СЕРЫЙ ВОЛК
Дмитрий Аникин
Дмитрий Владимирович Аникин родился в 1972 году в Москве. Живёт в Москве.
По образованию – математик. Предприниматель.
Публикации в печатных изданиях на настоящий момент времени: цикл стихотворений (написанный в соавторстве с В. Романовым) в журнале Magazine в 1990-х годах; циклы стихов в журналах и альманахах Prosodia, «Нижний Новгород», «Семь искусств», «Русский колокол», «Русский Альбион», «Современные записки», «Золотое Руно», «Новая Литература», «Зарубежные задворки», «Великороссъ», «Камертон», «Тропы», «Новый енисейский литератор», «Фантастическая среда», «Айсберги подсознания», «Русское вымя», «Фабрика Литературы», «Точка зрения», «9 муз», «Арина», Littera-Online, «Поэтоград», «Вторник», PS.
Автор книг «Повести в стихах» и «Сказки с другой стороны».
1
А у отца в саду росло такое,
что золотые яблоки на нём, –
невиданное деревце. Прислали
из Иерусалима семена…
Были яблочки живые,
в каждом спелом – ярый свет!
Наливные, золотые,
тысяча привою лет.
Не такие ли сияли
в райских областях, когда
глину мяли, дух вдыхали,
изгоняли навсегда?
2
Считает царь – других занятий нет, –
где сколько яблок. Ветки гнутся долу,
а оборвать не смей! Однажды утром
не досчитался царь…
3
Кто ворует? озорует?
наши яблоки дерёт?
Кто на стражу дует-плюет,
дунет – взор и отведёт?
Человек ли, умудрённый
древним знанием-грехом?
Гад ли, змий заговорённый
с раздвоённым языком?
4
В казну к нему кто хочет, тот и лазит,
а этого не смей! Царь посылает
на стражу сыновей. «А тут кого
поймаешь? Отмахнётся вор ножом!» –
«Или у них ватага, в прах затопчут!»
И умники находят себе место
ночь ночевать. «Поймали?» – «Не поймали!»
И значит, надо младшему идти.
5
О птице Феникс
Из одного материала
вор и добыча – чистый свет.
К нам стая вещая слетала
за яблоками, хвать – и нет!
6
Иван-царевич:
– А теперь, отец, ни одна паскуда
к нам не прилетит рвать плоды, уж я им
страсть задал острастки, хватал хвостатых,
выдрал пук перьев!
Ишь сияет сила без дыма, чада.
Погасите свечи! Глаза зажмурьте!
А представьте, вживе когда порхает!
Ох натерпелся!
7
Старшие сыновья:
– Мало яблок, мало свету,
царь от жадности дрожит,
хочет птицу, хочет эту,
царством царь не дорожит!
Шлёт за птицей, шлёт за жаром
в чужедальние края
сыновей. А с чёртом старым
не поспорим ты да я –
потечём путём неторным,
отсидеться не моги!
Всполохи на небе чёрном,
эти птицы – жар-враги!
8
Иван-царевич:
– Двое сгинули уже,
третий сын на рубеже.
Пощади, отец, детину,
я ведь тоже напрочь сгину!
Царь:– Птицы, птенчики мои,
светозарные рои,
где вы? Что же не летите,
в мои сени не хотите…
9
Едет Ваня, что за кляча,
спотыкается о всех
четырёх… А как иначе,
всё ведь дело – смех и грех…
Едет Ваня, повод брошен,
волочится по земле,
долог путь, неосторожен,
едет, как навеселе…
10
Заночевал. Корягу под затылок,
укрылся мхом… Поутру холод лютый,
как будто и не лето. Из котомки
достал краюху хлеба, пожевал…
Пора и в путь-дорогу!
11
Ехать дальше – конь пропал!
Ну и что? Так путал леший,
что ни конный и ни пеший
не дойдёт. Он пошагал,
чтоб движение какое,
не свихнуться на покое…
Птицы вещие кричат
из какого-то далёка,
как-то светы видит око –
над болотами дрожат:
над извечною, холодной,
нищей хлябью, бездной водной.
12
Навстречу царевичу выбегает серый волк.
Волк:– Услужу тебе, братка,
а за то услужу,
что гуляла лошадка,
волочила вожжу,
а я – ам! – не сдержался,
косточки обглодал,
и ты пеший остался,
видом хил, ростом мал.
Залезай да за холку
что есть силы держись.
Много прыти у волка,
на всю землю, кажись.
Мы за тридевять, братка,
непроезжих земель,
мы не то, что лошадка, –
одним махом отсель.
13
Волк знает, куда ехать, довёз до места.
Волк:– Хороший час, вся стража спит вповалку.
А стены видом грозны, но гляди –
повыпали кирпичики тут-там.
Вскарабкаешься. Правой ножкой ты
сюда, на левой ручке подтянись –
и справишься. А если не сорвёшься,
увидишь: на окне стоит, сияет
искусная, работы фряжской, клетка;
ты дверку в ней открой и прям за горло
хватай крикунью птицу… Только вот…
ты клетку не бери…
14
Полез. Крошится камень в пыль,
крошится камень в прах.
Полез: тут – в стену вбил костыль,
тут – на авось, на страх.
А стража спит десятый сон,
падения камней
не слышит, свой тяжёлый стон
разносится над ней.
Хвать птицу, а она кричать
не думает, дрожит.
Ну надо вниз. А как держать?
А сверху страшен вид.
15
Да как её нести? Держать в руках,
так чуть чего – порх в небо, не догонишь.
