Зимние стихи
Юрий КЛЮЧНИКОВ
ПОДСНЕЖНИК
Как улыбка ребёнка
Навстречу глазам материнским,
Словно озера блеск, благодарный
Приходу весны,
Он на солнце глядит
Из-под снега осевшего с риском
Потерять свою голову
В грубых сугробах лесных.
С веток падает лёд,
Тёмный паводок буйствует рядом,
Сухостой и валежник
Мы топчем в соседних кустах –
Всё угроза ему,
Всё охрана ему и отрада,
Всюду зелень надежды
Растёт сквозь коричневый страх.
Да, сломай стебелёк –
Нарастут из-под снега другие,
Пропадём все подряд,
Чтобы встать через год, через два…
Ах, Россия моя,
Вся в снегу почернелом Россия,
Мой безмолвный подснежник,
Ты всё же, родная, жива!
ПИСЬМО ИЗ ТВЕРСКОЙ ГЛУБИНКИ
Над просторами шиферных крыш
Кольца дыма, как ангелы, тают.
Самолёты отсюда в Париж,
А тем более в Тверь, не летают.
Словом, царство зелёной тоски,
По понятиям нынешним нашим.
И всего двести вёрст от Москвы
Чудо-город по имени Кашин.
Чем чудесен? Петлёю реки,
В виде сердца закрученной странно.
Жизнью предков смертям вопреки,
Благоверной княгинею Анной,
Мудро правившей в этих местах
Среди вечных российских раздоров…
Весь в сугробах и в древних крестах.
Вот такой удивительный город.
Поседевший до самых бровей,
Словно кисти Васильева мистик,
Прячет лик среди хвойных ветвей…
А ещё здесь заносы не чистят.
Город как из былины упал
Одна тысяча двести…
Не стану
Углубляться в былые туманы,
Сообщу, что с тоски не пропал.
По колено плутаю в снегу,
Размышляю, что город мне ближе
И Твери, и Москвы, и Парижа.
Почему?
Объяснить не могу.
В НАШИХ ДАЛЬНИХ КРАЯХ
В наших дальних краях
На крутых перепадах предзимья
Ветер Арктики южным
Слоистым туманом пророс.
Тёмно-серый платок
И платок ослепительно-синий
То и дело меняют
Безлистые кроны берёз.
Город весь в напряженье,
В раздёрганных жестах и звуках
В ожиданье зимы
Межсезонные правит труды.
Лакированный дождиком
Чёрный провал виадука
Пожирает машины
С гудением судной трубы.
Но бесстрашной травы
Проступают зелёные пятна
Через иней и сор,
Сквозь дыханье декабрьских угроз.
Непривычный ноябрь –
На багровой ухмылке закатной
Пламенеет Венера,
Звезда милосердья и гроз.
ОБЬ ПЕРЕД ЛЕДОСТАВОМ
Ей траурную ленту бор накинул
На снежный берег.
Инеем блестя,
Скитается по заберегам длинным
Последняя опавшая листва.
Последний рейс.
Последний шум причальный.
Поклон последний крана с высоты.
В зелёный стрежень смотрятся прощально
Плечистые бетонные мосты.
Нацеленная думой в Ледовитый,
Свой труд земной
Справляя день и ночь,
Все наши радости деля и все обиды,
Она от них тотчас уходит прочь.
Что ей зима, когда пред нею вечность!
Что сумрачный арктический туман!
Ведь умирая каждый миг как речка,
Рождается она как океан.
ТРАНССИБ
За вагонным окном
Проводами расчерчены ели.
От Москвы до Сибири,
По всей необъятной Руси
Пряжу белую ткут
Молчаливые наши метели,
И вдогонку вагонам
Седая лошадка трусит.
Через ямы и кочки,
Сквозь бесов кривые ужимки
Русь рысит не спеша
По раздольной дорожной петле.
Прикасаются нежно
Февральского снега пушинки,
Словно пальцы ребёнка,
К уставшей от грусти земле.
