Валентин СУХОВСКИЙ

Валентин Суховский

Валентин Суховский служил в народном ансамбле песни и пляски, работал в редакциях северных газет. Окончив Литературный институт, работал в журналах «Наш современник», «Встреча», газете «Гудок», редактором издательства «Советский писатель». Лауреат литературных премий им А. Фадеева, Н. Некрасова, Д. Кедрина «Зодчий», В. Богданова «Светунец», «Традиция». Член Союза писателей России и Союза журналистов Москвы. Автор 21 книги и 50 песен. Руководит литстудиями «Муза и лира» и «Златоуст». В течение многих лет был членом бюро поэтов Московской писательской организации. Академик Международной академии русской словесности, академик Международной славянской академии, член-корреспондент Академии поэзии, Академии российской словесности и Академии российской литературы, полковник казачьих ­войск. Награждён Грамотой Министерства культуры РФ, Патриаршей грамотой, дипломом Союзного государства России и Беларуси, Золотым дипломом Международного славянского литературного форума «Золотой витязь», грамотами Правительства Москвы, медалью «300 лет Российскому флоту», золотыми медалями Есенина и Фадеева, медалями Пушкина, Лермонтова, Ломоносова, Некрасова, Бунина, орденами Ломоносова, «За заслуги перед казачеством», «За службу России», «Вера и верность».

---

Памяти Вячеслава Богданова

Для души открываю я заново,
По стихам о них зная давно,
Родные места Вячеслава Богданова,
Так, видно, судьбой суждено.

Дорогой, беседуя с Сошиным,
Мы вдаль горизонта глядим.
Для брата он сделал немало хорошего,
А сколько же дел впереди!

В стихах Вячеслава просторы тамбовские
С уральской слились высотой.
Лицо его русское, внешне неброское,
Душевной влекло красотой.

Как часто в застолии дружеском
Глаз Славиных свет голубой
И недругов обезоруживал,
И был для друзей как родной.

Дарил ли Орлов нам Сергей
покровительство
Иль Марков сводил Алексей –
Мы знали поэзии русской величество,
Всех Слава душой был светлей.

И оттого оказался ранимее;
Болел за Тамбов и Урал.
Душа его светит свечой негасимою
Для всех, кто Богданова знал.

 

Пушкин

Родился он под звучную капель
Среди цветенья соловьиным летом.
А умер Пушкин, как ушёл в метель,
И всё скорбит Россия о поэте.
Божественною музыкой стихов
Он сердце русское возвысил и восславил.
И Пушкиным Москва гордиться вправе
Как величайшим из своих сынов.
Явил он в чудных образах любовь
То в муках ревности, то на волне восторга.
И за любовь, за честь он пролил кровь.
На смерть его Россия стон исторгла.
Навечно остаётся он в умах
Всех любящих его язык певучий,
И не кометой, не звездой падучей,
А незакатным солнышком в сердцах.

 

Памяти Ивана Бунина

Сколько гибло в кровавых годах!
Как же смог вырваться Бунин?!
Импульсивен он был и разумен
В дивной прозе и ярких стихах.

Искромётность пылающих чувств
И оттенки тончайшие смысла
Он душою, как коромыслом,
Перенёс на алтарь свой искусств.

Из глубинной Руси, от Ельца,
Просиял надо всею Европой.
Сердца боль, русской нации ропот
Он, страдая, пронёс до конца.

Среди стольких героев его
Есть немало возвышенных духом.
Он ушёл из России в разруху,
Но осталась она дорогой,

Дорогой и любимой до слёз,
Как и Бунин, любимый Россией,
Бури страшного века осилил.
Как люблю я мир бунинских грёз!

* * *

Запущено отчее поле…
Зачем я в чаду городском,
Где крик человеческой боли
Не слышен в потоке людском?

– Постой, погоди-ка немного, –
Дрожит человеческий крик.
Меня захватила дорога,
Мне некогда глянуть на лик.

