Любовь ТУРБИНА
Садко
Искрится море, пол качается:
Совсем чуть-чуть, легко-легко,
И заведенье называется
Славянским именем «Садко».
Пронзает свет нас ослепительный
Вблизи Баку, на поплавке,
И миг волшебный, исключительный
Держу, как бабочку в руке.
Тот мотылёк – загадка вечная:
Что хочешь – то и пожелай!
Поймала – выпущу, беспечная:
Разжала пальцы – улетай!
Ещё вино в бокалах пенится,
Ещё печали далеко…
На нефтяной царевне женится
Гусляр и ветреник Садко.
Был ветер сырым и упругим,
Кривым переулком во двор
Вбежала – по левую руку
Застыл кафедральный собор.
Чернела дыра колокольни
И падал отвесно тот спуск…
Шаги замедлялись невольно,
Махнула рукою – а пусть!
Но вот возвращаюсь обратно
На горку – дышать тяжело…
Душа в облегчении утраты
Звенит, как пустое стекло.
Подумать – всё к лучшему, право,
Но к жалкому голосу глух
Собор с колокольнею – справа,
А ветер и резок, и сух.
Когда Америка померкла
Когда Америка померкла
До отключения, до взрыва,
Когда Америка померкла,
Как ноты старого мотива,
От этой музыки знобило,
Она в душе звучала годы,
Нас эта музыка манила
Туда, где жили антиподы.
Всё тот же миф о райском саде…
Вдруг оказалось, что возможно
Проникнуть через щель в ограде,
Где Пётр с ключами у таможни.
Теперь Америка – мессия,
Четвёртый Рим по счёту вроде,
Теперь она, а не Россия
О мировом скорбит народе.
А что же мы? С кривой улыбкой
Пустые слышим эти речи,
Свои грехи, свои ошибки
Взвалив на собственные плечи.
Чужая земля. Как мельницы-трансвеститы,
Стоят пропеллеры в чистом поле.
Они ловят ветер, на добычу которого
Пока не наложено ограничений…
Электричка, станция, болото,
Ласточек тревожные полёты
Высоко – как росчерки пера.
А на фоне леса, остро, прямо,
Зубья елей как кардиограмма –
Солнца уходящего пора.
И опять – не реже и не чаще –
В воздухе разреженном звучащий
Голос чётко так издалека:
«Берегитесь поезда» – как скрежет,
«Берегитесь поезда» – и режет
Сердце нестерпимая тоска.
Заново покрашенные дачи,
Кажется, здесь никогда не плачут,
Но покой их что-то нарочит.
А закат – как огненное море…
Так похоже на «Мементо мори»
«Берегитесь поезда» звучит.
ПЕСНЯ ПОДЗЕМНОЙ ВЬЮГИ
Город колокол словно, от холода гул,
воскресенье.
Я в столице вечерний нежданный,
негаданный гость.
Переходы подземные – это в морозы спасенье,
Только вьюга сегодня их тоже продула
насквозь.
Померещилась дверца. За нею закуток
открылся
И кушетка, обитая плюшем в малиновый цвет.
Самовар под землёй на цементном полу
кипятился
Для озябших, заблудших, бездомных, хоть их
у нас нет.
Померещилось. После, надёжно упрятавшись
в кресле,
Грела пальцы о тонкую чашку, вдыхая уют,
Только как мне забыться, уснуть, успокоиться,
если
Все бездомные души под вьюгу с надрывом
поют?
Вдаль расклад дороги, белой
Не от снега – от луны.
Лес застыл, заиндевелый,
Воплощеньем тишины.
Но пейзаж приблизить этот
К завершённости гравюр
Помогают силуэты
Двух шагающих фигур.
И такой всесветный холод!
Лёд в глазах – не жди, не жди!
Сердце – ледяной осколок
В замерзающей груди…
И теперь мне поступок тот дивен:
Больно смело я выбрала путь –
Под повальный, невиданный ливень
Без плаща со ступеньки шагнуть.
Примеряли Москву, как обновку
(А в глазах – затаённая стынь),
Не спеша обошли Третьяковку,
Сад Нескучный, Донской монастырь…
Чтоб острее почувствовать корни,
Побродили босые меж плит,
Что травою засеяно сорной –
Всё равно не забылось, болит.
А земля эта близкая, злая.
Не щадила – колола и жгла.
А любовь ли была – я не знаю,
Но полнее потом не жила.
Но с тобой, необузданным, вольным,
Я вдохнула российскую ширь:
Где-то Разин гуляет по Волге,
Ермака покоряет Сибирь!
