Бурхат

Александр СЕДАЛИЩЕВ

В апреле 2024 года в средствах массовой информации России и других государств распространилась следующая информация.
На Южно-­Донецком направлении ВС РФ продавливают фланг обороны угледарской группировки ВСУ. И важной частью этих атак были бои за Новомихайловку, в которых отличился рядовой из Якутии Родимир Максимов (позывной – «Бурхат»). После ранения командира штурмовой группы он взял командование на себя. Двое суток его подразделение сдерживало натиск противника. Несмотря на ранения, Бурхат не оставил своих. Родимир представлен к званию Героя России.

Бой шёл двое суток

«Мы получили приказ идти по лесополосе на штурм двух опорников, – рассказал Родимир Максимов съёмочной группе Мин­обороны после того, как группа вышла из боя. – Очистили их, окопались. Но командир группы, Сокол, был ранен – и ещё несколько наших. Начался обстрел. Я доложил, что беру командование на себя. И сразу же услышал: “К вам гости подъехали!” Начался бой».
Противник бросил все силы на то, чтобы отбить опорник. Средств не жалели: в дело пошли артиллерия, ударные дроны, танки. Надо было отражать атаку.
Очередная попытка противника отбить опорный пункт тоже провалилась. Когда враги в очередной раз подобрались к нашим бойцам и попытались контратаковать, Бурхат, подпустив их поближе, уничтожил атакующую группу ВСУ из пулемёта Калашникова.
Сказать, что бой был тяжёлым, – ничего не сказать. Атака за атакой. Из девяти штурмовиков в строю оставалось четверо, включая самого Бурхата. Заканчивались боеприпасы. Ещё чуть-чуть – и сомнут.
«Я снова был ранен, – говорит он. – Разделил последний боекомплект между ребятами, у каждого оставалось буквально по одному магазину патронов. Сказал, чтобы стреляли в крайнем случае, когда уже подойдут к траншеям».
Сам он побежал за подмогой к своим. Всего 600 метров надо было пройти. Но по минному полю.
«Когда уходил, попросил ребят контролировать ситуацию. Сам бежал и по дороге, чтобы не терять времени, связался с командиром, попросил отправить мне подмогу навстречу. В итоге помощь подоспела, и пацанов мы вытащили всех», – рассказал Родимир Максимов.
Битва за опорный пункт длилась долгие двое суток, а казалось – бесконечно. За это время штурмовики под руководством Родимира Максимова сорвали четыре попытки врага отбить позиции и уничтожили 27 боевиков ВСУ, рассказали в пресс-­службе Минобороны РФ.
Сухие строки информационного поля интернета я перечитывал много раз, но ведь эта информация содержит все признаки воинского рапорта и, даже вчитываясь сотню раз, не найдёшь того, что захочешь найти. А хочется эмоций, хочется переживать за наших, узнать многие подробности боя, длившегося два дня и две ночи беспрерывно, в котором героически погибли наши воины, а оставшиеся в живых, не посрамив звание защитника, отстояли отвоёванные позиции. Для меня этих сухих, почти армейских строк оказалось недостаточно, и я решил встретиться и переговорить лично с самим Бурхатом.
Моя первая встреча с ним произошла в городе Докучаевске ДНР на территории городской больницы, где иногда получают лечение наши раненые и больные бойцы. Внимательный, но быстрый взгляд и улыбчивое, открытое для общения лицо сразу расположили к себе. Вместе с командированным в докучаевскую больницу врачом-­хирургом он что‑то живо обсуждал, но не было похоже на то, что он болен. Когда мне на него указали, назвав его «Бурхат», я не сразу вспомнил, откуда знаю это имя, но позже из памяти всплыло прочитанное, и у меня сразу возник живой интерес к новому знакомому. Сам он также представился Бурхатом и только потом уже назвал своё имя и фамилию. Да и вообще в зоне СВО принято обращаться по позывному. К этому уже все привыкли и знают друг друга по позывным, а настоящие имена и фамилии остаются как‑то в стороне. А когда мы разговорились, то сказал, что его назвали Родимиром, составив имя из слов «Родина» и «мир».
