Что Господь ни делает –
всё к лучшему

В ЛАВРЕ В РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СОЧЕЛЬНИК

Машина мчалась по заснеженному шоссе. Снежинки, как искры, бились о лобовое стекло, а водитель Михаил по своей привычке ловко маневрировал, обгоняя то справа, то слева впереди идущий транспорт. Причём делал это на удивление плавно, без резких торможений, что обычно убаюкивало, позволяло выспаться на заднем сиденье и приехать по любому делу свежим и бодрым.
Сейчас же сон не шёл, да и мысли были чёрными, казалось, что тьма, окружающая машину, поглощала и буром вкручивалась в самую грудь, доводя до отчаяния.
Неожиданно машина выскочила на светлые улицы Сергиева Посада. И я восхитился открывшемуся рождественскому городскому пейзажу:
– Вот это красота!
– Да, Сергеич! – поддержал Михаил. – Как в сказку попали.
– Не торопись, время до братской ещё есть. Дай насладиться красотой, – попросил я, попытавшись собраться с мыслями и подготовиться к исповеди.
А вокруг проплывали красиво украшенные коробки домов, обрамлённые по крышам и стенам гирляндами, несмотря на ранний утренний час.
«Половина пятого», – отметил для себя я, посмотрев на часы, в окнах мерцали наряженные ёлки. Красиво, не грозно падал белый снег, а дополняла рождественскую картину огромная луна правильной круглой формы, низко висящая над домами.
«Мы себе такую красоту позволить не можем, – грустно подумал я, глядя на чудесный город. – Где только деньги берут? – И тут же осёк себя: – Ну вот, снова-здорово – деньги, бюджет. О Боге думай, дурак. О Боге, – повторил про себя я. – В святое место приехал. Готовился».
Машина заехала в узкий двор и, с трудом развернувшись, подъехала задним ходом к высокому зелёному крыльцу.
Быстро выпрыгнув из машины, я подлетел к двери и нажал на звонок. Послышались шаги, и открылась дверь.
– Благослови, батюшка, – попросил я, сложил крестом руки и склонился перед отцом Диодором. Тот улыбнулся и, благословив, поинтересовался, как добрались.
– Мы люди привычные, – не без бахвальства ответил Михаил. Открыв багажник, ловко подхватил мешок картошки и понёс в дом.
– Специально приехали шестого января, – пояснил я, – помолиться и причаститься.
– Завтра народу будет – не протолкнёшься, а сегодня тихо и спокойно, – одобрил отец Диодор.
Мы с отцом Диодором взяли второй мешок и засеменили за Михаилом. Дальше были яблоки, соленья – всё, чем богата тамбовская земля.
– Мы пойдём в лавру, а ты отдыхай, – распорядился отец Диодор, обращаясь к Михаилу. И, застегнув пальто, мы зашагали к монастырю.
На улице снег уже не казался таким красивым, а впивался в лицо. «Под стать настроению, – подумал я, – да и разговаривать пока не надо, что хорошо».
Дошли до Троицкого собора, вошли в пустой храм и сели на стасидию в ожидании службы.
Мне всегда казалось, что отец Диодор всё знает обо мне, понимает и предугадывает события. Вот и на этот раз он не стал заводить привычный разговор, а сидел молча и перебирал чётки. Я же сосредоточился и стал вспоминать все невзгоды, которые свалились на меня.
Во-первых, произошло обострение с криминалом. Идя на работу в один из неблагополучных районов Тамбовской области, я знал, что будет нелегко, но был обнадёжен обещанной поддержкой со стороны силовиков. Так первоначально и было, но, прижав шпану, вдруг открыл для себя, что настроил против себя и «людей в погонах», получил угрозы от местных гориллообразных ребят, сказавших, что «мышонок, загнанный в угол, будет кусаться». И вот теперь этот двухметровый «мышонок» бегал по посёлку и писал всякие гадости на стенах и заборах, а полицейские разводили руками и с ухмылкой говорили о том, что ничего сделать не могут.
Причину этих ухмылок я понял позднее, когда один из них не удержался и по пьяной лавочке проговорился:
– Берегись, Анатолий Сергеевич. Я и другие думали, что будем кормиться с рынка и ларьков, когда выйдем на пенсию, а ты нам это всё перебил, – со злом произнёс страж порядка.
Я посмотрел на него, улыбнулся и пожелал найти нормальную работу и заняться полезным для России делом, а не шпану покрывать и копейку с людей сшибать. Мне сожгли машины. Поехал искать правду в Тамбов.
Тогда и возникло второе. Вместо защиты получил массу проверок, от которых не успевал отбиваться. Но ребята оказались очень настойчивыми – два года искали и в преддверии нового, 2015 года, аккурат 30 декабря, получил «подарок» – уголовное дело по поводу незаконного присвоения целых трёх тысяч рублей, что первоначально воспринял как шутку.
Ну и третье. Человек, которому всецело доверял, считал своим другом и учителем, заполучив высокий пост в области, в последнее время вёл себя более чем странно. До меня доходили слухи о его интригах против меня. И услышав от одного из начальников областных управлений фразу: «Ты даже сам не поверишь, кто против тебя работает. С кем ты дружишь?», сразу понял, о ком речь.
