О Пушкин! – майский мой Близнец
Александр Верин
Александр Анатольевич Верин родился 27 мая 1949 года в Омске – почти ровно в 150-ю годовщину со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. Поэтому поэт считает себя особо ответственным за продолжение пушкинского классического стихосложения, развивая в наше время великие начала русской поэзии.
А. Верин – член Союза писателей России, руководитель Новосибирского отделения Союза литераторов, автор девяти книг стихов и прозы, исторических исследований о неизвестных страницах освоения Сибири русскими (включая два полновесных двухтомника).
Сайт Новосибирской государственной научной библиотеки о творчестве А. А. Верина:
http://kraeved.ngonb.ru/node/5824#T3
* * *
О Пушкин! – майский мой Близнец
В печальном звёздном гороскопе!
Меня твой осенил венец,
Но не сберёг меня твой опыт! –
Поэты с властью не живут!
А коль живут – так не поэты!
Власть исправлять – напрасный труд,
Как исправлять пути планетам!
Но ты был первым, кто не зря
Пел дерзко о людской свободе;
Отвергший милости царя,
За то и признанный в народе!
Потомственный аристократ
С горячей африканской кровью,
О Пушкин! – всех нас во сто крат
Народней ты своей любовью!
Тебя недаром в январе,
Рыдая на дощатый ящик,
Везли не те, кто при дворе,
А мужичончишка ледащий!
Но вновь под позолоту дат,
Под трескотню вельмож елейных
Тебя представить норовят
Благополучно-юбилейным!
О Пушкин! – смелый русский мавр,
Своё ты не закончил дело!
Восстань опять, когда без прав
Россия снова омертвела!
Пусть вновь звенит твой ярый стих –
Не замутнённый, не забитый! –
И соплеменников моих
Вновь собирает он на битву!
Жги равнодушие сердец
Глаголом страстным и высоким!
О Пушкин! – вольности певец,
Не медный истукан, а сокол! –
Лети! Пари! Твори же вновь –
Живой, живей иных живущих, –
И жизнь, и слёзы, и любовь
Воспой над скорбной нашей кущей!
О Пушкин! Мчи через лета
Пера стремительного росчерк!
Тобой Россия залита,
Как солнцем болдинская роща!
17 января 2001 г.
Незаконченное пушкинское
Два чувства дивно близки нам –
В них обретает сердце пищу –
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва,
Как без источника* пустыня
И как алтарь без божества.
* С 1830 года в этом незаконченном стихотворении Александра Сергеевича в седьмой строке вместо выделенных курсивом слов стоит пропуск («Как … пустыня») – Пушкин не завершил поиска сравнения. Меня давно волновала загадка этого недописанного. Что могло бы здесь быть? Ключ находится в следующей строке: «как алтарь без божества». Следовательно, выше должно быть то, без чего пустыня мертва. Вспоминая пустыню в стихотворении «Анчар», можно подобрать по размеру: «без оазиса». Но нет, слишком неполно и вычурно, хотя очевидно, что Пушкин искал торжественное сравнение. К тому же слово «оазис» вошло в русский язык позднее.
Пустыня мертва без воды. Без колодца, без родника, а если точно по размеру – без источника!
Возьму на себя смелость поставить это вместо теперешнего многоточия. Уверен, мой великий тёзка, отложивший доделку стиха на потом, был бы удовлетворён. Хотя кто-нибудь заявит: «Ну вот, взялся с Пушкиным тягаться!» Да нет – не тягаюсь, просто опираюсь на прецедент: среди потомков Алексея Владимировича Мусина-Пушкина (это родственник поэта) сохранился рассказ о том, что Пушкин однажды поцеловал его в лоб в благодарность за удачно подобранную рифму, которая ему долго не давалась.
Как видите, наш гений был вполне нормальным человеком – испытывал затруднения с рифмами, и даже – о, ужас для ревнителей его величия! – у него были случаи того, что в литературоведении называется авторской глухотой, когда не замечается искажение логики («Вот испанка молодая оперлася на балкон», когда правильно «о перила балкона»). И даже авторские недоработки у него были – читайте замечания Марины Цветаевой к фрагменту пушкинского «Пира во время чумы» («Искусство при свете совести»).
Попыток дописать Пушкина было много. Кто-то заменяет «землю» на «душу», заодно уродуя третью и четвёртую строки. Кто-то вставляет в публикации отвергнутое самим поэтом четверостишие: «На них основано от века, / По воле Бога Самого, / Самостоянье человека, / Залог величия его», – но ведь совершенно очевидна причина, по которой Александр Сергеевич от него отказался, хотя там есть новое для его лексикона, оригинальное слово «самостоянье». Отказался, поскольку «Два чувства дивно близки нам» – это обращение сугубо к человеку, к его сущности, нравственности, духовности. А вот «По воле Бога Самого» – это уже из другой оперы, это уже не зависящая от человеческого выбора установка свыше, вроде «Плодитесь и размножайтесь».