Доставленную для другого раненого бойца посылку мы не смогли вручить в этой больнице, так как его тут не оказалось. Но Бурхат, оказывается, знал, где его найти, и вызвался помочь. Очень общительный и энергичный, сев в нашу автомашину, он сразу заполнил всё пространство кабины. Сам много рассказывал и много расспрашивал. Небольшой и тихий наш с волонтёром Марией коллектив сразу оживился, и появилось много тем для разговора. По приезде в медицинскую роту, где находился адресат, Бурхат сразу подошёл к военному врачу и начал что‑то выспрашивать. Прислушавшись, я понял, что разговор идёт о другом бойце, за которого просил Бурхат. Раненный до того, но с оставшимся осколком снаряда в ноге, этот боец нуждался в операции, которую военные врачи в своих условиях не могли провести, поэтому Бурхат настаивал на проведении лечения в гражданской больнице, где эту операцию мог провести хирург из Якутии. Как я потом узнал, весь этот выезд в город был связан именно с этим бойцом из подразделения нашего героя. Разговор вёлся очень напористо, но с соблюдением всех приличий и армейского иерархического поведения. Порой бывает так, что даже настойчивость и напористость не могут победить бюрократию, тем более военную, поэтому вопрос остался нерешённым. Огорчившись, что вопрос лечения соратника завис, Бурхат оставил командира медроты в покое. Из состоявшегося разговора я понял, что офицеры-­медики знают его и видят не первый раз. Это потом я узнал, что после описанного выше боя Бурхат проходил лечение, точнее, не долечился в этой медроте, и вернулся в своё подразделение. Авторитетность нашего земляка среди сослуживцев сомнений не вызвала.
Бурхат выглядит немногим старше своих 26 лет. Среднего роста, коренастый, плотного телосложения, с жестикуляцией при разговоре и набором выразительной лексики, без которой не обходится ни одна вой­на, он производил впечатление напористого, умеющего настоять на своём лидера.
Позже, но в тот же день мы с ним познакомились поближе, и между нами состоялся длинный и подробнейший разговор. Говорили о разном – о детстве, студенчестве, семье и друзьях, точнее, соратниках и, конечно же, о вой­не.
Глядя на него, по внешним данным никак невозможно назвать его оперным певцом, на которого он обучался. Плотное телосложение и резкость движений указывают больше на спортивность, нежели на оперность. Позже он рассказал, что долго выбирал между музыкой и спортом, но при этом признался, что, оставшись один, он иногда позволяет себе петь песни, которых знает довольно много. А окунулся он в мир музыки по настоянию своей бабушки, которая отвела его в музыкальную школу. Проходил обучение по классу фортепиано. Отказался от дальнейшего обучения, когда оставался последний класс, так как переехал жить в деревню, а после девятого класса поступил в музыкальное училище имени М. Н. Жиркова города Якутска, где обучался по классу вокала. И вообще Родимир, оказывается, из очень музыкальной семьи. Они создали семейный театр Кузьминых, участвовали в различных конкурсах, имеется множество призов, и фактически вся семья, за исключением дедушки, является артистами этого собственного домашнего театра, они даже побеждали в республиканском конкурсе «Семья года». А в родне есть и искусный кузнец, работающий вместе со знаменитым Мандар Уус, и есть также мастер спорта России по шашкам.
Вот ведь как получается. Отношение большинства населения к представителям индустрии музыки и театра в целом подобно отношению к представителям гламура, как к людям, не умеющим порой даже постоять за себя. А на деле получается, что в критический момент, когда вопрос стоял о жизни и смерти, об отваге и трусости, Бурхат выбрал геройство, это он встал на место раненого командира и возглавил оборону опорных пунктов, несмотря на своё ранение. Конечно же, нам, не побывавшим в таких передрягах, этого не понять, но я видел, с каким волнением мне всё это рассказывал Бурхат, как он говорил про раненых и погибших друзей, про последние моменты их жизни и про то, как они стоически переносили боль и страдания. Умение восхищаться стойкостью друзей и соратников, когда сам же вместе с ними страдаешь и, несмотря на полученные ранения, остаёшься в строю, наверное, дано не каждому. Думаю, что только человек широкой души, умеющий сострадать и понимать чужую боль, в момент, когда твоей жизни и здоровью угрожает опасность, способен увидеть отвагу других людей, понять и запечатлеть в своей памяти, чтобы потом с болью рассказывать про это, восхищаясь их подвигами. Да, это дано не каждому. Не каждый способен на подвиг, который совершил Бурхат, оставшись командовать на опорном пункте.
Первая схватка в этот день произошла при захвате нацистских блиндажей, находившихся в трёх километрах от места выдвижения.
