Елена МАКАРОВА

Елена Владимировна Макарова родилась в 1976 году в городе Иваново. Окончила Ивановский государственный энергетический университет (электроэнергетический и экономический факультеты). Печаталась в коллективных сборниках, альманахах, в местных и центральных периодических изданиях. Основные направления литературной деятельности: поэзия, публицистика, журналистика, редактирование. Автор четырёх поэтических сборников: «Белых дней якоря», «В купели белого горнила», «Капля на весле» и «С лепестками солнца». Лауреат всероссийских поэтических конкурсов. Лауреат литературной премии имени Д. А. Фурманова. Член Союза писателей России. Живёт в городе Иваново.

глоток росы

быть может, жизнь – не более глотка
росы из лепестка подлунной лилии,
когда, спускаясь в долы, облака
земные травы задевают крыльями

и пеленают в шёлковый туман
большую ночь с младенческими всхлипами,
в себя вбирая звёзды, и дома,
и позднее жужжанье пчёл над липами,

и свеянную крыльями пыльцу,
и тайных троп дыхание бессонное,
и даже тонко к милому лицу
ладонь любви впервые вознесённую,

но, может, просиявший в росах миг,
так сиротливо и так нежно тающий,
длинней, чем жизнь, чем журавлиный крик,
края земли и неба размыкающий

как плывут купола

плещут золотом пряди ракит,
окунувшихся в алое солнце,
вот и сердце – когда отболит –
как-то слаще и ласковей бьётся,
истекая по капле из ран,
словно макам нектар возвращая,

я не помню стального пера –
а не то чтобы просто прощаю –
я не помню ни боли, ни зла,

только запах ладоней и мёда,
и ещё – как плывут купола
по земным нескончаемым водам

прохожий

он движется в потоке,
он течёт,
колеблемому лотосу
подобен,

всплывая на востоке,
алый чёлн
роняет с киля иней,

мир, в ознобе,
в чахоточном веселье
октябрей,
по переулкам зябко
розовеет,

костры ночей осенних,
прогорев,
едва дымятся,

улицы, мелея
и расширяясь в устьях
площадей,
его выносят к будничным
причалам,

а где-то, с терпкой грустью,
о звезде
звенят и плачут вина
в белых чанах

сторож

фабричные огни…

так пасмурно и сыро,
что кажется –
ещё чуть-чуть, вот-вот…

но это – не они,

и от начала мира
остался
только сторож у ворот
таким же,
как всегда,
а это – только листья,
кружащие
в промозглой сизой мгле…

холодная вода,
рябиновые кисти,
тоска в глазах
и осень на земле…

а было так –
прошли
с лампадами и лирой
в хитонах трое,
кажется – вчера,

но дождь немолчно лил,
и спали
дети мира,
курил махру
лишь сторож до утра

голубь

а голос?
куда же девается голос,
когда рассыпаются звенья
тонических бус,
и колос
макает в вечерние тени
серебряный ус

так тонко,
что слышно, как дышат печали
и как вдалеке
ребёнка
плывущая лодка качает
на млечной реке,

навстречу
рассыпанным бусам бросая
два белых весла,
и вечер
миндальным соцветьем осанну
несёт на крылах,

порхнув из ладоней, как голубь…
но голос?

колодец

обречённость весны,
акварельные радости осени,
и опять, и опять
обречённость весны впереди,
словно белую ветку сирени
сорвали и бросили
в обветшалый колодезный сруб
голубые дожди,
только цепь прозвенела едва,
пробуждённая каплями,
только эхо летящих соцветий
над зыбкой водой
пело так,
словно где-то вдали
зачарованно плакали
грозди спелых рябин,
трепеща
под вечерней звездой

капли

лазурное завтра –
а если оно не случится? –

но глаза,
но рука в темноте
с разожжённой лучиной,

но причины,

по которым в ночи мы
готовы истаять,
как даже не дым,
не туманная стая,
но больше – как эхо
у тихой воды
под ночными мостами,

где плеснёт вдруг волна –
и опять ничего,
только лодка пустая,
только белые вёсла,
с которых по капле –
так просто –
вчерашнее небо стекает

преломление хлеба

незнакомый мотив,
на обочине –
странник,

нам теперь – по пути,

вечер –
серый и странный,
словно
в тёмных полях
собираются громы,

к ночи
души болят,
мы навеки не дома,

тонкий стебель клоня,
в руки просится
клевер,

помяни и меня
за молитвой о хлебе,

три полена,
огонь,

надвигаются тучи,

но в ладони – ладонь,
ты, наверное,
лучший,

над далёкой
травой –
зёрна чистого неба,

мы узнаем Его
в преломлении хлеба