МСТИСЛАВ

Былина

Олег СЕЛЕДЦОВ

На степной простор ранней зорькою
Вёл полки свои удалой Мстислав.
Вёл на смертный бой – сечу лютую
За Тмутаракань – земли русские.
Ой ты, полюшко, поле вольное,
Ты почто молчишь так недружески?
Ты почто так ждёшь нашей кровушки,
Нашей кровушки, удалых голов?
Вот стоят вдали рати вражие
Все касожские – не ухватит глаз.
Сабли острые. В колчанах дрожат
Стрелы меткие в нетерпении.
А в степи шакал жаждет падали,
В небесах орёл от восторга пьян.
Будет сеча здесь неминучая,
Сложат головы удальцы в бурьян.
Но выходит тут сам Редедя-князь
Пред полки свои пред касожские.
Он в глазах бедов, он в плечах широк.
Говорит всерьёз таковы слова:
«Ой ты, русский князь, удалой Мстислав,
Для чего нам лить кровь безвинную,
Для чего губить души ратные,
Сиротить зачем наших детушек?
Ты сойдись со мной без оружия,
Не на казнь сойдись, а на смертный бой.
В поединке том велика цена –
Земли русские да касожские.
Если сможешь ты одолеть меня,
Забирай жену и детей моих.
Если ж я тебя одолею тут,
Всё твоё моим пусть останется».
Выходил Мстислав да не хмурился.
Те слова ему были по сердцу.
Ни к чему губить рати русские,
Лучше биту быть за други своя.
Знать не знал Мстислав, что такое страх,
Он с ребячьих лет в поединщиках.
Он стрелы метал – заглядение.
Он мечом владел – дай Бог каждому.
И сошлись они, и ударились.
Рати замерли в ожидании.
Лишь орёл кружит, да скулит шакал,
Да дрожит ковыль – вольный баловень.
Бог тому судья, сколько длится бой.
На ветру камыш не ломается.
Был силён касог, ловок был Мстислав –
Чудо-витязи, заглядение.
Только стал Мстислав силушку терять,
Только чует он злую смертушку.
И взмолился он, и поднял глаза
К небу синему, к Богородице:
«Радость вышняя, о Заступница,
Ты услышь меня, Матерь Божия.
Не оставь меня своей милостью,
Защити, спаси князя русского.
Ведь молю к тебе я не за себя,
За Тмутаракань – нашу Отчину.
Коль превозмогу лютого врага,
То воздвигну храм белокаменный».
Лишь промолвил князь таковы слова,
Чует силушку превеликую.
Стали каменны, словно две скалы,
Плечи княжии богатырские.
И схватил Мстислав ворога свого,
И поднял его он над полюшком.
И бескрайна степь приняла удар,
И земля под ним содрогнулася.
То не вихрь гудит, то ликует Русь.
Славу-честь поёт всё Мстиславову.
Тут Редедя-князь говорит с земли
Из последних сил полушёпотом:
«Знать, твоя взяла, победитель мой,
Всё моё – твоё, как условились,
Только пред полки не позорь меня,
Честь мою отмой красной кровушкой».
Отвечал ему удалой Мстислав:
«Ты прости меня, друг поверженный.
Бились честно мы – Бог тому судья.
Честь твою спасу, будь по-твоему».
И достал Мстислав потаённый нож,
И вонзил его в грудь бесстрашную.
И погиб тогда поединщик-князь
Пред полки свои пред касожские.
И прошёл Мстислав по земле чужой,
И детей увёл да Редединых.
А придя на Русь, он и впрям воздвиг
Церкву Божию белокаменну.
Сколько лет прошло, пронеслись века.
Новой крови ждёт степь ковыльная.
Где ж ты спрятана, где схоронена,
Слава прежняя, честь былинная?

Игорь НИКОЛЕНКО
г. Керчь

* * *

Держал штурвал железной хваткой,
Летя, всё время повторял,
Что жизнь была до боли краткой.
Я не хотел, но умирал.

А путь мой был уж больно гладкий,
Я никого не повстречал,
Когда мой самолёт горящий
Ночное небо освещал.

И вот я вижу землю, воду…
Как что-то вдалеке горит!
И слышу я, как мне в наушник
Знакомый голос говорит:

«Возьми левее, выше, ну же!
Веди смелей, не унывай!
Теперь тихонечко снижайся.
Отлично! А теперь сажай!»

Толчок, тряхнуло, я напуган.
Закрыв глаза, сижу один.
Уж больно посмотреть боялся,
Куда машину усадил.

Толчки какие-то в плечо,
Глаза, прищурив, открываю
И вижу: небо надо мной
В зените солнце озаряет.

Я оглянулся, вижу… лица!
И что-то командир твердил!
А я не слушал командира…
Его вчера я хоронил.