На родину деда
Как же долго я ждала эту поездку! Как долго я готовилась, примеряя свои самые нарядные платья! И вот этот день настал. Поезд мчал меня в мечту. Я уселась у окна купе и с наслаждением смотрела на пшеничные поля, на мелькающие деревья. И мне так было хорошо и сладостно на душе, что хотелось петь. Понимание того, что впереди ждёт долгожданная встреча с землёй моих предков, переполняло и без того наполненную счастьем душу. Ласковое солнце согревало своими лучами, заставляя улыбаться ему в ответ. И я улыбалась.
Вдруг тучи заслонили небо. Вдалеке послышались раскаты грома, сверкнула молния. Всё это звучало, как музыка Бетховена: торжественная, возрастающая и величественная. А вместе с ней поднимались, бурлили во мне эмоции. И в голове рождались строки, от которых бежала дрожь по всему телу.
Покидаю я край белоствольных берёз,
Родников край, озёр синеоких.
И любовь к ним меня пробирает до слёз,
Растворяется в чувствах высоких.
Птицей кажутся вдруг в небесах облака,
Белым аистом тем, что у дома
Поутру клекотал: «Уезжай же! Пока!
Ты Россией любимой ведома!»
Покидаю я край… И колёса стучат,
Сердце бьётся им в такт неумело.
А дождинки мне письма от предков строчат,
Подставляя стеклу своё тело.
Одинокими будут поля без меня,
Будут ждать моего возвращенья.
Мне без них не прожить ни минуты, ни дня!..
И прошу у землицы прощенья.
Покидаю я край свой любимый, родной,
Чтобы встретиться с родиной деда.
И не станет помехою дождь проливной,
Ведь в Россию любимую еду.
Всю дорогу я не сомкнула глаз. Мысленно рисовала встречи с родными, до сих пор незнакомыми мне людьми. Но самым главным было узнать, каким был мой дед. По воле рока мы с ним не смогли встретиться, не смогли обнять друг друга – погиб он в Великую Отечественную войну. Вернее сказать – пропал без вести. И где его могилка, я не знаю. Да и о том, откуда он родом, также до недавнего времени было неизвестно. А за шесть месяцев до этой поездки мне пришло письмо от незнакомой женщины, которая написала, что нас связывают родственные узы, так как её дедушка и мой – родные братья. Это ли не чудо? Это ли не промысел Господень?
А вот и пункт моего назначения – Санкт-Петербург. Подхватив свои сумки, я выскочила на перрон, на котором с огромными букетами роз стояли люди. «Наверное, какую-то делегацию встречают», – подумала я. И каким же было моё удивление, когда вся эта толпа окружила меня. Кто-то повис на моей шее с причитаниями, кто-то кричал «Ура!», а кто-то, отобрав у меня всё, что было в руках, подталкивал всех к выходу. Мне оставалось только мило всем улыбаться.
Когда все немного успокоились, я смогла познакомиться с ними. Это была большая семья моей троюродной сестры. Не буду их описывать, так как это займёт очень много времени, но скажу только одно: это были огненно-рыжие уроженцы славной Северной столицы России. «Вот это да!» – мелькнуло в моей голове.
– Не удивляйся, сестричка. Вся наша порода такая, – сказала моя сестра, которую звали Ульяной. – И дед твой был рыжим, как и мой. Пойдём, дорогая моя находка, домой, туда, где родился и вырос твой дед.
Господи, как билось моё сердце! Как оно трепетало, плакало и радовалось одновременно в моей груди! Казалось, если бы оно могло, то мгновенно бы выскочило и вознеслось над нашими головами.
Отказавшись ехать, я шла по улицам города, восхищаясь им, впитывая всё, чем он жил, что нёс в себе. Я тонула в его величии, в роскоши его архитектурных решений.
Холодный и гордый, омытый дождями,
Стоишь на реке, на каналах века.
Водою морей ты обвит, как сетями.
Тебя охраняет Петрова рука…
– А вот и наш дом, – долетел до меня голос Ульяны.
Все мои родственники устремились во двор, а я, прильнув щекой к стене дома, закрыла глаза и представила своего дедушку Матвея.
– Так вот где ты рос, – шептала я ему. – Так вот где брал силы, оттачивал свой характер. Каким же ветром тебя занесло в Беларусь, в болотистый край Наровлянщины? Не отвечай, дедушка. Ответ я знаю сама. Это – любовь! Это твоя единственная в короткой жизни любовь, результатом которой явились семеро детей, наполовину таких же рыже-огненных, как ты.
Слёзы текли из моих глаз. Я отчаянно их вытирала, но они снова и снова появлялись и падали на краску, покрывающую стену. Она намокала и становилась тёмной, образовывая какой-то рисунок.
Наконец я смогла совладать со своими чувствами, и мы поднялись в квартиру. Большие комнаты с высокими потолками поразили меня с первых минут.
– Ничего себе, – только и смогла я сказать.
– А то! – ответила гордо мне сестра.
Вскоре мы пили чай, ели вкуснейшие в мире пироги, знакомились поближе и рассказывали о своих семьях. Я поведала о своей семье, о семье дедушки, о той его жизни, неведомой для семьи Ульяны. А потом… Потом, когда все разошлись, я смотрела старые семейные фотографии, на которых был мой дед, его родители, его братья. На меня смотрел то маленький рыжеволосый мальчик, то серьёзный и уверенный в себе юноша.
