
И стонали голосом бессмертья.


Виктор БОКОВ

ПАМЯТИ ЕСЕНИНА

На Ваганьковском кладбище осень и охра,
Небо – серый свинец пополам с синевой.
Там лопаты стучат, но земля не оглохла –
Слышит, матушка, музыку жизни живой.

А живые идут на могилу Есенина,
Отдавая ему и восторг, и печаль.
Он – Надежда. Он – Русь. Он – её
Вознесение.
Потому и бессмертье ему по плечам.

Кто он?
Бог иль безбожник?
Разбойник иль ангел?
Чем он трогает сердце
В наш атомный век?
Что все лестницы славы,
Ранжиры и ранги
Перед званьем простым:
Он – душа-человек!

Всё в нём было –
И буйство, и тишь, и смиренье.
Только Волга оценит такую гульбу!
Не поэтому ль каждое стихотворенье,
Как телок, признавалось:
– Я травы люблю!

И снега, и закаты, и рощи, и нивы
Тихо, нежно просили:
– От нас говори!
Не поэтому ль так охранял он ревниво
Слово русское наше, светившее светом зари?

Слава гению час незакатный пробила,
Он достоин её, полевой соловей.
Дорога бесконечно нам эта могила,
Я стою на коленях и плачу над ней!


Анатолий ГРЕБНЕВ

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН

Не о том ли всю ночь,
Безутешен,
Бьётся ветер
И плачет навзрыд,
Что Есенин убит, и повешен,
И повешенным в землю зарыт?

Сатанинские тёмные силы,
Превращая в пустыню страну,
Знали:
В лучшем поэте России
Убивают Россию саму!
Стал для русского
В счастье и в горе
Всех дороже
Мятежный певец.
До сих пор
У России на горле
От петли
Не проходит
Рубец!


Валерий СУХОВ

ЕСЕНИНСКАЯ ОСЕНЬ

Вот и нас есенинская осень
Осенила золотым крылом.
Всё заметней индевеет проседь.
И грустим всё чаще о былом.

Утонула в сумерках дорога,
По которой молодость ушла.
Как листок, трепещет одиноко
На ветру продрогшая душа.

Что ж. Выходит, наша песня спета.
Наступает холодов пора,
И согреют грудь стихи поэта,
Как тепло осеннего костра.


Евгений ЮШИН

ЕСЕНИНУ

Поёт мужик в полуночном трамвае,
Что клён опал, что клён заледенел.
В его глазах дымится, вызревая,
Слеза, с которой сладить не хотел.

Тверским кольцом повенчан с высшей музой,
Стоишь, в свои мечтанья погружён.
Мой нежный хулиган, я тоже русый,
Я тоже русской песней обожжён.

Очнись, Сергей, у нас в России осень.
И хорошо, бродя березняком,
Раскланиваться с каждою берёзой,
С которой хоть немножечко знаком.

Пойдём туда, где около дороги
Заря примерит платье из парчи,
Где на мозолях пашен, слава Богу,
В земных поклонах трудятся грачи.

Искристой далью водку запивая,
С души одёрнем городскую спесь.
И может быть, в полуночном трамвае
Хмельной мужик мою затянет песнь.
Сергей БЕЛОВ

* * *

Нежная магия слов.
Есть на Руси имена.
Пушкин, Есенин, Рубцов
Будут во все времена.
В строфах поэтов – любовь,
Сердцем согретая грусть.
Каждый из них был готов
Душу отдать за Русь.


Владимир ФИРСОВ

НА РОДИНЕ ЕСЕНИНА

Ещё не поросли тропинки,
Что слышали твои шаги.
И материнскою косынкой
Ещё пестрят березняки.
И говор леса, говор дола,
И говор горлинок в лесах
Зовут тебя к родному дому,
Счастливого или в слезах.
Им всё равно, каким бы ни был, –
Найдут и ласку, и привет.
По вечерам играет рыба
И бабочки летят на свет.
И розовеющие кони
В закатном отсвете храпят.
И в голубых туманах тонет
Пугливый голос жеребят.
Всё ждёт тебя.
Всё ждёт, не веря,
Что за тобой уж столько лет
Как наглухо закрыты двери
На этот самый белый свет.
Ты нам оставил столько сини!
А сам ушёл, как под грозой,
Оставшись
На лице России
Невысыхающей слезой.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.