Душа – милосердье державы,
И совесть – основа во всём.
Угодники призрачной славы,
Во имя чего мы живём?

Как часто витийствуют хамы,
Калеча младенческий слух.
Ещё реставрируем храмы,
Пора реставрировать дух!

Тогда с очистительной силой
Своё возрожденье начнём,
Когда мы на родине милой
До каждого сердца дойдём.

Грешно жить по чьей-нибудь моде,
Тяжёл подражания гнёт.
Все черпают силы в народе,
А кто их народу вернёт?

Музыки магические звуки

Музыки магические звуки,
И очарованье дивных слов,
И на струнах колдовские руки,
И глаза как будто бы из снов.

Голос, для меня он совершенен.
Боже, как чарует он других!
Время, сотканное из мгновений,
Целые эпохи влило в стих.

Мы едва коснулись губ губами,
Мы едва слова произнесли –
Ангелы кружились вместе с нами,
Ангелы на крыльях нас несли.

Может, это чудо повторится,
Как бывает эхо из глубин.
Господи, пусть это долго длится
Посреди лазоревых долин!!!

Когда тонкие чувства души, словно струны, звенят

В листопаде златом или вьюгой серебряной
грустною,
Когда тонкие чувства души, словно струны,
звенят,
Спой мне песню мою задушевную, русскую,
Когда чудится: тройки по трактам летят.

И звенит бубенец под дугой раззолоченной.
Скрип саней по округе да звон от церквей.
Выйдут девки близ сёл, деревень на обочину,
Шали блещут парчой, взор играет очей.

Мне так сладко услышать исконное русское,
Когда чуждая шваль и обкуренный сброд
Уж нисколько великую землю не чувствует,
Ну а что запоют, то народ не поймёт.

От Руси первозданной лишь песня широкая
Да романсы: в них русская плачет душа.
Пароходных гудков нет над Волгой глубокою,
Скрыта водная ширь высотой камыша.

Спой мне песню мою задушевную, русскую,
Когда чудится: тройки по трактам летят.
В листопаде златом или вьюгой серебряной
грустною,
Когда тонкие чувства души, словно струны,
звенят.

 

Край мой отчий

Родниковая свежесть ручья
И червонное золото нивы
Да широкая песня твоя,
Мать-Россия, вольны да красивы.
В свете дня, волшебстве вечеров
Грусть светла в песне, сердцем пропетой.
И хранит она память веков –
Светлой верой Россия согрета.

Лебединую высь облаков
И озёрную глубь не измерить.
Твой характер с врагами суров,
А друзьям открываешь ты двери.

Где резные узоры избы
Да былинная роспись соборов –
Ты как оберег русской судьбы
И бескрайних российских просторов.

Светел ты вековой красотой
Соловьиною белою ночью,
Храмом в белом цветенье весной
И великой душой, край мой отчий!
Мы не в Англии, а в России…

Мы не в Англии, а в России:
Слава Богу, не всё здесь стригут.
И вольготно цветы полевые
Волей Господа ярко цветут.

Не люблю резких линий в природе,
Не всегда симметрична она.
Да и чудо ведь там происходит,
Где природа загадок полна.

Где вольна она, неприхотлива,
Где вписался в неё человек,
Не нарушив пейзажей красивых,
Что сложились какой уже век.

Избы русские, русские храмы
Гармонично вписались в холмы.
И нарушили всю панораму
Чужеродным лихие умы.

Ивановский ситец
Памяти моей матери Александры Клавдиевны
Суховской-Фефиловой, русской крестьянки

По радио пела Русланова
В быту порубежных годин.
И простенький ситец Иванова
Деревню собрал в магазин.
Портреты почившего Сталина
Ещё не убрал сельсовет…
Отпала налогов окалина,
Крестьяне увидели свет!
Он высветил радости малые,
Заметный едва в нищете.
Но песни звучали удалые,
Невесты цвели в красоте.
И с верой, сравнимою с мужеством,
Что счастье свернёт ко крыльцу,
Мечтали они о замужестве,
И ситцы им были к лицу!
Прибасы для них разорительны,
Богаты лишь жемчугом рос…
Но, помню, расцвёл изумительно
Ивановским ситцем покос!
Как ладненько блузка приталена,
Как дышит высокая грудь…
Когда гармонист на завалинке –
Всю ноченьку глаз не сомкнуть!
Как день ни тяжёл с утра раннего,
Но вечером – песни да пляс…
В почёте он был, в обожании –
Ивановский ситец у нас!
И помнит моё поколение:
Отрадой он был на Руси –
Сменил гимнастёрки военные…
Да кто же его не носил?!

