ПУТЬ СОЛДАТА

В сентябре мир отмечает очередную годовщину (76 лет) окончания Второй мировой войны (2 сентября 1945 г.), одной из кровавых драм XX века. В последнее время всё реже звучит факт, что эта дата связана с победой над Японией, потому что своим послевоенным развитием она доказала свою состоятельность, миролюбие и экономическую мощь. Стремление японского народа и его правителей, в отличие от наших, ясно и понятно – в мире уважают сильных. Если США боятся и уважают в основном за военную силу, то Япония заставила уважать себя за экономическую мощь. Феномен развития побеждённой страны не исследован до сих пор, а между тем разгадка лежит на поверхности – это ум и совесть руководителей страны. Пример – развитие современного Китая. К сожалению, Россия не может похвастаться ни тем, ни другим. Её руководителям больше присущи амбиции, чем разумные действия.
Мои мысли подтверждает и старый солдат, прошедший в 1945 году с боями до Харбина. Не будем в этом очерке рассматривать вопрос, действительно ли угрожала японская Квантунская армия восточным границам СССР после победы над фашистской Германией и была ли необходимость в угоду США вступать в войну с Японией. Если честно признаться, от той победы с подачи США, нашего тогдашнего союзника, сегодня мы имеем сплошные проблемы на Востоке. Но как бы то ни было, сегодня мы отмечаем очередную годовщину окончания Второй мировой войны, и на второй план отходит так называемый радостный праздник «День Победы над Японией», потом его именовали «День Победы над империалистической Японией», сегодня о нём начинают помаленьку умалчивать. И это правильно. Соседи всегда должны жить в мире, а не ссориться по науськиванию третьих сторон. Мне и моему другу – он остался жив в той бойне – по-человечески жаль жертв, принесённых и с той, и с другой стороны. Иван Константинович Черкасов, 1927 года рождения, с любовью и теплотой вспоминает и помнит до сих пор пофамильно своих товарищей, ребят, которым не повезло на той бессмысленной войне.
Ему пришлось пережить немецко-фашистскую оккупацию в городе Острогожске Воронежской области. Она была хотя и короткой, но запомнил он её до мельчайших подробностей. Но это другая тема.
Его мобилизовали, пользуюсь словами того времени, в декабре 1944 года. Он и многие его земляки попали в учебные части, расположенные в Баршацких лагерях, что находились в Пермской (тогда Молотовской) области.
– Где-то в начале 1945 года после принятия присяги нас стали готовить к фронту. Из меня получился, по словам офицеров, «клас­сный пулемётчик».
В апреле месяце ночью нас подняли по тревоге, как сейчас помню. При свете прожекторов полковник, начальник школы, произнёс речь: «Сынки! На Берлин! Завершим дело наших дедов и отцов!..» После речи полковника нас погрузили в вагоны и повезли. Мы думали: «Впереди битва за Берлин». Но… Мы, солдаты, не знали высоких замыслов, многие даже и не слышали, что есть такая страна – Япония.
Не успели доехать до Москвы, нас повернули на восток. По эшелону поползли солдатские слухи. Мы подолгу стояли на станциях, нас обгоняли другие воинские эшелоны с уже бывалыми солдатами, которые делились с нами своими домыслами, но главное – они искали среди нас своих земляков. День Победы мы встретили на станции Чита-2. Восторг охватил всех – что было, Тимофеевич! Выстрелы, ракеты, объятия, слёзы, смех радости…