Пробираясь к обозначенному командованием месту, обнаружили недлинную траншею с блиндажом. Из сведений им было известно, что в этом месте противника нет, поэтому приблизились к месту не особенно опасаясь. Позже обнаружился ещё один блиндаж метрах в сорока от первого. Определили его местонахождение по раздававшимся голосам. Подойдя поближе, более отчётливо услышали голоса людей, слова неизвестного им языка. В это время из блиндажа, возможно услышав их шаги, выскочил один из находившихся внутри, которого сразили автоматной очередью, и тут же в открытую настежь дверцу блиндажа полетели гранаты. Взрывы, крик, пыль и дым смешались в единое. Непрерывно стреляя из автомата, закидали блиндаж гранатами, но ответных выстрелов уже не было. С трудом пролезли в низкую дверь со всеми боекомплектами, бронежилетами и оружием и кое‑как там уместились, так как блиндаж был наполовину заполнен погибшими боевиками. Решили передохнуть. Вскоре к ним присоединилась часть группы, и их стало 16 человек в тесном помещении. Снаружи нельзя было находиться, так как непрерывно летали беспилотники. По рации им сообщили, что к ним в помощь выдвигается дополнительная группа, вооружённая РЭБами, во главе с бойцом из Якутии с позывным «Рус». Возле дверей на посту остался самый возрастной из группы. Вскоре послышались чьи‑то шаги, и тут же все загалдели, что идёт подмога. Кто бы мог подумать, что не нашим эта подмога? Тут же в открытую дверь блиндажа полетели три гранаты. Сидевшие возле двери, в том числе постовой, сразу погибли. Все, кто мог, схватились за оружие и стали стрелять. Кто в открытую дверь, кто в щель между брёвнами. Блиндаж сразу наполнился пороховым дымом, криками, стонами и пылью и грохотом автоматов. Из-за пыли стали клинить автоматы. Бурхат, выхватив рацию, начал вызывать командира роты и требовать огонь на себя, так как другого выхода уже не оставалось. Для жизни оставалось совсем немного времени. Благо помогало то, что проход в блиндаж был сооружён в форме буквы «Г». Ответа от командира роты не было, и тут Бурхат вспомнил про Руса, шедшего на помощь. Также он вспомнил, что Рус хотя и говорил только на русском, но некоторые слова по-якутски знал и мог даже что‑нибудь сказать. Рус тут же ответил, выговаривая очень медленно якутские слова и вопрошая, они ли это стреляют, что сильно раздражало, когда счёт шел на доли секунды. Вскоре со стороны траншеи с блиндажом раздались одиночные выстрелы, и сразу же прекратились выстрелы укропов снаружи. Воспользовавшись моментом, Бурхат первым как мог быстро выскочил из блиндажа и увидел двух убегающих противников, тащивших своего раненого, и ещё двоих, убегавших самостоятельно. Немедля он и все, кто выскочил следом, открыли по ним огонь, уложив двоих, тащивших раненого.
Так началась эта длившаяся почти трое суток оборона двух опорников, в котором свою стойкость и преданность воинскому долгу показали наши бойцы под руководством Бурхата, выходца из Якутии. Это было только начало, дело чуть не закончилось гибелью всех находившихся в блиндаже солдат, если бы не подоспел вовремя боец с позывным «Рус», выстрелами ранивший одного и отогнавший от блиндажа остальных нападавших солдат ВСУ. Бурхат с благодарностью вспоминает своего сослуживца и считает, что обязан ему жизнью.
После отступления этой группы нападавших противников начался обстрел миномётами. Один из контуженных наших бойцов, совсем молодой парень, оказавшийся при миномётном обстреле на бруствере, просто пропал. Услышав хлопки выстрелов миномётов, Бурхат, одновременно стреляя по вспышкам выстрелов из противоположной лесополосы, пытался отозвать его с бруствера вниз в окоп, но тот ни на что не реагировал, ухватившись за голову, сидел на открытом месте. Мины летят совсем даже недолго, поэтому он не успел снять бойца с бруствера. С большой горечью Бурхат при рассказе остановился на этом моменте.
Но это было только начало.
Когда начался обстрел из тяжёлых миномётов, Бурхат с некоторыми бойцами оказался в траншее, желая укрыться от снарядов, а позже из соображений безопасности, да и из-за тесноты часть бойцов решили переместить в соседний блиндаж с траншеей. При этом было решено бойцов-­якутов разделить, так как все разговоры по рации было решено вести на якутском из-за прослушки врагами всех радиопереговоров. Сокол был контужен, о чём было сообщено командиру роты, от которого тут же последовал приказ Бурхату принять командование группой. Бурхат, несмотря на ранение осколком в ногу, принял командование, о чём доложил командиру. Тот уточнил тяжесть ранения и переспросил, сможет ли он командовать, на что Бурхат ответил, что ранение лёгкое, он перевязал рану и сможет выполнять боевую задачу. При этом у него и в мыслях не было, что он может оставить своих друзей в такой тяжёлый момент.
В роте Бурхата в качестве связиста служил земляк, хорошо владеющий якутским, с которым связь была налажена на этом языке, но в тот день, как назло, его не оказалось, так как после очередного ранения он проходил лечение в госпитале. Поэтому переговоры с командованием роты велись на русском языке, понятном и доступном для врага. Из запущенного командиром роты дрона заметили, что через дыру на крыше соседнего блиндажа тепловизор видит источник тепла и туда может ударить дрон «Баба-яга». По рации командиром роты была дана команда заделать дыру, и когда один боец выскочил на крышу блиндажа, тут же последовал точный удар миномёта, который насмерть поразил бойца. Опытные бойцы отличают по звуку выстрелы миномётов от выстрелов артиллерии и чаще всего успевают укрыться, но тут не получилось. А прилёт был точный, так как переговоры были прослушаны. А дыру могли заделать и изнутри, что и было сделано впоследствии.