И вот теперь, сидя перед ракой преподобного Сергия, я видел, как рушится мир, к которому я привык, и не мог найти выход из сложившейся ситуации.
Неожиданно передо мной возник силуэт старого монаха, который внезапно остановился рядом. После того как монахи поприветствовали друг друга, отец Диодор представил меня, и подошедший монах произнёс:
– Всё, что Господь ни делает, – к лучшему.
Я молча стоял и слушал дальше.
– Всё, что Господь ни делает, – к лучшему, – повторил монах.
Я кивнул в ответ.
– Всё, что Господь ни делает, – к лучшему.
– Понял, – тихо произнёс я.
– Ничего ты не понял, – парировал мой собеседник и, присев рядом, сказал: – Ты сначала выслушай, а после понимай.
И начал свой рассказ:
– В одном селе Калужской области жил приходской священник. Так случилось, что досталось ему трудное время борьбы с церковью. Самому приходилось трудно, так ещё и семью притесняли. Но на все невзгоды он отвечал со смирением: «Всё, что Господь ни делает, – к лучшему». За это и получал неудовольствие от матушки. Детей в школе побьют за то, что поповские дети, матушка ему: «Иди разберись». А он смиренно: «Само устроится. Что Господь ни делает – к лучшему». На заборе гадости напишут о нём и семье – махнёт рукой: «Господь всё управит. Что Господь ни делает – к лучшему». То просят требы справить или таинство провести, да, как правило, не вовремя, а у самих никакие дела не идут, да и кормить большую семью особо нечем.
Злило это его жену. Ничего не понимала она и мучила священника упрёками.
В один из весенних дней налетел ураган, повалил забор и помял красивые цветы, которые росли около поповского дома. Вышел батюшка поправлять забор, а жена ему с порога: «Всё, что Господь ни делает, – к лучшему».
В это же время подошёл к ним мужичок из соседнего села и стал горячо просить, чтобы батюшка отправился с ним и справил требы над умирающим стариком.
Несмотря на вечер, священник быстро оделся и полями зашагал с сопровождающим в соседнее село. Исполнив всё необходимое, он отказался от предложенного ужина и заторопился домой.
Широко шагая по полям, он не заметил вырытую как дренаж канаву и провалился в неё. Была весна и, попав в воду, батюшка сразу ощутил всю прелесть холода и стал отчаянно пытаться выбраться. Но раз за разом он сваливался на дно. Вокруг стемнело. Любого человека охватывает отчаяние. Так и священник стал ругать себя, что не слушал свою жену. Только под самое утро, сбросив сапоги, с окровавленными ногтями ему удалось выбраться из канавы.
Добредя до дома, он без сил упал на лавку и прошептал: «Права ты была. Не всё к лучшему». – «Да нет. Это ты всегда прав. Всё, что Господь ни делает, – к лучшему, – ответила ему испуганная матушка и рассказала, что, как только он ушёл из дома, почти сразу явились энкавэдэшники и, расспросив домочадцев, стали ждать батюшку для ареста. Так и прождали до утра, а когда рассвело, ушли. – Так что спас тебя Господь».
– Священник так и прослужил до глубокой старости в том приходе, и трогать его больше не стали, – закончил монах.
У меня перед глазами пронеслись картинки распрей с бандитами и полицейскими.
А мой собеседник продолжил, глядя мне в глаза:
– Всех люби, от всех беги. – И устремил на меня проникающий взгляд. – Что это означает?
Я замешкался, когда услышал подсказку отца Диодора:
– Будь ко всем добр, как к себе, но в душу свою никого не пускай.
– Правильно, – с улыбкой одобрил монах. – Кроме Бога, душу свою никому не открывай.
Меня словно током ударило от простой истины. Это про меня. Про мою беспечную доверчивость, граничащую с глупостью.
– И запомни третье: Божьего человека Господь всегда поддержит.
– Так я вроде в монахи не собираюсь, – быстро ответил я.
– Пути Господни неисповедимы, – как-то особенно добродушно сказал монах. – А истинно верующего человека Господь всегда проведёт, спасёт и пропитание даст. Вот я, встал сегодня утром, о еде не думал, а один человек мне рыбки к завтрашнему празднику принёс, ты – яблоки с картошкой. Вот и получился у меня праздник. А были дни, я не знал, как дальше жить. Запомни мои слова: Божьего человека Господь всегда спасёт!
В этот момент начал читать монах, и мы прекратили разговор.
Вышел со службы я другим, с верой в лучшее, человеком. В последующем жизнь внесла коррективы и подтвердила простые, но глубокие истины, подаренные мне Сергием Радонежским в Рождественский сочельник. Ведь иногда кажется – тупик, не получилось, не сбылось, не случилось. Оказывается, не тупик, а крутой поворот. Это не конец жизни, а начало новой. Главное – верить, ни о чём не жалеть, делать выводы.

Анатолий ТРУБА