Встреча на узкой дороге

Джернс Алор (Андрей Лесной)

31 год. Проживает в с. Новый Быт Ромненского муниципального округа. Работает лесником. Публиковался в альманах-газете «NEOнлайн»

Узкая тропа, извивающаяся между кустарников, деревьев, каменных скоплений и прочих преград почти девственного леса, на карте отображалась не иначе как широкая просека, доступная для грузового транспорта в любое время года. Впрочем, Андрей прекрасно знал цену всем этим картам по опыту своего деда, который начинал работу лесником в районе притоков Томи сразу после демобилизации из действующей армии осенью тысяча девятьсот сорок пятого. Дед проработал более пятидесяти лет, даже остался ещё надолго после выхода на пенсию и ушёл на покой в свой дом в Быту, только когда десятикилометровый марш на лыжах отозвался сильной тахикардией в течение остатка зимы. Потому руководство лесничества пожало руку Павлу Александровичу, подарило скромные подарки и пожелало прожить ещё лет тридцать, помимо семидесяти семи, исполнившихся аккурат через неделю после лыжного забега. От прежней работы остались четыре машины дров ежегодно, воспоминания, хорошее здоровье и кипа карт бассейна Томи и смежной с ней через хребет Турана реки Ченкан. На всех, начиная с карты сороковых годов, имелась именно эта просека, существовавшая, возможно, в середине прошлого века, но исчезнувшая за большое количество прошедших лет.
Двигаясь по тропе на снегоходе, Андрей в некоторых местах находил немые свидетельства функционирования просеки. Ещё в детстве он прекрасно запомнил два места, где остались разные части старых грузовиков, которые так и не смогли эвакуировать после поломки в силу различных причин. В пяти местах находились гео­дезические точки неизвестно какого года, представлявшие собой деревянные столбы с различной выцветшей маркировкой. Отец рассказывал, что ещё он помнил, как на этих точках крепилось специальное оборудование или метки, а потом долго виднелись в местах крепления отверстия, ставшие местом самого активного гниения.
Андрей сейчас как раз проезжал мимо одной из таких точек, расположенной примерно в пяти метрах от тропы, почти в глубине леса. Столб уже практически ничем не выделялся среди окружающей природы, сливаясь с лиственничной тайгой. Метели насыпали на него огромную снежную шапку, кажущуюся гнездом или даже скворечником, словно это стоял некий таможенный пункт для дальнейшего продолжения движения в глубину хребта Турана. Если мужчина правильно помнил, двигаться до конечной точки ему оставалось около четырёх часов, а проехать требовалось ещё четыре геодезические точки, не отмечавшие строгое расстояние друг от друга. Главное – успеть засветло, чтобы не заблудиться по сумеркам или в темноте, что нередко случалось с куда более опытными дедом и отцом, вызывая последующее недовольство руководства.
Дед вообще исправно выполнял любые наказы руководства лесничества, даже то, что касалось продолжительности жизни. С долголетием он держался до сих пор, побывав на похоронах всех бывших руководителей. Три дня назад Андрей поздравил его со столетним юбилеем, после чего отправился в путь по известной тропе, получив на всякий случай напоминание о ней:
– Значит, так, внучок! – дед специально отозвал Андрея в баню помочь натопить, чтобы никто из женщин ничего не слышал. – Как из Придорожного дойти до избушки на Правом Кунгуле, говорить не буду, там небось до сих пор наезженная охотничками и рыболовами колейка! Потом вертаешься на юго-восток и вплоть до Ташины. Но надобно переходить Ташину там, где ещё не влился в неё Тимошкин ручей, слишком бойкий тот и тёплый, можно угодить в воду запросто. Опосля вертаешь на северо-восток и держишь путь прямо.
Как раз на северо-восток Андрей уже и держал путь последние полтора часа, оставив самые дальние места, куда доходили местные мужики на своих лыжах и снегоходах. Дальше идти можно было любому, но для чего? Никто не знал точно, насколько далеко будет следующая река, доступна ли будет для подлёдного лова. Специально ходить на зверя в этих местах тоже считалось глупым, ибо мало тут было копытных, те обитали в большинстве своём севернее. Намного севернее!
Сейчас Андрей прокручивал в голове слова отца, смешившие и тем самым согревавшие. Тот, чуть попозже после деда отведя на разговор в дровник, чтобы никто не услышал, дополнил наставление своим:
– До самых истоков Джалинки не иди, на снегоходе спокойно проедешь через русло её, не беда. А вот в верховьях может попасться и камень, и оползень. – Все слова мужчина сопровождал движениями рук, рисуя в воздухе маршрут, как по карте. – Не лезь, как дурень, на хребет Турана – там хоть и стланик метров после восьмисот появляется, но опять же камни да неровности! Огибай с севера плавно, в лиственничнике не заблудишься и не поранишься! А как увидишь Литр-рюмочный, знай: скоро будут верхние русла Ченкана; пересекаешь его, потом раз, два, – отец на всякий случай для достоверности загнул пальцы, – после третьего, чуть болотистого, направо и вверх. Там в пещерке уже заночуешь, разберёшься, снегоход можно спрятать от лишних глаз!