Вскоре рассвело. Бурхат первым вышел нести дежурство. Враги могли напасть в любое время и практически с любой стороны. Расположился под мостиком, перекинутым через окоп, чтобы его не могли увидеть с дрона. После него на смену вышел другой боец, и тут же случился прилёт кассетного боеприпаса. Тяжелораненого бойца с перебитыми ногами затащили в блиндаж и решили укрыться без постового снаружи. Вместо дверей поставили доски, но первый же дрон-камикадзе разнёс их в щепки, а щепки полетели на них самих. Решили, что будут расстреливать появлявшиеся в просвете двери дроны. Таким образом были сбиты два дрона. Но этого было недостаточно. Слишком много и часто прилетали эти хищники. Днём Бурхат у раненого бойца в возрасте спросил воду, и тот кивнул на большой рюкзак. Порывшись там, Бурхат нашёл не только воду, но и маскировочную сетку. Это была большая удача. Сетку натянули на дверной проём. В течение дня на эту сетку поймали семь штук дронов-­убийц. Падая на сетку, они не взрывались, а запутывались, поэтому, перехватывая зацепившиеся за сетку дроны, выбрасывали в траншею, и они там взрывались. Так очень быстро пролетел первый день.
Наступила ночь. Всю эту долгую ночь над головами кружили дроны, прозванные солдатами «Баба-яга». Эти шумные, но сильные беспилотники работали ночью, находя цели тепловизионным прицелом, и могли переносить заряды внушительного веса, а если с первого раза не могли пробить накаты блиндажей, то, зависая над опорником, могли в одну точку сбросить повторно второй заряд и даже третий, который уже мог достать находящихся там бойцов.
Скопление людей в тесном блиндаже создавало тепло, но нельзя было выпускать его наружу, нельзя было проветривать блиндаж из-за опаски быть обнаруженными этими дронами, так как при проветривании исходящее из блиндажа тепло хорошо обнаруживалось коптерами. Так прошла ночь, и наступили утренние сумерки.
Около пяти часов утра затарахтела рация и сообщила, что в сторону наших бойцов движется «Брэдли». Ранее не сталкивавшиеся с такой техникой, да и не вооружённые для отражения атак бронетехники, бойцы заволновались и сидели, переглядываясь друг с другом. Всех трясло от страха. Надо было что‑то предпринять. И тогда Бурхат, схватив обнаруженный в блиндаже пулемёт и свой автомат, крикнув всем, чтобы выходили в траншею для отражения атаки, выскочил из блиндажа. Осторожно выглянув за бруствер, увидел приближающуюся боевую машину. Вжавшись всем телом в землю, стал молить все небесные и не только небесные силы, чтобы это чудище проехало мимо. Но чуда не случилось. Совсем недалеко от него «Брэдли» остановилась, и оттуда высыпали вражеские солдаты. Они чувствовали себя очень уверенно и даже не пытались пригнуться или затаиться. У Бурхата в какой‑то момент закрались сомнения – враги ли перед ним? – которые сразу улетучились. Находились они от него метрах в двадцати. Всего перед ним было девять боевиков. Направив на них ствол пулемёта, Бурхат, раздираемый сомнениями, пытался определиться – кинуть ли гранату или начать стрелять из пулемёта. Но тут послышались выстрелы друзей со стороны соседнего блиндажа. «Брэдли» тут же развернулась и стала отъезжать обратно, а у Бурхата испарились все сомнения – он нажал на спусковой крючок. Стрелял короткими очередями и увидел, как стоявшие ближе всех пятеро нацистов упали как подкошенные, а остальные, стоявшие за ними, упали на землю и начали отстреливаться. Пулемёт вскоре заклинило, тогда он схватил в руки автомат и продолжил стрелять. Ему стал помогать выстрелами боец с позывным «Сипсап». Со стороны противника слышались плач, крики и стоны раненых и умирающих. Вскоре всё затихло, так как враги отстреливаться перестали. Но тут Бурхат услышал звук выстрела тяжёлого миномёта и бросился в блиндаж. Оказалось, что из блиндажа выскочили только он и Сипсап. А такой расклад был в самый раз. Ведь большим количеством бойцов они могли нашуметь и выдать себя, тогда ситуация могла повернуться по-другому. Обстрел на этот раз их не затронул.