 

У иконы святой

В древнем храме, где певчие нежно поют, –
Образ Спаса в червонной оправе.
Люди Господу низко поклоны кладут
И молитвою Господа славят.

У иконы святой я затеплю свечу,
Николай-чудотворец отеческим взглядом
Душу мне ободрит. Станет всё по плечу.
И дорога судьбы по цветущему саду.

В ранней юности я от родного крыльца
Вдаль ушёл, и нередко терпел я обиды.
И когда не хватало поддержки отца,
Пред иконой святою молил я защиты.

И когда подступают вдруг слёзы к глазам,
А на сердце обида и боль не расходятся,
Я с надеждой и верой иду в Божий храм,
К материнским очам Пресвятой Богородицы.

Николай-чудотворец отраду принёс,
И немало святых, на Руси просиявших,
Осушали лицо от нахлынувших слёз,
Прегрешенья прощали невольные наши.

У иконы святой я молитву шепчу.
Православная вера – всей жизни опора.
Как лекарством, молитвой я душу лечу,
И Господь отворяет любые затворы.
И по воле Его – умиленье души
Или мужество духа в годину крутую.
Я молю: Русь святую, Господь, защити!
Да рассеется зло, а добро торжествует!

 

О поэзии и поэтах
Виктору Евдокимову

Восторг от кружевницы чуден
Узоров зимнего окна.
Слов узорочье звук разбудит,
И музыкой строфа полна.

В ней столько образов и красок,
В строках портрет иль натюрморт.
В стихах видны пейзажи наши,
Быть может золотым экспромт.

В поэзии вдруг мысль сверкает
И слово словно бриллиант.
И цель поэзии – златая:
Переживёт века талант.

Писал и Лермонтов про ножны
И про клинок, что век не стар.
Искусство чуждо тем, кто ложно
Его считает за товар.

Века поэзия бесценна:
Ценили золотом цари.
Она и в рубище почтенна;
В мечтах крылатых всё парит.

Поэт прославит меценатов
И благодетелей своих.
То, что в веках сияло златом,
Достойно славы и любви!

Арфы певучие струны
Маргарите

Арфы певучие струны
Тронули нежно персты,
И на лице твоём юном
Дышит волненье мечты.

Сердце откликнуться хочет,
Долго внимать не дыша.
Светом наполнены очи,
Чувством глубоким – душа.

Лунным ли грустным сияньем,
Светом ли солнечным дня,
Трепетным очарованьем
Околдовала меня.

Арфы певучие струны
Властны над сердцем моим,
Рядом с душой твоей юной
Не по годам молодым.

 

Народа русского
мы нежный камертон…

Блаженство чувств и духа ликованье
Бывали часто в яви и во сне.
Приходит вдохновение ко мне
То гласом ангельским,
то Божьим состраданьем,

А то вселенским пробужденьем сил
И ощущеньем в чувствах вольной воли.
И опьяненье русского раздолья,
И та любовь, что я в душе носил.

О родина, и в золоте осеннем,
И в радостном цветении весны
Такие голоса твои слышны,
Какие, может, чувствовал Есенин.

Народа русского мы нежный камертон,
Поэты его в радости и боли
И, в жажде справедливости и воли,
Вливаем голос свой в набатный звон.

Не смеют осознать временщики,
Поэзии газеты закрывая,
Что злая воля их ослабевает
И цепь запретная по звеньям вся трещит.