О богатырях

Олег СЕЛЕДЦОВ

Княжеский сон

Снится сон, дивный сон Красну Солнышку
князю Владимиру.
Будто всё, как и прежде, но что-то не так на Руси,
Будто свет Василиса-краса обернулась
в кикимору,
Будто Сивко под ханом чужим удила закусил.

Будто пьяный Илья от вина позабыл
про Отечество,
Выходя из запоя, калечит шальных мужиков
И от смертной тоски лишь огнём непутёвый
и лечится,
Церкву Божию спалит – и покоен душой
и здоров.

Будто сын иерея Алёшка подался в наёмники
И за ханские тугрики рубит нещадно своих.
И взимает монету за то,
чтоб Христовы паломники
Помолиться в пещерах могли у мощей у святых.

Будто выкрал Добрыня казну
до последней копеечки,
Деньги в рост отдаёт и гноит должников
что есть сил.
Будто в бане по срамным местам
хлещет вволюшку веничком
Голых девок, которых когда-то в степи полонил.

Князь Владимир под утро
в холодном поту просыпается
И бежит на крыльцо, чтобы Русь
уберечь от жулья,
Но выносит ему молока Василиса-красавица
И крестом осеняет чело славный инок Илья.

Добрыня и Змей

Гудят набатом в поле колокольчики.
Добрыня-витязь, русский удалец,
Вдоль пепелища по сожжённой отчине
Везёт бесславный чудищу конец.

Напрасно Змей откладывал свиданьице,
Огнём и серой нагоняя страх,
И вот теперь уговорить старается
Со свитками мудрёными в когтях.

– У нас с тобою договорчик, помнишь-ка?
У славной писан у реки Пучай,
Чтоб не сходиться боем в чистом полюшке.
Вот дата, подпись, гербова печать.

По звёздам и по книгам по пророческим
Нам враждовать с тобой резона нет.
А ты промчался по горам Сорочинским,
Змеёнышей давил, наделал бед.

Повытоптал мои посевы маковы.
Убытку мне на тысячу таньга.
Забаву-деву, мой кусочек лакомый,
Похитить хочешь, словно у врага.

Послушай, так, Добрыня, не получится.
Так, дорогой, не делают дела.
Входи, будь гостем, ешь, пей вина лучшие,
Жену бери: вот Роза, вот Лейла.

Добрыня молвит: «Ты хитёр, Поганище,
Красивы речи говорить востёр.
Вот только Русь окована пожарищем.
Пусть меч поставит точку в договор».

Матушка Добрыни Никитича

Уж как матушка Добрыню провожала
Под иконами за честь и славу Руси.
Голосила на прощанье песню-жалость,
Чтобы сын её домой живым вернулся.

Уж как матушка Добрыне говорила,
Отправляя в бой на нехристя и вора:
«Али я тебя, сынок, не спородила
Силой-удалью в монаха Святогора?

Не с Ильёй талантом-участью ты ровен?
Воле-храбрости завидует Алёша.
Будь же милостив, не лей невинной крови,
Мой защитник, мой бедовый, мой хороший.

Не топчи младых змеёнышей напрасно,
Чтоб остаться чистой чести богатырской.
Не губи степных восточных девок красных.
Как шакал на пепелище ты не рыскай».

Уж как матушка Добрыню провожала,
Устилала путь надеждою живою…
Лишь предательство хазарского кинжала
Не отринешь материнскою слезою.

Алёша Попович и Тугарин

Уж как ехал Алёша удаленький,
Князю-Солнышку правдой служа,
А вокруг заколочены ставенки,
Всюду пепел, и плесень, и ржа.

Смотрит витязь окрест, удивляется,
Что за зверь по Руси погулял?
Рвётся в бой его верная палица,
Справедливости просит кинжал.

Вот уж княжьи соборы и звонницы,
Но не радостен блеск куполов.
И к обедне никто не торопится,
Кроме двух исхудавших попов.

А в хоромах царит катавасия.
Здесь наводит порядки джигит.
Меж Владимиром он и Апраксией
За столом, косоглазый, сидит.
Он не кланится князю, не молится
В красный угол святым образам.
Воев русских сослал за околицу,
Водкой залил народу глаза.

Нарядил княжьих стольников в рубища.
Главы сотнями скинул с плечей.
Он великий, он чудо, он чудище,
Воевода, мудрец, казначей.

Нынче сеять-пахать не дозволено.
Нынче поле быльём поросло.
Княже, княже, за что ж эта доля нам?
Видишь, властвует зависть и зло.

Но не чует, не знает, не ведает,
Точно спит очарованный князь.
А над Киевом песней победною
Затирается золото в грязь.

Ты проснись, пробудись, княже киевский.
Вот Алёша – твой витязь и друг.
Стрелы верные бросить на вылазку
За Отчизну готов его лук.

За обиды, за раны, за ссадины,
За истерзанный рабством народ.
Злу башку необузданной гадины
Князю он на копье принесёт.

Посольство Добрыни Никитича
и Василия Казимировича

Над Русью погодище стынет.
Забыты и грозы, и дождь.
Что нынче невесел, Добрыня?
Что хмурый, Василий, идёшь?

Заплакали девицы сдуру.
В хоромах печаль разлилась –
Посольство к собаке-Батуру
Отправить готовится князь.

Оставьте ненужные слёзы.
Бояре, гони, не жалей:
И золота сорок повозок,
И жемчуга, и соболей,
Да сорок коней поудалей,
Да тканей в парчовую нить.
Пора многолетние дани
По счёту сполна уплатить.

Послушай-ка, братец мой крестный,
Укрыть ты печали не смог,
Мы служим Владимиру честно
И честно исполним свой долг.

Мы дань отвезём половчанам,
Не переплатив сгоряча:
Две палицы, сечею пьяны,
Да два богатырских меча.

Да стрелок калёных десяток,
Да звон боевых топоров.
Наш путь будет верен и краток.
Встречай, басурманин, послов.

Куликово горе

Плачет небо набатом протяжным,
Гул исходит из сердца полей.
Нынче некому выйти на стражу
Беззащитной Руси рубежей.

Нынче с витязя много ли толку,
Коль он к запаху крови привык?
Коль на князя он щерится волком,
Коль в дружине всё ругань и крик?

Если в ночь перед битвой нередко
В доме споры гудят и разлад,
Разве будет рука его крепкой?
Разве ясным останется взгляд?

Да и где этот витязь? Далече.
Князь с тоскою глядит на полки.
Бог не в силе, но правда беспечно
Заплутала в изгибах реки.

Доля моя русская

Чаша ты моя горькая –
Доля ты моя русская.
Ветер кочевой зорькою
Кудри убелил русые.

Долго запрягал молодец.
Долго меч ковал, палицу –
В горнице живёт половец.
В бане печенег парится.

Не зови меня, матушка,
Суховей согнул деревце.
Стала мне женой-ладушкой
Пришлая стрела-девица.

Странная моя долюшка,
Птица ты моя белая.
Допьяна хлебнув горюшка,
Огражу крестом тело я.

Лягу на холме выжженном,
Где текут ручьи быстрые.
И закат крыла рыжие
Молча надо мной выстелит.

Но гудит стрела Вожею.
Зреет на Дону конница.
Славу Русь поет Божию
Да глядит в века звонница.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.