Выждав время, Бурхат направился к соседнему блиндажу, чтобы проведать бойцов, при этом он постоянно бросал взгляд в сторону лежащих поверженных врагов. Он увидел, что двое ещё шевелятся, но не стал их добивать и забежал в блиндаж. Выяснилось, что среди наших потерь нет, о чём он доложил ротному командиру. И только потом, после того как страсти боя оставили его в покое и он осознал произошедшее, на него навалились горестные раздумья. Ведь он впервые в упор расстреливал людей. Пусть врагов, но ведь это были люди. Осознание лишения жизни людей было тяжёлым. Старался успокоить себя тем, что это враги, что они пришли его убивать и он, защищаясь сам и защищая своих друзей, должен был их расстрелять, что он и сделал. Его буквально трясло, и дрожь никак не унималась. Отвлекло его от этих тягостных раздумий только общение с друзьями. Вот ведь как бывает – убиваешь, защищаясь от смертельных врагов, а страдаешь, будто людей убил. Закостенелость и чёрствость к врагам, наверное, придут позже, а сейчас Бурхата обуревали нормальные человеческие чувства – чувства воина, впервые переступившего через человеческую жизнь.
На вой­не ситуация развивается и меняется быстро. Вот и на этот раз от командира роты поступил приказ взять живыми двух раненых врагов, которые всё ещё находились в серой зоне и подавали признаки жизни. Все эти сведения ротным были получены при разведке дроном. Пока Бурхат пытался каким‑­нибудь образом поменять мнение командира, чтобы лишний раз не рисковать жизнью солдат, боец с позывным «Макс» выскочил из блиндажа и в скором времени уже подтаскивал пленного. Оказалось, что этот украинец подавал знаки, что желает сдаться в плен, что и увидел командир роты, а второй, с оторванными нижними конечностями, не желая сдаваться, при подходе Макса к ним подорвал себя гранатой. Этот поступок врага долго потом сидел в памяти Бурхата. Есть ведь, оказывается, и в стане врага крепкие бойцы. А пленённый укроп пояснил, что из девятерых десантировавшихся из «Брэдли» семеро сразу были убиты и ранены огнём из пулемёта. В том числе ему пуля перебила ногу.
Солнце уже перевалило за полдень. Было около трёх-четырёх часов пополудни. Вскоре он перешёл обратно в свой блиндаж, а туда подоспели двое из расположения роты с заданием доставить пленного или сведения и документы от пленного. Но Бурхат уговорил их остаться, ссылаясь на то, что они никак не дойдут живыми до расположения. А выполнить задание успеют немного позже. Ведь кругом коптеров летало много. Боец с позывным «Кобяй» решил так и поступить. Все уместились в маленьком помещении блиндажа.
Было жарко и душно. Вскоре стало темнеть и невдалеке послышался звук приближающегося дрона «Баба-яга». Звук этого дрона, ползающего на небольшой высоте, вооружённого тепловизором, невидимого и несущего в себе большое количество смертельного заряда, у бойцов порой вызывает страх, отчего некоторые впадают в панику и ступор. Первым сориентировался Кобяй и спальником стал перекрывать входную дверь, дабы испаряемое из блиндажа тепло не выдало дрону присутствие людей, при этом он тихо, но слышно для всех произнёс: «Молитесь, парни, каждый молитесь кто кому и чему может. Держитесь». Все сидели сжавшись, каждый думал и молился об одном – чтобы это исчадие вражеской смертоносной мысли пролетело мимо, чтобы опасность миновала его. Дрон приблизился, повисел немного и, не сбросив заряд, следовательно, не обнаружив блиндаж, удалился. Опыт и умение Кобяя спасли блиндаж и людей от неминуемой атаки дрона.
Вскоре послышались два взрыва подряд в направлении соседнего блиндажа, и тут же по рации раздались крики и стоны, сквозь которые пробивался голос Сокола, просившего о помощи. Бурхат с несколькими бойцами сразу выскочили из своего блиндажа и подбежали к соседнему. Из-под завала раздавались громкие крики. Всё было в дыму и пыли. На ногах был только Сокол. Оказалось, что он сидел на «фоксе», то есть на посту, в этом самом г-образном коридорчике, поэтому его осколками не задело. С трудом разбирая завал, стали вытаскивать друзей. Один боец с обеими перебитыми ногами, каждый раз при движении вскрикивая от боли, выполз из-под завала сам. Бурхат продрался сквозь дым и пыль и в темноте обнаружил недвижимые тела друзей – Руса и Вована. Попытки их поднять оказались безуспешными. Они были мертвы. Где‑то в темноте кричал Сипсап, которого вскоре откопал Макс, и они вместе вытащили его на свежий воздух. Сипсап, оказывается, каким‑то чудом успел перетянуть жгутом ногу, что, возможно, и спасло ему жизнь. Позже вытащили ещё одного живого. Посчитав, поняли, что погибли три бойца, трое тяжело ранены и только один Сокол остался цел. Всех раненых переместили в свой блиндаж, отчего там можно стало только стоять, настолько всё было тесно, а другого места укрытия не было.
