Анастасия Фетисова
ДАЧА
Этот дом не молчит, дом августом дышит.
Пока нет меня, бродят в комнатах мыши.
На террасе летают крупные осы.
Всё арбуза ждут, рыбы вяленой просят.
Восседают жуки на шершавых стенах,
Раздаётся гул в металлических венах.
И шумит вода из стального крана,
Когда я приехала очень рано.
Мыши спрятались, окна все нараспашку,
Из батиста на мне так легка рубашка.
Надо мной кружат полосатые осы.
Дам арбуза им, скоро наступит осень.
И заснут жуки на зашторенных окнах,
От дождя черепица совсем намокнет.
«До весны, до весны», – мне прошепчут стены,
Тихо смолкнет вода в металлических венах.
Будем читать Северянина,
Бунина и Волошина.
Нам больше воздуха пряного,
Больше всего хорошего.
Солнце лучами тёплыми
Тронет случайно волосы,
А самолёты блёклые
Чертят на небе полосы.
Будем, укрывшись пледами,
В креслах сидеть под вишнями
И наслаждаться беседами,
Звуками еле слышными.
КУЗНЕЧИК
Синий январский вечер.
Розовый снег. Тишина.
Снился вчера кузнечик,
Прыгающий у окна.
Значило что бы? К чему же?
Лик распустила луна.
Память шагает по стуже,
Память растёт из зерна.
Бряканье слышу калитки –
Папа зашёл домой.
Время подобно улитке.
Кажется, мне – восьмой.
Мама стучит на кухне.
В вазе цветное драже.
Филин в сарае ухнет,
Филин здоров уже.
Раненую эту птицу
Папа нашёл давно.
Мне всё кузнечик снится,
Прыгающий в окно.
Я чувствую движение теней
На потолке прохладной летней ночью,
Как облака, растрёпанные в клочья,
В окне плывут. Становится темней…
Я чувствую, как лампы горячи
Дорожных фонарей напротив дома,
Как мошкара под ними невесома,
Кружит и бьётся стаями в ночи.
Прислушиваюсь… Слышу тишину.
Листвы кленовой чувствую биенье…
Рождается такое упоенье,
Что, несмотря на время, не усну.
Стоять бы у раскрытого окна,
Смотреть на мир, ночные слышать звуки.
И, опуская голову на руки,
Не чувствовать, что я сейчас одна.
Донец едва шевелится лениво,
Впадая в Дон. В осоке берега.
К реке склонилась дремлющая ива,
Воды касаясь листьями слегка.
Ворчит лягушка в камыше высоком,
Проворных созывая лягушат.
Они, минуя острую осоку,
На гладь речную весело спешат.
А Дон чуть слышно шепчет и струится
Под сводами прозрачного моста,
И журавлей усталых вереница
Над куполом мелькнула у креста.
Как мало радостей замечено простых
Среди порыва суеты ненужной.
И вот ворвёшься в май, увидишь: ветер стих,
Как неподвижны на дорогах лужи.
Цветёт душистая лиловая сирень,
Отец починкой занялся забора.
Как нежно на его лицо ложится тень,
И как тепло от наших разговоров.
Застыли яркие весенние листы
На яблоне цветущей возле дома.
Пробился тонкий луч из этой густоты,
И радуешься вечеру простому.
Всё твоё и моё не забыто,
Но в двадцатом оставлено веке,
Там, где ветви полощет ракита,
Там, где в устье сливаются реки.
Вся твоя и моя эта осень
Здесь тоской разливается дикой,
Только листья куда-то уносит,
Только воронов слышатся крики.
Ну а там на дорожке лиловой
Мы ступаем по солнечным пятнам.
Раз ступенька, ещё раз, и снова
Мы с тобой наверху, в голубятне.
Засмотрелись в большое оконце:
Там в саду разливаются блики.
В виноградник рассыпалось солнце,
И нам малое стало великим.
На закате раскрытые ставни,
Мы сидим на скамейке под вишней,
Наша юность знакомится с главным
В этом маленьком дне еле слышном.