В общем, если читатели согласятся с моими доводами, значит, стихотворение, часто цитируемое, стало законченным. Нет – попробуйте дописать сами.
Дар бесцельный, дар случайный
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Александр Пушкин,
6 июня (26 мая) 1828 г.
Жизнь подошла к концу – зашла в тупик
И, как компьютер старенький, зависла.
В ней больше вкуса нет и даже смысла,
Хоть ты ещё пока что не старик.
И стало ясно – это образец
Бессмысленной и неудачной жизни,
Когда её ты отдаёшь отчизне,
Надеясь на отзывчивость сердец.
Но что отчизна? – сборище людей,
В нём каждый занят только лишь собою.
И кто в толпе, а кто-то над толпою,
Но всякий одинок, по сути, в ней.
Всё остальное – это лишь фасад,
Скрывающий придуманную сущность.
И к старости ты ощутишь ненужность
Всего, чем был обманываться рад.
Державность! Православие! Народ!
Патриотизм! И равенство! И братство!
Ну да – один украл себе богатства,
Другой же в скорбной нищете живёт.
Неправильно поставленная цель –
И жизнь в итоге вся пошла насмарку.
А ты горел душою в ней так жарко,
Что выгорел и сел теперь на мель.
Ты жизнь прожил, как заурядный лох,
Во имя общечеловечьей цели.
И жди теперь – авось хоть Бог оценит
Труды твои. Но есть ли в мире Бог?
Январь на Чёрной речке
Снег алмазным сияньем расцвечен,
От мороза дрожит синева –
Он набросил деревьям на плечи
Иней пышный, как кружева.
Это поле пустынно, но только
Мнится мне, что прорежется крик
И промчит на горячей тройке
Средь сугробов румяный ямщик.
И осыплется снег на опушке
Оттого, что возница кричит.
И в кибитке весёлый Пушкин
Мимо Чёрной речки промчит.
И не будет ни пули, ни точки
На раскрытом белом листе.
Он же сам себе напророчил
Смерть совсем на другой версте!
Завтра вновь заметут метели,
И на Чёрной – в который век! –
Вновь раздастся эхо дуэли
И опять обагрится снег…
Ахматова
Римский профиль и кожа матова –
Я любуюсь тобой не дыша –
Ах, Ахматова! Ах, Ахматова –
Озарённая Богом душа!
Над родимыми перелесками
Незакатно солнцу сиять –
Не забытое царскосельское
Возвратилось с музой опять!
Что здесь сердцу искать покоя,
Коли рвётся к перу рука?! –
Вслед за пушкинскою строкою
Льёт ахматовская строка!
Но за дар животворный этот,
Что колеблет и небо, и твердь,
Сторожит всех больших поэтов
До бесстыдства подлая смерть!
Не спастись от её косы нам!
Вот и выпало в горькой судьбе:
Мужу – пуля, темница – сыну
И разбитое сердце тебе!
Как же пелось под этим грузом?!
Как смогла ты душу носить?!
Ах, Ахматова, вечная муза
Всех скорбящих женщин Руси!
Столько силы в тебе осталось,
Что сама испугалась смерть!
Ты с достоинством встретила старость,
Не сумевшая постареть!
И с достоинством ты уходила
От любимых новых сирот,
«Будто там впереди не могила,
А таинственной лестницы взлёт».
* * *
И в самом деле ты святая,
Моя расхристанная Русь,
Когда в тебе жива Цветаевой
Самоубийственная грусть!
Твоим поэтам нет спасенья:
Их души вечно на излом.
И потому тоска Есенина
Тугим затянута узлом.
О Русь! Твоей придворной стаей
Затравлен не один поэт,
И первым Пушкин, честь спасая,
Пошёл на смерть под пистолет!
И лишь в гробах благословятся
Те, кто тобою жил, скорбя.
И, не записанные в святцах,
Они стихом хранят тебя.
* * *
Век глобализма – век не для поэтов!
Поэзия не стоит ни гроша,
Когда пошли разменною монетой
И ум, и честь, и совесть, и душа!
Ничтожества, что мнят себя элитой,
Одна лишь гложет пламенная страсть –
Дорваться бы до полного корыта,
Украсть, нажраться и войти во власть.
Смешно и грустно наблюдать за ними:
Мудрят, хитрят, да только видно ложь!
Но более себя ведь не поднимешь
И больше пуза всё же не сожрёшь.
Каким бы ни был их удел блестящим,
Но срок придёт, и кончится парад –
Ведь и они сыграют в долгий ящик,
Чтоб сгнить в земле, как их «электорат».
А там уж Бог на чистых и нечистых
Поделит всех заслуженно вполне.
