Александр ДИВЕЕВ

Александр ДИВЕЕВ

Александр Алексеевич Дивеев родился в 1951 году в деревне Ундольщино Ртищевского района Саратовской области. Выпускник экономического факультета СЭИ. Работал в финансовых структурах, руководителем отделения миграционной службы.
Автор поэтических книг «Звезда Антарес», «Плащаница Души», «На кресте любви». Публиковался в журналах «Волга – ХХI век» (Саратов), «Природа и человек. ХХI век» (Москва), «Странник» (Саранск), «Новая Немига литературная» (Беларусь), «Дон новый», «Наш современник» (Москва), «Приокские зори» (Тула), «Луч» (Ижевск), «Подъём» (Воронеж), альманахах «Стрежень» (Тольятти), «Литературный Саратов», «Земляки» (Нижний Новгород), на сайте «Российский писатель».
Серебряный лауреат Национальной литературной премии «Золотое перо Руси – 2014». Член Союза писателей России. Живёт в г. Ртищево Саратовской области.


ТЫ УХОДИШЬ ВСЁ ДАЛЬШЕ…

В дорогое окошко мне теперь уже
не достучаться.
А зелёная краска, словно листья, пожухла
на раме…
Я сюда вырывался – Боже праведный, каюсь! –
нечасто,
Говорил, улыбаясь: «Вот и я! Не ждала?
Здравствуй, мама!»

Вечер тихий приветил тишиною
за отчим порогом.
Старый пруд и деревня в звёздном свете
опять утонули…
Ты уходишь всё дальше по дороге,
где ходят и боги.
Я в сомненьях терзаюсь: «В жизни вечной тебя
догоню ли?»

…На невзгоды не сетуй. Бренной жизни поток
быстротечен.
Всё же счастлив ты, если осознал в сонме
грусти и гама,
Что живёшь-то всего-то ради светлой
единственной встречи,
Ради слов несказанных: «Вот и я! Не ждала?
Здравствуй, мама!»

 

СВЕТ ЛАМПАДКИ

Глаза закрою – мнится мне:
Изба. Под низкой маткою
Тихонько зыбка в тишине
Качается лампадкою.

В истоке хлопотного дня
И ноченькой бессонною –
Там мама смотрит на меня
Божественной иконою.

Там ножками смешно сучу.
Сосу с пристрастьем пятки я
И «ма-ма, ма-ма» лопочу,
Слова такие сладкие!

А горько как: «Не забывай…» –
Шепчу девчонке милой я.
И слово чёрное «Прощай!..»
Над маминой могилою…

Устал в иллюзиях парить,
Всё в мире ложью мазано.
Как трудно – Боже! – говорить,
Когда уже всё сказано.

Пред тем, как вырвусь из цепей
Земного притяжения –
Лишь не забыть бы у людей
Мне попросить прощения…

В избе небесной – свой порог,
Путь Млечный – мглистой маткою,
А месяц-зыбка, видит Бог,
Качается лампадкою…

КУЛЁМА

Фотографий на стенке немало:
Мать, отец, муж, невестка, сынок…
И все видели: снова упала,
О родимый споткнувшись порог.

Как, заплакав от старческой боли,
Утешала себя: «Невзначай».
А надысь – вместо сахара соли
Намешала в малиновый чай.

Для неё не осталось опоры.
Всё зовут за собой облака.
Сердцем чувствует старая: скоро
Сын приедет за ней. А пока…

Не сидится без дела кулёме
(Так себя, упрекая, зовёт).
Посшибала траву возле дома,
Дескать, тут ещё кто-то живёт.

Телефон… Сразу сбилось дыханье.
«Не дозвонишься? Как до Кремлю!
Как я тута? Да всё отдыхаю,
Телевизор смотрю да дремлю…»

Затуманилось сердце надеждой,
Что не скоро уедет, хоть впрок
Припасла чёрный узел с одеждой
И землицы родной узелок…

За чужие ль грехи или просто,
Что душою уж больно светла –
Бабка мимо родного погоста
На чужбину свой крест пронесла…

ЖУРАВЛИНЫЙ РОМАНС

Солнце. Тишь. Прохлада
Над рекой и полем.
Цвет губной помады
Поменяли зори.

Горизонт в корсете
Серебристой дымки.
Паучки, как сети,
Тянут паутинки.

Синь небес латает
Облаками осень.
Тёплый вечер. Стаи
Листьев бьются оземь.

Над рябиной рыжей,
Над дорогой длинной –
Плач романса слышен
Скрипки журавлиной…

ЗИМНЕЕ УТРО

Солнечно ли, пасмурно иль вьюга –
Всё равно в семье заведено:
По утрам, похлопотав, супруга
Открывает в зимний мир окно.

На рябине ждут уже синицы.
Воробьи – на сушке бельевой.
Сытный корм зимой им только снится,
Впроголодь летают день-деньской.

И отлив становится кормушкой.
Отдыхает авитаминоз:
Семена подсолнечника, крошки,
Сало, рис, пшеница и овёс.

И свои права, душе на радость
С птичьими правами уравняв,
Жду, когда же наконец отрада
Своего накормит журавля.