На то и клетка…
16
Чуть лишь взялся – сразу звон!
Набегли со всех сторон,
навалились, повалили,
сапожищами избили…
Цел? Не цел? Ну как-то цел,
заслонился, чем сумел,
руки, ноги – все на месте,
нет мужской урона чести.
17
Схватили. «Кто таков?» – Он и давай
всю правду: так и так, мол, ваша птичка
летала к нам да яблоки клевала,
вот за протори наши, за потравы
беру летунью…
18
Царь приходит, стража сразу
на колени, ждёт приказу:
то ли голову рубить,
то ли с миром отпустить.
Злобен ум царя Афрона,
для тирана нет закона,
но, царевича узнав,
присмиряет буйный нрав.
19
Царь Афрон:
– Твоего отца, Берендея, знаю:
хитрый он союзник, а враг трусливый.
Он бы попросил – я бы отдал птицу,
даже и с клеткой…
Нет же! Шлёт сынка, не с добром, а с худом!
Знаю, ты на ком прискакал-приехал!
Вот казню тебя, ведь по всем раскладам
я в своём праве!
Ну а хочешь жить, так сослужишь службу:
у царя Кусмана есть златогривый
конь… Уж я пытался, как тряс мошною!
Ты же – украдкой!
20
Вернулся Ваня, волк сидит,
хвостом бьёт, высоко пылит:
«Добыл?» – «Ах, братец лютый,
не стало мне минуты!» –
«И что теперь?» – «Послал меня
тиран Афрон добыть коня!» –
«А… золотая грива…» –
«Всё плохо так?» – «Паршиво…»
Он, как обычно, всё успел,
он мог бы и остаться цел,
но жадность, дурость или…
Ну как заговорили.
Он за узду – она звенеть.
Схватили, посадили в клеть,
а дальше горя мало,
всё начинай сначала:
иди добыть, умелый вор,
то, чем богат соседний двор, –
красавицу девицу.
Да легче удавиться!
21
Ну что на этот раз? А волк уже
не говорит, что делать… Сам добудет
Елену свет-Прекрасную. Там что
нельзя брать вместе с нею? А, неважно!
22
В саду гуляла, песни пела,
не знала бед, печалей, только
не уберечься; не посмела
она глаза поднять на волка!
Отпрянули прочь мамки, няньки,
со страху стража врассыпную.
А хищник, ни единой ранки
не нанеся, берёт родную…
И понеслись по небу синю,
дух замирает, как вцепилась
в шерсть серую. Через пустыню
Сахару – Божию немилость,
по-над водами – морем Чёрмным,
меж облаков себе ходячих,
к лесам отеческим, к поёмным
лугам зверь отречённый скачет.
Как вкопанный встал, твердь земная
едва их держит. Далеко ли
успели? Чтоб страна родная
не возвратила к прежней доле.
Вокруг всё новое, как будто
омыто чистою водою,
как будто радостное утро,
благословенье, Бог с тобою!
23
Приносит волк добычу… Хоть сказал бы,
чтоб не смотреть. А то уздечка, клетка…
Вот где опасность!
И как её отдать, красу такую?
Да и коня ведь тоже отдавать…
разотдаёшься!
24
Волк:
– Прыгну, весь перевернусь,
милой девой обернусь.
Различишь ли, где какая,
телесами я играя?
Отведёшь меня к царю,
сделаешь, как говорю:
на коня без промедленья –
и давай во всё уменье!
А потом и с конём златогривым управимся.
Прыгну я, перевернусь,
жеребцом, волк, обернусь,
сядь на спину, как привычно,
свистни долго, свистни зычно,
маханём к царю на двор,
там исполнишь уговор,
заберёшь тоё жар-птицу
и спеши в бег за границу.
25
Всё получил Иван: коня и птицу.
Торопится прощаться… «Ну, брат волк…»
Не знает, что сказать.
26
Едет Иван, посвистывает,
далеко, парень, загадывает,
губу, дурень, раскатывает:
вот принесёт жар-птицу он,
вот сядет на коня своего,
так, этак избоченившись,
вот женится на девице,
трепещет она, милая,
со страху жмётся-ёжится,
вот угомонит отца-царя,
умаслит его подарочками,
сядет сам со славой царствовать,
держать в руках страну-отечество!
27
Встретился Иван в придорожном кабаке со старшими братьями.
Первый брат:– Здравствуй, Ваня. Год несчастный
нам достался: путь опасный
гнал по миру, как-то свёл
нас троих за общий стол.
Мы по свету поскитались,
а с чем были, с тем остались, –
нас таких домой не ждут,
нам приюта не дадут.
Второй брат:– Вовсе не было жар-птицы,
плёл свои ты небылицы,
так заплёл – не расплести…
Как самих себя спасти?
Так пойдём большой дорогой
за судьбой своей убогой,
много есть на свете стран
для приблудных христиан.
28
Хотел похвастаться дурак,
а смотрит: где ж они,
добычи? Это как же так?
Господь, оборони
от наваждений. Птица-жар!
Золотогривый конь!
И та, кого… Такой удар,
хоть эту бы не тронь!
29
Понятно: кто умеет превращаться,
он обморочил всех, за что тебя
ему щадить, наивный дуралей!
За братьями пошёл. А рассказать
нельзя. И нет сил сдерживаться. Ваня
под нос себе бормочет, горько плачет.
30
Птица лётает на воле,
конь несётся в чистом поле,
а с кем девица-краса
распускает волоса?
Он – избранник неслучайный,
он повязан древней тайной,
Зверь, не служит никому.
Люди! Что они ему?..