Так что он скажет жуликам-министрам
И разной политической шпане?
Ответ известен загодя. И всё же
Хочу я разгадать иной секрет:
Зачем, скажи мне откровенно, Боже,
Ты в этот век меня явил на свет?
Не отвечай, я понял – крест мой это!
И не сочти сомнения за стон.
Да, этот мир смертелен для поэтов,
Но без поэтов вовсе сгинет он!
Он весь из зла и гнили будет, если
Не станет в нём поэзия дышать.
А потому, поэты, больше песен,
Чтоб уцелела хоть одна душа!
* * *
Умирали поэты до срока –
Смерть вручала им славы венец.
И за них-то и лью я строки,
Словно пули, в печатный свинец!
Неизвестный, я знаю дело –
У барьера за них стою.
Вот уже пятьдесят пролетело
За уставшую душу мою.
Нет страшнее судьбы-пистолета!
Но попробуй, судьба, скоси! –
Я остался русским поэтом
Обезрусевшей вдруг Руси!
Я держусь! Я обязан держаться!
Как броня мне – наш русский стих!
Ведь должна устоять держава
Златоустых предков моих!
Заряжаю – «За вас, мои души,
Убиенные наповал!»
Пистолет поднимает Пушкин
И ликует: «Попал! Попал!..»
* * *
Мне приснилась, что я в раю,
Что сидим вместе с Богом, свесив
Ноги с облака, и я пою
Для него о земле моей песни.
Про берёзовый светлый край,
Где закат над рекою тает.
И притихший счастливый рай
Этой песне моей внимает.
Рядом – Пушкин, Есенин и Блок,
Песне в такт тихо крыльями машут.
Тихо шепчет задумчивый Бог:
«Хорошо-то как, Господи, Саша!
Ах, Россия! He было дня,
Чтоб не плакали там от бессилья!
Вы простите, поэты, меня
За моё испытанье России!
Всем-то эта земля хороша!
Я люблю её, стражду с нею!
Эх, Россия – земная душа!
Всех светлее она и… темнее!
Подождите, настанет срок,
Всё в России будет иначе!..» –
И замолк вдруг пресветлый Бог,
И притих он, тихонько плача.
Но струился любовный свет
От печального лика Мессии.
И от Божьей слезы поэт
Родился в этот миг в России!
День рождения поэта
Над сонным зеркалом озёр
Полёт стрекоз ещё не слышен,
Но в полумраке видит взор,
Как первый луч скользнул по крыше.
Клоками ватными туман
Висит в упругой чаще веток –
Обворожительный обман
Непродолжительного лета! –
Он столь же краток, как восход
С неповторимым всплеском света,
Как гладь спокойных, спящих вод,
Ещё не тронутая ветром.
Но где-то эту тишину
Нарушил мальчик первым криком –
Тот, что на всю мою страну
Прославится потом по книгам.
Пока кричит, а не поёт
На свет родившийся с рассветом.
Но скоро мальчик подрастёт,
И станет он большим поэтом.
Ему наследовать певцам
Любовью, нежностью и грустью.
И это будет без конца –
Как солнечный восход над Русью!
* * *
Если праздников сделать списки нам,
Вспомнив новь и добавив старь,
Сплошь окажется красным российский
Дат торжественных календарь.
И духовные есть, и плотские –
Чтобы просто попить-поесть, –
Даже очень вполне идиотские,
К сожалению, тоже есть.
Круглый год можно смело праздновать –
Хоть под флагом ходи, хоть пляши.
В общем, много чего есть разного,
Только мало, чтоб для души!
Чтоб по классам иль по конфессиям,
По разрезу и цвету глаз,
Или проще того – по профессиям
Не делил этот праздник нас!
Чтобы вспомнить обычаи древние
Той земли, где мы все родились,
Чтоб по городу, по деревне ли
Наши славные песни лились!
Чтоб прониклись сознаньем снова мы:
От кого родились и где,
Чтоб высоким и звучным словом
Озарились души людей!
День такой и такое веселье
Знаю я у родных деревень –
В Константинове праздник Есенина
И в Михайловском Пушкина день!
Есть в Шахматове праздник Блока,
Праздник в Сростках есть Шукшина –
Мест таких по России много –
Почитай, вся почти страна!
Вот чем должно нам всем гордиться,
Вот что все мы должны беречь –
Разметающую границы
Нашу общую, русскую речь!
Речь, в которой себя проявили
Все таланты российской земли,
Что народ свой и Русь любили
И прославить их в мире смогли!
А поэтов мы делим разве,
Если весь их народ поёт?!
Вот он – лучший и общий праздник
Всей России на круглый год!
Я надежды своей не скрою
В то, что, слово родное ценя,
Кто-то вспомнит майской порою
На родимой земле и меня!
