Великое и вездесущее имя Пушкин

Сказать, что Александр Пушкин родоначальник не только русской литературы, но и культуры – значит сказать банальность. Не более свежая мысль и о том, что наш Пушкин вездесущ не только в смысле пространства культурного, но и географического. Нет такого уголка в России (в том числе и в ее дореволюционных границах), где бы это имя не связывали если не с живым присутствием, то с местом действия или упоминанием в стихах и прозе. Когда в России и бывших республиках СССР школьники читают строки о Молдавии, Новороссии, Одессе, декламируют: «..и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык» или «Во глубине сибирских руд…», то почти автоматически Александр Сергеевич предстает перед ними почти земляком.

А что говорить о Тамбовщине, нашем Козлове – Мичуринске, где великий поэт хоть и не бывал физически, но присутствие свое отметил в повести «Дубровский», в судьбах своих детей и внуков?
Как известно, в Козлове с 1878 по 1880 год жили двое детей А.С. Пушкина – Александр Александрович и Мария Александровна. Старший сын поэта, Сашка, как он называл первенца в письмах к жене (а дочь с любовной снисходительностью именовал Машкой), был человеком замечательным. Профессиональный военный, он командовал гусарским Нарвским полком в русско-турецкой войне и остался в памяти братьев-болгар как человек большого обаяния и мужества. После окончания войны генерал А.А. Пушкин привез в город Козлов, куда был перемещен его полк, высшие по тем временам знаки воинской доблести – золотое оружие с выгравированной надписью «За храбрость» и боевой орден Святого Владимира 4-й степени с мечом и бантом.
Мария Александровна, по мужу Гартунг, овдовев, жила у брата, помогала ему воспитывать детей. Женщина редкой красоты и ума, она производила большое впечатление на современников. Известно, что замечательная внешность Марии Александровны вдохновила другого гения русской культуры, Льва Толстого, на создание образа Анны Карениной.

Наши краеведы долго и безуспешно пытались найти адрес, по которому дети Пушкина жили в Козлове, пока не обратились к истории и не воспользовались аналогией с образом и условиями жизни других военачальников Отечества. И тогда было сделано наиболее правдоподобное предположение: скорее всего, командир полка с детьми и сестрой жил в казарме, в отведенных ему комнатах. Там, на стенах казармы, и следовало бы увековечить память о русском генерале Пушкине.
Когда в 1880 году Москва готовилась торжественно открыть памятник А.С. Пушкину, Александр Александрович и Мария Александровна передали на выставку, посвященную памяти их отца, сундук с рукописями его произведений и личными вещами. Все эти бесценные реликвии были приняты на хранение в фонд Московского Румянцевского музея (впоследствии Государственная библиотека им. Ленина). Главную часть дара составили записные книжки поэта. Первая запись относится к 1819 году, последние датируются предсмертными месяцами жизни.
У сына Александра Александровича, также Александра, одну из дочерей звали Натальей. У нас в Мичуринске живет и работает в аграрном университете Галина Северьяновна Усова, ее родословная восходит как раз к правнучке великого поэта Наталье Александровне Пушкиной.
В дни, когда мы отмечали 196-ю годовщину со дня рождения «солнца русской поэзии», у нас готовился к открытию еще один, четвертый по счету, городской музей – в отреставрированном особняке замечательных деятелей культуры России XIX века князей Голицыных – Николая Борисовича и его сына Юрия Николаевича. Здесь, в двух экспозиционных сюжетах, литературном и музыкальном – определяющих духовную и интеллектуальную жизнь города в прошлом и настоящем, органично сошлись Пушкин и Голицыны.
Пушкин самым таинственным, незримым образом приходит к нам через биографии и творчество самых разных, Отечество прославивших и простых россиян, через письма и дневники своих современников, книги и картины, предметы культуры и быта, через наше сознание, наконец, не говоря уже о языке. Он действительно бессмертен, ибо вездесущ. Он во всех нас и в каждом.

* * *

Собиранием сведений о генеалогическом древе Пушкина Андрей Андреевич Черкашин начал заниматься давно, ещё перед войной. На фронте он дал зарок: если судьба положит остаться в живых – завершить начатый труд, чего бы это ему ни стоило.
Андрей Андреевич успел поставить точку в черновой рукописи. Но готовила её к печати вдова Черкашина. И вот в Москве издан один из самых замечательных подарков к дню рождения поэта за все, пожалуй, 200 лет. Так подробно, точно выверено, красочно оформлено это издание…
История сама позаботилась о сохранении для потомков имён и деяний предков Александра Сергеевича. Многое он, сам глубокий дотошный историк, знал по документам, связанным с фамилией Пушкиных. Но осведомлённость его не распространялась далее Александра Невского, с которым он по отцовской линии был в прямом родстве, а через Дмитрия Долгорукого, основателя Москвы, седьмого сына Владимира Мономаха, и со всеми Рюриковичами – от Игоря, Святослава, Владимира Красное Солнышко, Ярослава Мудрого до последнего их колена.