Прошло немного времени, и вновь послышался звук мотора «Бабы-яги». Обливаясь потом, все замерли в тишине. Дрон прожужжал совсем недалеко, и сразу раздались взрывы. Все опять облегчённо выдохнули. И на этот раз их смерть пощадила.
Наступил рассвет. Когда Бурхат проверил состав оставшихся бойцов, выяснилось, что могущих держать оружие в руках осталось совсем немного. Тогда принял и высказал решение, чтобы легкораненые откатывались (отходили) в сторону расположения роты. Это был единственный шанс для раненых до наступления полного рассвета добраться до своих и остаться в живых. Об этом он тоже высказался. Некоторые стали отказываться, так как знали, что несколько групп, направленных им на подмогу, были уничтожены. Часть этих бойцов кое‑как добрались до них, принесли боекомплект, воду и говорили про уничтоженные группы.
Но приказ есть приказ, даже если он в виде просьбы друга. Первым пополз один из легкораненых. Было тихо, поэтому Бурхат спустя десять минут направил второго. Отправлять раненых по одному, каждого спустя некоторое время, – это была уже отработанная тактика. Если бы противник обнаружил двоих и более бойцов вместе, то сразу могли атаковать дронами, а у одного ещё был шанс. Позже поползли третий и четвёртый. Но вскоре послышались автоматные выстрелы и следом два взрыва – и всё опять стихло. Потом уже выяснилось, что один из раненых попытался отстреливаться от дронов-­камикадзе автоматом, но двумя сбросами гранат уничтожили его и ползущего следом раненого. Тем не менее остальные раненые доползли до позиций роты. В блиндаже остались трое тяжелораненых. Это были старый рэбовец, Сипсап и один незнакомый ему солдат.
После отправки раненых, выставив пост охранения, немного отдохнули. Бурхат проснулся от монотонного невнятного звука. Вроде недалеко работал мотор. Стараясь прислушаться, связался с ротным радистом с позывным «Псих» и попросил поднять коптер, чтобы посмотреть источник звука мотора. Но в это время он услышал звук выстрела, и тут же сразу прилетело. Да так, что оглушило всех, затрясло весь блиндаж и осыпался песок со всех щелей. Следом прозвучали второй и третий выстрелы с такими же результатами. Снаряды падали совсем рядом с блиндажом и рикошетили. По рации Псих стал кричать, что снаряды падают в их лесополосу и что в их сторону движутся танк и «Брэдли». Все услышали эту ошеломляющую новость. Оглядев лица друзей, Бурхат там увидел только угнетённость, но страха и паники не было. Сам он стал собираться: надел снятый на время отдыха бронежилет, взял в руки автомат и противопехотные гранаты. Другого оружия ни у кого не было. Крикнув приказ всем выходить, он сам выскочил из блиндажа. Звук мотора танка был совсем рядом. Оглянувшись назад, Бурхат рядом с собой увидел только двоих бойцов – Якута и Кобяя. Больше никого рядом не было. Выматерившись, он забежал обратно в блиндаж и там увидел только двоих тяжелораненых, в том числе Сипсапа, который сказал, что все выскочили следом, а тяжелораненый боец РЭБа вроде как уполз. Бурхата накрыло гадкое чувство, что он столкнулся с предательством, что друзья их бросили перед самым боем. Появилось смешанное чувство обиды и ненависти. Не веря этому, он, выкрикивая позывные пропавших друзей и одновременно вызывая Психа и требуя поддержку, вновь выскочил в траншею. Оказалось, что танк подошёл очень близко и находился рядом с разрушенным блиндажом. Он продолжал стрелять в другом направлении, куда‑то за блиндаж, поверх траншеи. В это время по рации прорезался голос Сокола, который кричал, что они здесь и находятся за блиндажом, поверх траншеи, за поваленным стволом дерева. Огромное чувство облегчения и радости, что ошибся в выводах, что друзья рядом и не бросили их в самый ответственный момент, сразу придало силу, и даже танк показался не таким уж страшным.
Раздались выстрелы залёгших за блиндажом. Стреляли из автоматов, значит, есть вражеская пехота, высадившаяся из «Брэдли». Стали кидать в сторону танка гранаты и стрелять из автоматов. В это время налетели вражеские дроны-­камикадзе, и одновременно шла стрельба из лесопосадки, занятой врагом. Отстреливаясь от укропов, уворачиваясь от дронов и в то же время стреляя по ним, одновременно корректируя наших артиллеристов, Бурхат ещё успевал заряжать автоматные магазины себе и своим друзьям. Корректировка получалась не ахти, поэтому снаряды нашей артиллерии порой падали далеко от целей. Но тем не менее вскоре танк и «Брэдли» развернулись и отошли на свои позиции. Остались только пехота и большое количество дронов. Командир роты пытался корректировать их действия, наблюдая за полем боя через камеру дрона. Он подсказывал, в каком направлении от траншеи засели укропы. Бурхат по его указаниям смог гранатой уничтожить находящихся в одной воронке четырёх бойцов противника.