Не замедлит «скатерть-самобранка».
В дверь стучатся. За порогом, глядь,
Снегирихой юная цыганка
Просит тихо что-нибудь подать.

Хлеба, сала, денег – всё дал в меру.
Посулила отдых на Бали.
Я-то думал, что пенсионеру
Пенсию «в кормушке» принесли.

Воробьи вытягивают шейки,
Глядя с удивлением в окно.
Улетели. Я читаю «…Швейка»,
Только отчего-то не смешно…

 

ЧЕРНОБЫЛЬНИК

Вот моя деревня;
Вот мой дом родной…
Иван Суриков

…И на Марсе будут яблони цвести.
Е. Долматовский

Спит в степи забытая деревня.
Синь над ней мнут облаков стада.
Там в садах засохшие деревья,
И везде полынь да лебеда.

Заросли тропинки и дороги.
А среди померкших очагов
Бродит дух попённого налога
И его сородичей – пеньков.

Там теперь мой старый добрый садик
Не в цвету весною, а во мгле.
И на Марсе яблони посадят,
Но зачем их гробить на Земле?!

Остров нежилой средь моря пашен.
Не открытье ждёт его – покой.
И никто отсюда не помашет
Осенью журавушкам рукой.

Эти «перегибы-недогибы»
Затянули – не вздохнуть – ремень.
С головы гниёт, вестимо, рыба,
А держава – с бедных деревень.
Дом над прудом… Садик… Не забыл их.
Вновь добрался до родимых мест.
Тишина окрест и чернобыльник –
Мой Чернобыль, боль моя и крест.

 

ЗВЕЗДА АНТАРЕС

Когда, случалось, тело и душа
По жизни неприкаянно скитались –
Из бездны тишины, чуть-чуть дрожа,
Смотрела на меня звезда Антарес.

И ощущалось с юных лет душой,
Звезды холодным светом опалённой,
Что я рождён под странною звездой
Далёкого созвездья Скорпиона.

Давно покинул звёздный я порог…
Случалось, шёл по жизни спотыкаясь.
А было – брёл и вовсе без дорог,
Любя-страдая, ненавидя-каясь!

Не упрекну Антарес никогда.
И, глядя ввысь, шепчу я в час бессонный:
«Благодарю, заветная звезда,
За доброту и нрав твой непреклонный».

Когда в последний раз я упаду,
Уставясь в синий купол небосклона,
В моих глазах увидите звезду
Далёкого созвездья Скорпиона.

И, разрезая темь и синеву,
На блеск светил сапфировых не зарясь,
Я в мареве межзвёздном уплыву
К звезде с прекрасным именем Антарес…

СТАРЫЙ ДОМ

Всё тебе непривычно кругом.
Осмотрись. Улыбнись. Не спеши.
Ты вошла осторожно в мой дом,
Старый дом одинокой души.

Ставни окон, как веки, открой.
Здесь не смерть – летаргический сон.
Здесь давно не живёт домовой:
Как и я, всё скитается он.

Серых дум облака разгони.
Ты поплачешь потом, а пока
Паутину повсюду смахни
Бедным веником из полынка.

Окна тёплой водою умой.
Приберись. Отдохни. И, как знать,
Может быть, не случайно в трюмо
Голубую увидишь тетрадь.

И на росной забытой заре
После светлых бессонных часов,
Как в Дивеевском монастыре,
Окунись в мой источник стихов.

Ранним утром, халатик надев,
Ты сойди потихоньку с крыльца
И послушай щемящий напев
Развесёлого раньше скворца.

Этой грустью прошита вся Русь.
Не пугай ты его, не тревожь:
Я сюда никогда не вернусь,
Да и ты – погостишь и уйдёшь…

 

ПАМЯТЬ

Вечер… нить… веретено…
Кот… цветок алоэ…
Клуб… индийское кино…
Счастливы герои…

Шорох… тихие шаги…
Ветра тайный шёпот…
Блеск серебряной реки…
Аромат укропа…

Чувств беспечных детский всхлип…
Сердца трепетанье…
Стук в окошко… двери скрип…
Первое свиданье…

Память… вид издалека…
На столбе афиша…
Двадцать коп. из кошелька…
Стук в окошко…
Слышишь?

ЗВЁЗДНЫЙ БУКЕТ

Это имя добром поминал я всегда,
В день веселья и в грустный свой час…
Нашей встречи с тобой полыхнула звезда –
Вот и вспомнил Радетель о нас!

В тихий вечер у звёзд голубых на виду
Растревожат покой соловьи…
Я тебе подарил бы, как прежде, звезду,
Только звёзды теперь не мои.

И с тобою такой я почти не знаком.
Снова влюбишь? Наверно, уж нет.
А ромашки тебе я нарвал с полынком –
Это, видно, мой звёздный букет.

Он к твоей прикасается робко груди,
Как и я прижимался не раз.
Не грусти: будем вместе на Вечном пути,
Только жизнь эта станет без нас.

Скоро снова зажжётся разлука-заря –
Растворяются звёзды, как дым.
И, за позднюю встречу друг друга коря,
«Слава Богу!» – Ему говорим.

В тихий вечер у звёзд голубых на виду
Растревожат покой соловьи…
Я тебе подарил бы, как прежде, звезду,
Только звёзды теперь не мои.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.