Люблю от бабушки московской
Я слушать толки о родне,
Об отдалённой старине…
Могучих предков правнук бедный,
Люблю встречать их имена
В двух-трёх строках Карамзина.

Так писал поэт, размышляя о прошлом своего рода. Но полностью могучее древо Пушкина зашумело ветвями только после изучения древних актов и других документов А.А. Черкашиным.
Оказалось, что он был одной крови с князем Дмитрием Пожарским, на землях которого построен город Козлов, а через его родню – с другим великим полководцем России М.И. Кутузовым.
В кроне этой есть и ветви тамбовских Чичериных – через родную бабушку Александра Сергеевича Ольгу Васильевну Чичерину.
Книга «Тысячелетнее древо Пушкина: корни и крона» завершается многостраничным списком его родных по восходящей и нисходящей линиям. В нем тысячи имён.
В том числе и Пушкиных, служивших воеводами в Козлове, Тамбове в первые десятилетия по их основании.
А среди сегодняшних потомков Пушкина, конечно, вписана в этот славный неповторимый перечень и жительница города Мичуринска – Галина Северьяновна Усова
с сыновьями.

* * *

У покойного ныне Ираклия Андронникова, бывшего страстным и удачливым собирателем всего, что принадлежало перу М.Ю. Лермонтова, внесшего вклад и в пушкиниану, есть упоминание о поисках им и другими видными пушкинистами второй (о первой было давно известно) части дневника Пушкина.
Из публикации на эту тему в «Литературной газете» как будто стало окончательно ясно, что это миф: скорее всего, дневник более раннего периода Пушкиным был собственноручно уничтожен в связи с событиями 1825 года.
Что касается опубликованного дневника великого поэта, записи в котором относятся к 1833–1835 годам, то судьба его, точнее факт того, что он не был безвозвратно утрачен, связана с нашим городом.
…Апрель 1879 года. В Козлов после окончания турецкой кампании 1877–1878 годов переводится 13-й гусарский Нарвский полк, командовал которым герой освобождения братьев-болгар от турецкого владычества, старший сын Пушкина Александр Александрович.
По семейному разделу имущества от 5 февраля 1870 года к нему перешел весь пушкинский архив. Его составило, в сущности, основное рукописное богатство, оставленное поэтом своим потомкам. Это четырнадцать рабочих тетрадей, содержавших черновые тексты произведений Пушкина, начиная лицейским периодом творчества, «Русланом и Людмилой» и заканчивая знаменитым, венчающим труд гения «Памятником» – он был датирован 21 августа 1836 года, когда до гибели поэта оставалось всего пять месяцев.
Бесценным материалом для исследователей были и самодельные тетради, в которые Пушкин перебеливал крупные произведения – «Медный всадник», «Дубровский», «Капитанская дочка», «Маленькие трагедии». Из тетрадок же были сброшюрованы авторизованные копии «Бориса Годунова», «Истории Пугачева», материалы к ней.
После смерти Пушкина все рукописи, черновые и беловые, прошли «цензуру» – их просмотрели, прошили, пронумеровали рецензенты в жандармских мундирах, поставившие к тому же и печати. Отдельные листки, поскольку сшить их было трудно, сложили в пакеты.
В заветном сундуке хранился и дневник Пушкина, печатать который он запретил.

Мичуринские краеведы давно пытаются «открыть», где в Козлове жил генерал Пушкин и переехавшая к нему сестра Мария. Недавно журналист и вдумчивый исследователь истории края Владимир Корнеев сделал простое предположение. В те времена командиры воинских частей, как правило, останавливались в доме командующего гарнизоном. Таковым был в Козлове тот самый, весьма приметный по архитектуре, дом, где располагается наш военный комиссариат. Если это так, то именно в генеральских покоях на верхнем этаже этого здания пушкинский архив и сохранялся в течение двух лет, до октября 1880 года.

Дальнейшую его судьбу определили торжества по случаю открытия в Москве (июнь 1880 года) памятника Пушкину работы скульптора А. Опекушина.
Весной того же года Александр Александрович получил письмо от хранителя отделения рукописей Румянцевского музея. Ученый убеждал его в том, что хранившиеся в Козлове «…бесценные пушкинские бумаги надо, наконец, поместить в надежное государственное хранилище».
После долгих раздумий Александр Александрович обратился к директору Румянцевской библиотеки В.А. Дашкову с письмом, в котором он сообщал:
«Милостивый государь Василий Андреевич! В ознаменование торжественного дня открытия в Москве памятника отцу моему Александру Сергеевичу Пушкину, предполагая передать в общественную собственность сохранившиеся у меня подлинные рукописи его сочинений, я избрал местом хранения их на вечные времена находящийся под Вашим управлением Румянцевский музей, куда эти рукописи и будут доставлены… Ваш покорный слуга Александр Пушкин, г. Козлов, 9 мая 1880 г.».
Пройдет еще два года, и с осени 1882 года драгоценный пушкинский архив, в том числе и (впервые!) дневник Пушкина, покинув последнее уединенное пристанище в Козлове, станет доступен для свободного исследования феномена его творчества.

Виктор КОСТРИКИН