Наш конечный пункт – станция Гродеково, что на границе с Китаем. Там я попал в 852-й полк прославленной 277-й стрелковой дивизии генерал-майора Гладышева, которая была переброшена на Восток из-под Кёнигсберга. Началась усиленная подготовка. Стрельбы каждый день…
8 августа 1945 года полк неожиданно подняли по тревоге, посадили в вагоны и повезли, как нам объяснили, на фронт. Мы заняли уже подготовленные окопы и стали ждать приказа. Приказ нам, пехоте, последовал после мощной артиллерийской подготовки. Такого я больше не испытывал в своей жизни никогда. «Земля тряслась, как наши груди…» – писал один поэт, так это мы ощутили в полной мере. После этого вперёд пошла «царица полей». Перед нами был укреплённый район японцев Муданьцзян, который мы прорвали только 16 августа. Японцы упорно сопротивлялись, бросаясь в контратаки. Мне пришлось прикрывать наших бойцов, когда они залегали перед натиском врага, тогда одна надежда была на нас, пулемётчиков. Помогала и артиллерия, но погода была ненастная, и точность её была невелика. «Вся надежда на вас», – сказал нам командир полка. Мы не подвели. Наши «максимы» действовали безотказно (мы тогда пулемёты всех систем любовно называли «максимами»). Так, шаг за шагом, под дождём и в слякоти, мы продвигались вперёд. Там я впервые увидел убитых солдат – вражеских и своих. Возможно, в том есть и мой грех, но мне повезло, что я не сходился в рукопашной схватке. Но я видел своих товарищей, которые содрогались в истерике, выходя живыми из этих свалок. Ведь большинство из нас были 18–19-летними пацанами. Бывалые солдаты успокаивали нас, но это было слабое утешение. С тех пор я отношусь к убийству человека как к самому величайшему греху. Говорят, время лечит, и сейчас трудно в подробностях говорить о тех днях, но осадок остался до старости.

Перед городом тянулись сопки, до отказа начинённые железобетонными дотами. У подножья высот тянулись противотанковые рвы, ряды колючей проволоки, минные поля и другие препятствия. И всё это было тщательно замаскировано. Когда наши танки, а затем пехота ворвались в город, японский гарнизон ушёл в сопки. Японцы засели за двух-, трёхэтажными оборонительными сооружениями, откуда их пришлось буквально выжигать и выкуривать. Вот здесь-то мы и потеряли большинство своих товарищей, прежде чем над укреплениями взвился белый флаг…

Здесь ненадолго прерву рассказ своего друга, рядового бойца, и обращусь коротко к мыслям маршала Василевского, главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке, 17 августа 1945 года: «Японцы просчитались… и не раз ещё по этой причине врагам нашим придётся умываться и захлёбываться своей кровью… – Мысли маршала сосредоточились на 1-м Дальневосточном фронте. – Нелегко там маршалу Мерецкову, его солдатам и офицерам. И как им удалось прогрызть эти три долговременных оборонительных рубежа с тысячей дотов?! Впрочем, и тут всё тот же просчёт японцев – предполья-то настоящего не было. Да и глубина расположения укрепрайона не ахти какая. А промежутки слабо прикрыты…»
Вечером 18 августа А. М. Василевский потребовал от командующих фронтами организовать подвижные отряды и воздушные десанты для захвата важных городов и пунктов. В каждой армии было создано три-семь отрядов в составе до усиленного стрелкового полка. Так, от 5-й армии на г. Гирин был снаряжён 850-й стрелковый полк 277-й стрелковой дивизии генерал-майора С. Т. Гладышева, а 852-й стрелковый полк этой дивизии, где сражался мой друг, рядовой И. К. Черкасов, был брошен на Харбин.

Продолжу рассказ моего друга.
– После прорыва Муданьцзянского укрепрайона стало немного легче. Улучшилась погода, да и прыть японцев поуменьшилась. Нас в усиленном темпе направили на Харбин, где с 18 августа действовал наш десант. Но этот бросок пришлось совершать при сопротивлении отдельных групп и гарнизонов врага. 20 августа мы полностью освободили Харбин. Началось налаживание мирной жизни. Там нас и застало известие о капитуляции Японии. Хотя ещё до этого были прекращены военные действия в Маньчжурии, но многие японцы сопротивлялись. Особо нам досаждали смертники, которые ни за что не хотели смириться с поражением. Приходилось их вылавливать, это вызывало у нас злобу, но мы с ними справились. А в основном все к нам относились доброжелательно. Но в самом Харбине я пробыл недолго, нашу роту бросили на охрану японских складов, которых было множество в районе Харбина.
Что тебе сказать о своих ощущениях в этой войне? Знаешь, никакой злобы мы к японцам не испытывали, какая была к фашистам, которые натворили много зла на нашей Родине, да, по-моему, и они (японцы) не испытывали к нам «звериной злобы», как пытались убедить нас наши комиссары. Единственное, что у нас вызывало жалость, – это беднота местного населения, китайцев, или, как они называли себя, маньчжур. Мы многое раздавали им с японских складов, которые приходилось охранять, за что они очень-очень благодарили.
По завершении кампании, как это называется у военных, каждый из нас перед строем торжественно был награждён грамотой Верховного главнокомандующего. Эта грамота мне дороже всяких других наград. (Ниже я полностью привожу текст этой грамоты, вручённой лично И. К. Черкасову в далёком 1945 году. – Прим. авт.) Ведь ты сам участник боевых действий, правда уже в послевоенное время, и отлично знаешь, что на фронте орденов не дают, там главная награда – жизнь. Когда меня спрашивают, а что геройского я совершил, честно отвечаю: «Выполнил свой солдатский долг! За спинами других солдат не прятался. А что живой остался – спасибо моим командирам, которые отлично научились бить фашистов и берегли нас, пацанов!»
Так я стал участником завершения Второй мировой войны, которая стоила нам, Тимофеевич, немалой крови, – закончил свой рассказ мой друг – солдат Иван Константинович Черкасов.