Якут умудрился сбить в этот день больше десяти «птичек»-камикадзе. Оказалось, что он подбирал момент, когда дрон на некоторое время замирал в момент выцеливания. Также стали прилетать совсем бесшумные мины небольшого калибра, обозванные солдатами «польками», наверное, из-за того, что производились в Польше. Хотя они и несли в себе небольшой заряд, но при прямом попадании могли убить человека.
Приходилось постоянно перемещаться по траншее, чтобы уворачиваться от «птичек» (дронов). Ко всему этому ещё стали клинить автоматы. Сперва заклинило у Сокола, потом у Кобяя, который позже умудрился восстановить изрешечённый осколками пулемёт, найденный в блиндаже у хохлов. В один из моментов он вдруг развернулся и стал стрелять в обратную сторону. На возгласы Бурхата, что там наши, тот не среагировал и продолжил стрелять. Оказалось, что он там положил троих бандеровцев, пытавшихся обойти их и окружить. Кобяй успел увидеть, как они перепрыгивали через траншею. Но стрелял он из пулемёта недолго. Дрон, прилетевший ему прямо под ноги, тяжело ранил его. Потом насчитали у него 28 осколочных ранений. Ранее он проходил лечение в госпиталях дважды. В первый раз в нём нашли 18, а во второй раз 16 осколков.
Дроны летали беспрерывно, иногда над траншеями оказывались до шести-семи «птичек». Одновременно из вражеской лесопосадки стреляли из АГС, снаряды которого взрывались с частотой кассетного боеприпаса.
Вначале закончились гранаты, и даже те, что нашли во вражеском блиндаже. Кончились также патроны. Бурхат раздал последнюю пачку патронов, после чего у каждого осталось по одному неполному магазину, и приказал не стрелять по дронам, беречь каждый патрон и стрелять только в случае приступа противника к окопам.
Весь период боя Бурхат постоянно требовал у командира роты поддержки и боеприпасов. В ответ командир каждый раз отвечал, что подмога высылается. Но, как потом выяснилось, они все были уничтожены или рассеяны.
В один из моментов, когда он сидел и разговаривал по рации, вдруг ощутил будто удар хлыстом по спине, отчего упал навзничь. Сразу понял, что ранен, но поднялся и дошёл до блиндажа сам, где снял бронежилет. На спине оказались пять осколочных ранений, и стала кровоточить ранее полученная рана на ноге. Немного посидев в блиндаже и отойдя от горячности битвы, Бурхат наконец‑то осознал, что мог погибнуть и мог погибнуть Сокол, сбросивший бронежилет, да и остальные оставшиеся в строю – Якут и Пек, вовсе не думавшие об отступлении и ни разу на заикнувшиеся об откате. В азарте и пылу сражения это понимание не приходило, надо было сражаться и не думать о чём‑то другом. Надо было выдержать, надо было выстоять. Не зря, оказывается, говорят, что страх приходит потом. Накатившее чувство Бурхат с трудом отогнал. Надо было решать срочные вопросы.
Понимая, что следующий натиск врага, оставшись вчетвером, израненные, без боеприпасов, они никак не смогут выдержать, Бурхат предложил идти за подмогой. Это был единственный выход. Надо было самим попытаться привести помощь. Иначе всех ожидала неминуемая смерть, а с таким трудом отвоёванные и удерживаемые позиции могли быть сданы. Подмога просто обязана подойти.
В этот момент Бурхат понимал, что основные силы врага, направленные в наступление на эти опорники, либо уже погибли, либо ранены, хотя, как потом выяснилось, «Брэдли» три раза подъезжала и высаживала десант. А всего, по его подсчётам, было уничтожено больше тридцати вражеских боевиков.
С его мнением все согласились, но никто не решился вызваться пойти за подмогой. Сипсап, тяжело ворочая языком, весь бледный от потери крови, высказал, что придётся пойти самому Бурхату. Понимая, что шансов выжить совсем мало, Бурхат тем не менее молча стал собираться в дорогу. Из-за отсутствия бинтов, потраченных на других раненых, стал одеваться, натягивая грязную и потную одежду на открытые раны. Подтянул бронежилет, поправил каску и перекинул через плечо автомат, и, всё это делая в замедленном темпе, Бурхат продумывал свой путь. Возможно, последний. Но, ничего не выдумав, решил, что будет ориентироваться по ситуации.
