Про счастье

Татьяна Прудкогляд

Татьяна Владимировна Прудкогляд – профессор департамента коммуникаций и медиа Школы искусств и гуманитарных наук, известный издатель и поэт, член Союза писателей России.
Поэтические книги «Татьянин день», «Возраст любви», «Ведь это счастье – просто жить», «В городе моей любви», диски с песнями и романсами на её стихи, многочисленные публикации в альманахе «Литературный Владивосток»,
журналах «Дальний Восток» (г. Хабаровск), «Поэзия. Двадцать первый век от Рождества Христова» (г. Москва) и других хорошо знакомы
любителям поэзии.
Лауреат I премии городского конкурса «Мой город у моря» (Владивосток, 2015) в номинации «Литература».


Одна

На кухне ночью половицы тёрла –
Простое средство от тоски и бед.
И думала про сопки, вечер тёмный
И горной речки торопливый бег.
Про маму, проверявшую тетрадки,
Про прежний и такой уютный дом.
Как пахли руки бабушкиной грядкой,
А утро – кипячёным молоком.
Про то, что душу тронуло и мучит,
Ручьёв, проток свободная вода…
Просвет распадка и святая участь –
Шагать по тропам в утренний туман.
…А вот теперь пора начать сначала,
Стихи забросить, прежнее – не в счёт.
Кленовый лист прикладывая к ранам,
Подумать о не сбывшемся ещё.
О первой грусти с этим человеком…
О встречах, оживляющих на треть.
Ах, утро, дай дышать с ним первым снегом,
В его глаза вечерние смотреть.

* * *

Зима… И вечер синий-синий…
Трещит мороз, искрится иней,
А я бреду среди прохожих –
Чуть торопливых, непохожих –
Одна. Почти совсем одна…
Скольжу по синим-синим лужам,
Никто, почти никто не нужен.
Машу подаренным портфелем,
В трамвай протискиваюсь еле
И застываю у окна…
Зима и синий-синий вечер.
Я доезжаю до конечной.
Стекло губами согреваю
И вижу – словно неживая,
Висит на ниточке луна…
И снова вдаль пустой и гулкий
Трамвай по тихим переулкам
Среди домов уснувших, тёмных
Скользит послушно и бездомно
К твоим глазам – глазам без дна…
Зима…

* * *

Город детства… Улица Толстовская.
Память детства – лето, старый дом
И трава душистая до пояса,
Где ловили бабочек сачком.
Улица – деревня в центре города,
Палисадник, георгины, зной.
На задворках дома заколдованный
Глаз колодца, мшистый и пустой.
На губах – ранеток поздних привкус.
Душный и таинственный чердак,
Светлячков ночных за домом искры –
Все когда-то… В четырёх шагах
Дом другой и улица короче.
Но замру и вспомню средь огней
Тёплую смородину в бидончике,
Бочку, что полна была дождей.
А под вишню брошены тетрадки –
За калитку кличет детвора…
Лето. Полдень. Радостно и жарко –
Улица Толстовская вчера.

* * *

Семнадцать мне. Зима. Всё необычно.
Жду сессию. Хожу на первый курс.
Учу английский и на всех богов молюсь,
Которых изучаем по античной.
Себе я нравлюсь. В дареный портфель
Кладу тетрадку общую и ручку –
Единственная бабушкина внучка,
Родителей излюбленная дщерь.
…Двор подметён. И огородик пуст.
Морозцем разукрашено окно.
Трещат дрова. Уютно и тепло.
Под полотенцем – пирожки с капустой.
Уж дом снесён, и жилмассив растёт,
Асфальт блестит по улице Толстовской.
Но бабушкина вишня расцветёт,
Как только разогреется на солнце.
Года идут, а бабушка, как встарь,
Затеет тесто, будет ждать к обеду.
Я на свиданье с первым курсом еду…
А дочь уж тычет пальчиком в букварь.

* * *

Всегда у прошлого в долгу,
Вмещаем радости в заботу.
Однажды утром забреду
На бухту Тихую в субботу.
Там бабушка откроет: «Ты?
Как ты надумала? Вот радость!»
И от привычной суеты
Пройдёт недельная усталость.
Она начнёт варить и печь,
И руки заснуют в надежде…
Привычки пробую сберечь –
На сундуке сижу, как прежде.
Здесь словно маленький музей
Прошедших чувств и вдохновений,
И в тишине ушедших дней
Воспоминанья откровенней.
Здесь лупоглазый хоровод
Моих несломанных игрушек,
И кто-то за руку берёт,
И осторожно тронет душу…
…Сниму с лица чужую тень,
Погрею лоб у чашки с чаем…
У очага проходит день –
Он завтра чуть теплее станет.

Про счастье

Город поздний застывшей улицей
Поторопит меня домой.
Капюшоном пальто сутулится,
Бьётся красный шарф за спиной.
В этой спешке вечернего города
На ходу отмечает взгляд,
Что забыли с трамвайного провода
Снять табличку про листопад.
Я бегу, тороплюсь. А вечером
Поздний ужин на стол подают
И читают газеты вечные,
Ждут и чай с земляникой пьют.
Лифт взлетит на этаж последний,
Дверь не заперта, как всегда…
…Спать укладывая четырёхлетнюю,
Вдруг услышу такие слова:
«Мама, а из чего сделан человек?»

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.