Наважденья уносятся
В тёплом берёзовом дыме.
Наглотались мы вдоволь
Заёмных сластей и страстей.
Проплывёт деревенька,
В душе всколыхнёт и подымет
Задремавшие корни
Под ворохом шумных вестей.
Так судьба прочертила
Наш путь по не нашим орбитам,
Новизна упирается
В издревле данный завет:
Возвращаться из города
К сельским просторам забытым,
Из колодцев чужих
Подниматься на собственный свет…
ПОЕЗД АБАКАН – MОСКВА
Поезд тянется еле-еле
Через горы декабрьским днём.
Словно свечи, высокие ели
Полыхают хмурым огнём.
Это тёмно-зелёное пламя
Здесь горит с берендеевых пор,
Здесь свои вековые планы
Над Уралом Господь простёр.
По ту сторону тренды-бренды
В европейской нарядной фольге,
А по эту – наши легенды,
Соболиное царство в тайге.
Там ночное шарканье тапок,
Здесь в снегу медвежьи следы.
Благодарствуем, дряхлый Запад,
За науку твою и труды,
За наезды, насмешки, подкопы,
За усердие пятых колонн.
О, твои мостовые подковы
Мы не раз проверяли на звон.
За спиной остаются горы,
Возникает степной распев,
Ослепительный снег, просторы…
Поезд наш начинает разбег.
РАССВЕТ В ПОЕЗДЕ БИЙСК – НОВОСИБИРСК
В оконной чёрной яме ночного февраля
Под редкими огнями невидима земля.
Наш путь лежит на север, но на восток – глаза,
Откуда чудо сеет нам лесополоса.
То золото на гнёздах, то графику причуд,
То входит в синий воздух оранжевый прищур.
Он искры снежной пыли роняет на бегу,
И тени голубые на ангельском снегу.
И вот уже взирает открытый солнца глаз
На всё, что провожает ночную мглу и нас.
ЕЛЬ
Там, где январская дремлет метель,
В хвойных запутавшись иглах,
Из-за ствола корабельного ель
В свитере снежном возникла.
Солнечный луч у высокой сосны
Перехватив незаконно,
Словно смычком, на струне тишины
Что-то играет знакомое.
Что-то забытое будит в груди
Строгая зимняя пьеса.
Светловолосая, не уходи
В синие сумерки леса!
Эту мелодию ждал я давно
Встретить на тропах закатных.
Чуть задержитесь в дорожном кино,
Неумолимые кадры!
Но за шлагбаумом крутит метель
Снова свои серпантины.
Прячут от глаз уходящую ель
Сосен гвардейские спины.
Прячется солнца недолгий каприз
В складках январского неба.
И растворяется маленький принц
В свитере белом из снега.
140-ЛЕТИЕ АДМИРАЛА
Красиво умирал Колчак,
Смотрел поверх штыков, молчал.
О снисхожденье умоляя,
С ним рядом плакал Пепеляев.
Соединял февральский лёд
Двух пленных и особый взвод,
Россию ту с Россией этой.
И ахнул залп, и эха гром
Откликнулся в тридцать седьмом
Свинцовой тою же монетой.
И тоже кто-то был красив
На алом стыке двух Россий.
Забудем о минувшей злобе,
Сегодня вспоминая обе.
* * *
Клок сена –
Зов пахучий лета –
Упал на синий санный след.
Примета памятная эта
Во мне живёт уж много лет.
Да пара синих тонких лент
На весь великий белый свет
В душе струится много лет,
Хотя чего там только нет.
Итак, чадящий сорок первый
На искорёженной земле,
И снег,
Торжественный,
Безмерный,
За Волгой в маленьком селе.
Трусит седой Серко в тумане,
Качает длинной головой.
И пахнут, о как пахнут сани
Блаженной летней муравой!
А в небе синий столб висящий,
Не дым войны –
Но дым кизячный.
Да деревенская труба,
И снег, и сено с санным следом –
Как вековечная борьба
И неизменная победа.