Под «Литр-рюмочным» подразумевался господствующий в этой местности пик, с которого начинались настоящие каменистые отроги хребта Турана вместо преобладающей холмистости. Конечно, до звания настоящей горы высота в тысячу двадцать пять метров существенно не дотягивала, однако вместе с тем для покорения новичку в любом случае заготовила немало сложностей.
Ближе к пикам хребта Турана двигаться становилось всё сложнее и сложнее. Незаметной походкой подкрадывалась усталость, всё больше одолевала жажда. Сидеть на снегоходе подчас не приходилось вовсе – больше привставать, переминаться с ноги на ногу, помогая преодолеть очередные препятствия в виде поваленных брё­вен, наклоняться под ветками, чтобы не обрушить на себя накопленную на них снежную шапку. Мужчина чувствовал, как серьёзно вспотел. Однако вся одежда была нужной, в противном случае можно в любой момент замёрзнуть, особенно в продуваемых безлесых местах, где ветер спокойно пронизывал даже через тулуп и пару свитеров. То, что мороз сейчас стоял серьёзный, ясно было по лицу, по которому Андрей проводил время от времени рукой, чтобы проверить чувствительность, а также смахивая образовавшийся на ресницах и бровях иней. Отработанный за много лет план остановок говорил, что требовалось ехать ещё километров десять до кабины старого грузовика, где можно укрыться, развести огонь, привести себя в порядок. Самое главное – там теплее всего было снять нижний пропотевший свитер и надеть его наизнанку поверх всех, чтобы в полевых условиях он как можно быстрее просох. Место стоянки так и называлось по-семейному – Кабина ожидания, поскольку оттуда просматривался почти весь путь до Литр-рюмочного пика.
Семья Андрея ценила Литр-рюмочный не за красоту или необычность покорения. Ценность безымянной на всех без исключения картах высоты заключалась в обилии золотоносных жил и удалённом расстоянии от любых сёл Амурской области или сопредельного Хабаровского края. Из горной толщи пробивались два больших ручья, несущих свои воды на север вплоть до неширокого в этой местности Ченкана. Один из них оказался особенно удобным для промывки золота. Именно вдоль него имелось больше всего отметок на карте, оставленных и дедом, и отцом, и самим Андреем, чтобы не запутаться и не начать промывку в уже отработанных местах. Дед решил использовать карту тысяча девятьсот сорок четвёртого года, поскольку о ней к семидесятым годам все могли просто забыть и не потребовать в случае чего обратно, как казённую вещь. Всё это вместе с устным пересказом и передачей опыта промывки являлось самым главным наследством от деда отцу, а от них обоих – самому Андрею.
Внезапно ход мыслей мужчины прервался. После очередного поворота перед снегоходом показалось непреодолимое, на первый взгляд, препятствие в виде массивной упавшей лиственницы. Огромное дерево полностью перегородило узкую тропинку, завалившись наискосок на лесной массив напротив, потянув за собой другие, менее крупные лиственницы, берёзы и сосны. Ветви выросли настолько густо, что практически стеной встали на пути, после чего покрылись снегом, сформировав одну огромную снежную стену. Объехать стороной, даже ближе к вершине упавшей великанши, не представлялось возможным, нырнуть в глубину тайги на объездной путь выглядело куда более предпочтительным, пусть и утомительным вариантом. Очевидно, лиственница упала уже по морозам, не выдержав навалившегося снега вместе с ветром.
Андрей остановил снегоход, но не стал его глушить, чтобы не испытать возможных проблем с пуском двигателя на холоде. Оценивая ситуацию, он покрутил головой по сторонам, стараясь рассмотреть мельчайшие намёки на альтернативный путь. Чаще всего таким могла служить тропа, по которой передвигались животные – кабаны или волки, следовавшие за кабанами по следу. Конечно, идти по кабаньей тропе долго было крайне опасным делом, однако на минуту-другую она могла сослужить службу, помогая двигаться дальше по графику или практически по графику.
Ничего не было видно!
Словно зверь здесь не жил, не питался, не охотился и не старался убежать от охотника-зверя. Это казалось странным – всё-таки приближался хребет Турана, где человек появлялся крайне редко, не мешая особенно сильно ни травоядным, ни хищникам. Возможно, звериная тропа или тропы, пересекавшие бывшую просеку не единожды, имелись за лиственницей. Сказать это можно, только находясь на той стороне лесной стены.
Тишина оглушала. Слышен был только ветер над тайгой, порывавшийся сдуть снег и с упавшей лиственницы. Дул восточный ветер – в лицо мужчине. Внизу еле слышно рокотал мотор снегохода.
Таёжник спустился в снег и тут же ушёл практически на треть своего роста – снег оказался глубиной выше колена. Передвижение выглядело больше плаваньем огромного ледокола, наваливающегося на толстые льдины, – идти чуть наклонившись вперёд, подминая под себя снег, в такой ситуации являлось простейшим выходом. Правой рукой Андрей инстинктивно нащупывал на поясе топор, с помощью которого предполагалось попробовать проложить себе путь сквозь упавшую лиственницу, а при возможности разрубить её вообще на отдельные части.