Пока оставшиеся на опорнике друзья, отвлекая на себя внимание, сделали по несколько выстрелов в сторону врагов, Бурхат выскользнул из траншеи и ползком направился в сторону открытого поля, затем поднялся на ноги и что есть силы побежал по открытому месту. Это было заминированное поле, и он об этом знал. Ни одна «птичка» над ним не кружила, казалось, что несколько выстрелов друзей отвлекли внимание врага. Бежал и молился, просил всех богов и всех духов – всех, кого знал и не знал, помочь ему и сохранить жизнь. Дабы усилить свои мольбы, Бурхат достал свой якутский нож как оберег и, на бегу удерживая его в руке, мысленно обращался к мастеру, изготовившему нож. Больше ведь у него ничего не было. А смерть была совсем рядом. Ступи неправильно, задержись на долю секунду или ускорься, пригнись или выпрямись, развернись или смотри только прямо – она могла тебя достать везде и в любой момент. Наступить на мину на минном поле было секундным делом.
Ему казалось, что бежит он со всей силы. Но какие силы могут быть у истекающего кровью, израненного, измотанного бессонными ночами и сражением полуголодного бойца? К тому же старая рана на ноге стала обильно кровоточить, а что творилось с другими ранами на спине, которые были совсем свежие и не перевязанные из-за того, что бинты уже все кончились, Бурхат даже представить не мог. На бегу попытался перетянуть ногу жгутом, но не получилось. По всему полю были рассеяны заряды от кассетного снаряда. Бурхат знал, что при наступании на этот заряд можно лишиться стопы. Также виднелись местами противотанковые мины. В один из моментов неожиданно совсем рядом в землю ударилась бесшумная «полька». Поняв, что за ним начали охотиться, Бурхат ускорился и завернул в сторону лесополосы. При этом боль в спине постоянно нарастала.
Лесополоса вся была утыкана воронками от взрывов. Казалось, что живого места не осталось. При свете дня Бурхат видел натянутые жилки установленных минных ловушек. Осторожно перешагивая через них, он попытался двигаться по полоске, что снижало скорость. Пробегая по лесополосе, Бурхат увидел тела двух мёртвых друзей, которые были ранены и ранее отправлены в расположение роты. А вскоре в его сторону стали прилетать снаряды с кассетными зарядами, поэтому он вновь завернул к полю и опять побежал по открытому месту. Да бег ли это был? Из-за боли в ноге и спине приходилось двигаться постоянно подскакивая, но, наверное, точнее будет сказать, хромая и подтаскивая раненую ногу.
На минном поле Бурхат увидел след какой‑то техники и направился по нему. Это была хорошая мысль. По следу этой техники Бурхат наконец‑то добрался до своих и ввалился в блиндаж связистов. Эти шестьсот метров, такие короткие, на самом деле оказались такими длинными, что врезались ему в память до каждой выемки, до каждой кочки и до каждого камешка, с утыканными в землю минами и ловушками. Но ведь он прошёл эти метры, давшиеся с таким трудом. Он прошёл и смог спасти друзей. И отвоёванные позиции остались за нами.
К его приходу ротным командиром была подготовлена уже шестая группа в подмогу им, которую сразу же отправили на замену группы Бурхата по указанному им следу. Все остальные ранее отправленные пять групп были рассеяны по пути к опорникам. Часть из них дошли до блиндажей в одиночку, и то почти все были изранены осколками, поэтому вернулись в расположение роты ночью по приказу Бурхата. Оставшимся в живых бойцам группы была дана команда откатиться к расположению роты.
Сокол после отправления Бурхата через минное поле погиб от дрона. Бурхат в этом тоже винит себя, так как видел, что тот в пылу боя снял бронежилет, но не настоял, чтобы тот надел его обратно, хотя замечание ему сделал. Погибшего друга Якут оттащил в блиндаж и там закрыл ему глаза
А Якут остался жив. От дрона-­камикадзе получил осколочные ранения и с большим трудом после получения приказа об откате вышел к своим.
Кобяй и Пек вместе выползали, помогая друг другу, точнее, Пек помогал Кобяю, так как у того было множественное осколочное ранение, хотя сам тоже был ранен. Пек вначале получил пулевое ранение в руку во время броска гранаты, отчего упал в траншею, и тут же случился прилёт дрона, и ему достались ещё и осколочные ранения. В одну из передышек во время отката обратно на позиции Пек просто лёг на спину, изо рта у него пошла кровь, и он умер. Оказалось, что он тоже снял бронежилет и осколок попал в лёгкое, но, несмотря на такое ранение, продолжал оборонять опорный пункт. Кобяй дополз и остался жив.
На выручку Сипсапу были направлены три отдельные группы, две из которых были изранены и рассеяны. Третья группа смогла вытащить его. Сейчас он живёт в Якутске. Ему ампутировали одну ногу, и теперь он инвалид. Время от времени звонит своему другу Бурхату и плачет по друзьям.

Все участники этого боя представлены к различным государственным наградам. Бурхат – к присвоению звания Героя России.