Но на этом путь солдата не закончился. Домой он вернулся только в 1951 году, отдав срочной службе в армии более семи лет. Ему никак не понять нынешних «реформ» в Вооружённых силах.
В 1946 году Ивана Черкасова и многих его товарищей прикомандировали к железнодорожной военной комендатуре станции Спасск-Дальний. В 1947 году они были отозваны в свои части, которые подтягивались во Владивосток. Началось формирование 14-й ударной десантной армии генерала Олешева, дислоцировавшейся на полуострове Чукотка.
В 1947 году на теплоходе «Валерий Чкалов», по его словам, «поехал» на землю Чукотки, где в сентябре теплоход причалил в бухте Провидения. Там, на Чукотке, ему пришлось в 1947–1949 годах жить в палатках. Лес для казарм на Чукотку стали завозить только в 1949 году. В октябре 1951 года поступила долгожданная команда на увольнение в запас. Домой, в город Острогожск, он добрался только к Новому году, его даже мать родная не узнала – возмужал, изменился…
Старшина Черкасов устроился на районную ГЭС, где и проработал 45 лет. Жил один в отчем доме, но у него было много друзей и увлечений. Любил историю и свою боевую молодость. Он много рассказывал мне о прошлом, у него удивительная память. Как участник войны, он получал по районным меркам «большую» пенсию в 4 800 рублей. Когда я ему сказал, что другие «участники» получают по 12 тысяч рублей, то он мне на это ответил: «Тимофеевич, я солдат и никогда не хитрил. Мне повезло, я не был даже легко ранен и благодарю судьбу за это. Хватает на жизнь – и слава Богу!»
Вот он, русский солдат, благодаря которому мы выиграли все войны. 10 января 2007 года Ивану Константиновичу Черкасову исполнилось 80 лет. А в 2008 году его не стало. Власть имущие так и не вспомнили о старом солдате и не увеличили ему пенсию. Поверьте, какая-то тысяча-две рублей никогда не будут лишними для честного труженика в наше бездуховное время…
И только в один из моих приездов он сказал мне, что ему в связи с 65-летием Победы увеличили пенсию, но никакими льготами по налогам он не пользуется. На все парадоксальные заявления наших руководителей он имеет свой взгляд: «Такое может быть только в России!»

P. S. В каждый мой приезд в Острогожск мы подолгу беседовали с другом о жизни. Он много вспоминал историй из своей солдатской службы. Каждый раз давал мне книгу «Сто сорок бесед с Молотовым» (М.: Терра, 1991) и показывал небольшую главу про 14-ю армию на стр. 99–100. Для него эта небольшая глава – солдатская жизнь в четыре года. Это забытый, но важный эпизод в нашей истории, о котором нужно рассказывать отдельно. Сегодня эта книга, подаренная мне, служит напоминанием о моём друге, простом русском солдате.
Вторая мировая война не устранила опасности возникновения новой мировой вой­ны. Более того, никогда после Второй мировой войны международное положение не было столь серьёзным. Внешнеполитический курс ряда империалистических государств, в первую очередь США, определяют круги, которые ориентируются на военную силу, стремясь изменить соотношение сил на мировой арене в свою пользу. Поэтому, как бы пафосно ни звучали слова о разрядке и согласии в мире, ясно одно – порох постоянно должен оставаться сухим!

Вадим КУЛИНЧЕНКО,
капитан 1-го ранга,
ветеран боевых действий,,
город Острогожск Воронежской области