По мере приближения за лиственнично-снеговой стеной послышался робкий шорох, потом раздался дикий крик, который мог оглушить любого городского жителя. Через мгновение к первому крику добавились новые – более высокие, вызывая небольшую панику и резкое учащение сердцебиения даже у опытного охотника и таёжника. Прошло ещё мгновение, и звуки пришли в движение. Если раньше они шли как будто спереди, то сейчас стали внезапно перемещаться чуть влево и словно двигаться вперёд.
В голове мужчины всё слилось в одну какофонию, область зрения резко сузилась, словно зрачки, повинуясь выплеску адреналина, настроились только на одну точку – как если бы кошка, большая или малая, нацелилась ловить добычу. Правая рука всё ещё продолжала нащупывать топор, однако левая уже потянулась к правому плечу, чтобы ухватиться за висевшее наискосок через туловище ружьё.
Время стало идти медленнее. Затем – ещё медленнее, потом стало замирать… Словно каждый такт разворачивающегося действия развивался только с новым ударом стука человеческого сердца, а частота биений возросла раза в два!
Вот Андрей заметил, как с левой стороны лиственницы начал осыпаться огромными хлопьями снег, потом из глубины показались ветки, так, словно они раздвигались от некоего огромного внутреннего взрыва, разносившего всё и вся в щепки и пыль. Через мгновение изнутри появилось рыло большого дикого кабана, двигающегося в лес в направлении левого плеча таёжника. Кабан едва виднелся над слоем снега, за ним точно двигался ещё один, потом третий, четвёртый – куда более мелкие, что отчётливо наблюдалось по поднимаемым облакам снега.
Мужчина замер, продолжая снимать с себя ружьё и забыв напрочь про топор, который в таком случае уже ничем не смог бы помочь. Провожая взглядом кабаний строй, он начал медленно поворачивать голову влево, инстинктивно поворачиваясь туда же сам. Если не потревожить кабанов, можно чуть позже использовать эту удачу, расширив сделанный животными проход в преграде!
Когда ружьё оказалось сжатым в руках, ветки лиственницы распахнулись ещё раз – чуть выше того места, откуда двигались кабаны. Из стены вырвалось нечто оранжево-чёрное. Раздался душераздирающий звук, включивший в себя хрип, писк, кабаний визг, громогласный рык. Вскоре огромное оранжево-чёрное нечто кубарем полетело вперёд, кувыркаясь в снегу вместе с внушительной тушей кабана. Между Андреем и упавшей лиственницей насчитывалось метров двадцать. Однако за три-пять секунд клубок докатился почти вплотную, поднимая тучи снежных брызг.
Таёжник не успел сделать и шагу назад от неожиданности, как перед ним буквально в пяти метрах поднялся на лапы тигр, яростно дёргая своим длинным, казавшимся практически бесконечным хвостом. Мужчине даже показалось, что вот-вот – и хвост запросто коснётся его самого. Визг и рык стихли.
В голове крутились самые разнообразные мысли, начиная от «Как сюда мог попасть тигр?» или «Что делать с тигром? Вести себя как с волком?» до «Ещё же хотел зашить носок тёплый, там дырка намечается» вместе с «Надо было идти за остатками рыжья в марте!».
Встав на ноги, огромная кошка повернула голову влево, провожая взглядом убегавших кабанов. В этот момент тигр почувствовал что-то за собой и в один прыжок поднялся над снегом, развернувшись в воздухе. Встав на лапы, он пригнулся, не выпуская почти стокилограммового кабана из пасти, втянул в себя голову. Глаза глядели прямо перед собой, устремившись на человека. Зрачки стали медленно сужаться…
Андрей, ещё не успев взять ружьё так, чтобы приготовиться к выстрелу, тут же отвёл в сторону левую руку, поднимая её вверх. Правой рукой он ухватился за оружие, но также приподнимал его, демонстрируя по-человечьи безопасность и желание сдаться.
Тигр замер, простояв так достаточно длительное время. Всё это время кошка не сводила глаз с человека.
Андрей моргнул. Потом ещё и ещё раз. Потом моргнул чуть медленнее, задерживая свои движения.
Тигр поднял голову и сделал то ли шаг назад, то ли перенёс массу на задние ноги, но в конце своего движения тоже моргнул.
Таёжник ловил воздух, стараясь не раскрывать рот, и как будто считал удары сердца, отмеряя свои секунды. Казалось, прошло с полминуты моргания обеих сторон, замерших в глубоком снегу. После чего послышался урчащий звук, какой издают домашние кошки, только существенно громче. Возможно, что это стал работать чуть сильнее двигатель снегохода, но тигр неспешно сделал несколько шагов назад, потом чуть повернулся в сторону, подождал и в несколько прыжков скрылся за преградой в виде лиственницы…