Игорь БЕЛКИН-ХАНАДЕЕВ
Прозаик и поэт Игорь Белкин-Ханадеев родился в 1972 году в Москве.
Учился на факультете истории искусства РГГУ.
Публиковался в журналах «Пограничник», «Смена», «Молодая гвардия», «Дон», «Подъём», «Север», «Наш современник», «Урал», «Дружба народов» и других.
Автор книги «Божий контингент» и поэтического сборника «Родной зелёный скорый», лауреат газеты «Российский писатель» (2017). Член Союза писателей России.
Весна. Военкомат. И вновь к войне не годен.
Уже за пятьдесят. И голова болит.
Которую из двух неравноценных родин
Опять не защитит ковидный инвалид?
Не ту ли, где мальцом катался на мопеде
На дальние пруды – за карасями вброд –
И думал об одной-единственной Победе –
За равноправие, за братство, за народ?
Или другую, ту, где пруд закрыт забором,
Куда ни плюнь – кирпичная стена,
Где всё принадлежит нововельможным ворам,
Где мир дворцам, а хижинам – война?
ПРОБУЖДЕНИЕ
Сердца шальные часы
Бьются в иссушенной глотке.
Сны – как последние сводки
С прифронтовой полосы.
Здесь, на чужом этаже,
Вырыта на ночь могила.
Пакостно, тускло, уныло,
Каторжно в вечной душе.
Но, как пайковый ломоть,
Солнце всплывает из зыби.
И распрямляется плоть
Тела, обвисшего в дыбе.
МЕДИАЛЕНТА
Если вы не сыты,
Если не поели –
«Выдадим кредиты
На любые цели…»
Новости про трупы,
Взрывы, бомбы, смерти.
Модная рок-группа
Спела на концерте.
А теперь реклама.
И вернулся комик.
Стало денег мало
В руслах экономик.
Ядерные риски
И «Калибры» с «Градом».
…В телефоне низкий
Уровень заряда.
Что ни новость – люто,
Что ни слово – мрак.
В мере абсолюта,
Боже, кто наш враг?
Нерушимая стена –
ярым дымом ввысь,
убиенных имена
с облаком слились.
На пороховой меже –
длани в небосвод.
Неужели мы уже
не один народ?
Упокой, благословя
чёрным вороньём.
В мёртвые глаза славян
льётся окоём…
УЛИЦА НОВАЯ
Тёмная кровля прогнулась седлом,
Рамы в зелёной вуали.
Раньше стояло большое село,
После посёлком назвали.
Улица Новая, тридцать один, –
Адрес поникшего дома.
Кто-то крапиву внутри посадил –
Нечего никнуть пустому!
Мимо него прогоняли коров –
Прутиком ближе к ограде.
С каждым июлем всё меньше голов
Было в посёлковом стаде.
Куда ты угнал их, пастушеский прут?
Пылью следы припорошило.
Эхом печальным мычит на ветру
Ящик для писем из прошлого.
Солнца свет. Стекло в узорном инее.
На дворе Крещение Господне.
Деду радость: в полуштофе глиняном
Со вчерашнего осталось на сегодня.
По селу ходить теперь он старый –
Там мороз, а здесь от печки жар.
В доме с одиночеством на пару
Можно причаститься не спеша.
Солнца свет – как ярко и диковинно!
И в висках уже не так стучит.
…Молится потом перед иконами
На огарок солнечной свечи.
ОТПУСК
Зарезали бычка, и кухни мяса полны.
И свежих потрохов расставлены тазы.
Успеть бы щи сварить до самых первый молний.
И отпуск догулять успеть бы до грозы.
Сегодня в поварах. Мешая ложь с намёком,
Творю, как волхв, – и сед, и вещ, и свят.
С разделочной доски ныряют в воду скоком
Капустный взвод, картофельный отряд.
Читаю щам стихи. Шепчу их у кастрюли.
Шумовкой между строк снимаю пены зыбь.
Немного подсолить. И к отпуску в июле
Добавить пару дней. И перемыть тазы.
Вдали грохочет гром – но словно понарошку.
Говяжьего нутра зашёптываю боль.
Венцом – лавровый лист, как фото на обложку
Для сборника стихов с поваренной судьбой.
ПАМЯТИ ПОГИБШИХ
Бетонное крошево, порох, грязь.
Танковых траков рваная вязь.
Как из мартена –
брызжет алая сталь.
Грохот орудий, молитва и мат.
Вчерашней раны сочится стигмат.
И жизнь, и смерть –
всё с чистого листа.
Настиг тебя у последней стены
Разнокалиберный бог войны.
Багряной бровью
ты удивлённо повёл,
В клочья жилет, прожжена броня.
«В Царстве своём… помяни меня», –
И в мёртвую землю
воткнулся умолкший ствол.
«У нас один – двести, – в эфире свист. –
Жалко парня. Посёлок чист».
В целинный участок
вгрызается мирный ковш,
Скороговоркой «Во имя Отца…»
Отпет, погребён и крещён пацан
Огнём и Духом,
а прошлая жизнь – ложь.
Грехов искупление. Залп. Венок.
Цинковый мех – молодое вино,
И чёрный крест
процветает зелёной лозой.
Секира лежит при корне дерев,
Царствия Божьего край узрев,
Отверг ты себя
и пришёл на небесный зов.
ЧАС ПИК
Напирают, и мы напираем –
Зажимая в руке смартфон,
Из далёкого спального рая
Едем в центр со всех сторон.
Отвратившись благого ига,
Мы штурмуем подземный рейс –
Аж с платформы готовы прыгать
Головой на контактный рельс.
Мы позлимся, на нас позлятся –
Слово за слово, гнев за гнев.
Мы – обычный слой популяции,
Аватары адамов и ев.
Разбегаемся по вагонам,
Слышим, поезд гудит: «Распни!»
Этот гул почему-то знаком нам
Из нечитаных старых книг.
Окольцованные кольцевыми,
Замурованные в Ватсап,
Позабыли мы Твоё имя,
Твоего не помним лица.
Не познали мы Твоей воли,
Твоего не несём креста –
Несолёной бросовой солью
За верстой ложится верста.
Оттесняя плечом Кого-то,
Кто распятый застыл в дверях,
Мы торопимся на работу,
И не ведая, и не творя.
Господи Боже, Ты куст ли терновый в огне?
Что попросить у Тебя на тревожном багровом
закате?
Вижу с постели, как день догорает в окне,
Вижу реки распростёртую алую скатерть.
Господи, дай мне опять посидеть за рабочим
столом,
С дочкой, как прежде, проверить, что задано
на дом.
Господи, дай мне достойно прочесть
покаянный псалом!
А ничего мне другого уже и не надо…
Одичавший сад, ты сохнешь не спеша –
Яблоки так мелки и так редки…
Будто скороспелая плодовая душа
Вынута из солнечной розетки.
Утро. Без четверти восемь…
Без десяти… без минуты…
Лето свернуло в осень
С солнечного маршрута.
Не опоздать бы в школу –
Автобусы ходят реже.
Солнца туманный колоб
Сегодня уже не брезжит.
Рвутся в полёт с веток
Тройки гнедых листьев.
Долгое школьное лето
Падает в осень жизни.
Дождь захлестнул город,
Медь покидал в лужи.
За отложной ворот
С неба налил стужи.