– Я знала, что когда-нибудь смогу тебя найти, мой дорогой, мой самый родной человек. Всю свою жизнь твоя доченька, а моя мамочка София искала тебя, искала твои следы, – сказала я вслух, не замечая присутствующих.
– Ну что ты, что ты, Томочка, – прижала меня к себе родственница.
Слёзы мешали мне говорить. Я задыхалась. Но всё это было от волнения, от осознания счастья.
Целую неделю я провела в компании своих родственников. Каждый день мы гуляли по городу, любовались его красотами. Не в первый раз я была в Питере, но сейчас он мне открывался по-другому, по-особенному. Я впитывала в себя его дыхание, его жизнь, осознавая, что любила его всегда, как и всю Россию-матушку.
Домой уезжала дождливым ранним утром. На небе, затянутом тёмными тучами, время от времени вспыхивали молнии, разрезая его пополам. «Опять гроза, как в день отъезда из Беларуси, – подумала я. – Наверное, это знак свыше. Значит, я сюда ещё не раз вернусь, как возвращаюсь сейчас домой».
Попрощавшись с сестричкой, я заняла своё место в купе. Поезд тронулся, а я всё ещё жила теми семью днями, проведёнными в родных стенах моего деда Матвея, моего россиянина-белоруса, не пришедшего с войны.
Я люблю тебя, матушка-Русь,
Я люблю твою мощь, твою силу.
Тем, что род мой – российский, горжусь,
Тем, что дочкой меня окрестила.
Родилась я на Белой Руси,
И любви к ней своей не жалею.
Ты меня, мать-Россия, прости –
По-другому любить не умею.
Для меня сёстры вы близнецы,
Пуповиною связаны прочной.
Вы – бессменные жизни творцы.
Знаю я это, матушка, точно.
Под твоим я крестилась крылом,
В день, когда слышен звон был курантов,
В день, когда возвышался над злом
Не один строй безусых курсантов.
Я люблю Беларусь всей душой,
Той, в которой России есть место.
Слышишь, Русь, мне с тобой хорошо!
Весь мой род от Камчатки до Бреста!
Мария
С самого утра у Марии ничего не получалось. Руки её тряслись, голова кружилась, ноги не слушались. Она не знала, чем сегодня будет кормить своих деточек. Старшим сварила борщ из лебеды, а вот маленькой Анечке нечего было дать. Девочке вчера исполнился только один годик. Ну как такую малюточку кормить травой? Мария думала об этом и тихонечко плакала.
Немцы захватили всю Беларусь. Все кто мог поднялись на борьбу с фашистами. Вот и Николай ушёл в партизаны. А она осталась дома, ведь на печи сидели дети. А их было восемь. Поэтому Мария ночами пекла хлеб для партизан, штопала одежду, а днём ходила по соседним деревням, собирая сведения о расположении немцев. Раз в неделю приходил Николай, и она передавала всё это ему.
Вот и сегодня Николай пришёл под утро, приласкал её, детей и ушёл в лес. А она осталась здесь, среди врагов.
Её размышления прервал крик. Мария вышла во двор. По улице бежала её соседка Прасковья. Женщина прижимала что-то к груди. Растрёпанные волосы несчастной рассыпались по плечам. Она кричала.
– Что случилось, Прасковья? – спросила Мария.
– Немцы… Они флаг бросили… В грязь… Я… я его забрала, – задыхаясь ответила женщина.
– Зачем ты это сделала? Они же тебя убьют, Прасковьюшка, – заголосила Мария.
Но Прасковья её слов уже не слышала. Она побежала дальше. А за нею гнались немцы. Фашист в очках выстрелил, и Прасковья упала. Кровь потекла из-под её головы. Немецкие солдаты подъехали к женщине, зацепили верёвкой за ногу и потащили по дороге.
Мария вбежала в свой дом. Детям приказала спрятаться под печкой и сидеть тихо-тихо, что бы ни случилось. А через несколько минут зашёл каратель. Он схватил Марию и погнал на улицу. Там уже были все сельчане. Люди плакали. Немцы ходили вокруг с собаками. Один из них вышел вперёд. Маленькие глазки бегали, пальцы обнимали древко автомата.
– Вам захотелось поспорить с великая раса? Мы уже захватили половина Европа, дошли до Москов, а вы решили показать свой характер? Нихт у вас ничего, и Родина нихт. Сегодня мы покажем вам наше могущество.
Фашист поднял руку, и солдаты стали толкать людей, бить их. Кто-то кричал от страха, кто-то молча шёл. Послышались выстрелы, и одна женщина упала на дорогу. Люди бросились бежать. Мария также побежала и спряталась за сарай. Сердце её билось в тревоге. Ей было очень страшно за детей: не дай Боже, найдут их выродки… С такими мыслями она поднялась и побежала дальше. Добежав до конца огорода, перелезла через жердь. Ещё немножко – и можно будет спрятаться во ржи. Но за спиной уже рычала собака. Мария обернулась. За ней стоял немец.
– Комм, комм, матка – сказал злодей и ударил Марию автоматом.
Женщина не удержалась и упала. Тяжёлый солдатский сапог влез в живот. В глазах потемнело. Мария потеряла сознание.
Очнулась она в сарае, где были все сельчане. Люди стонали, плакали. Никто не знал, что их ожидает. Мария попробовала подняться, но голова кружилась, и она прислонилась к стене, закрыв глаза. Вспомнила детей, и у неё сжалось сердце.
– Никто не видел моих детей, люди? – спросила она.
– Нет, Мариечка, не было твоих деток здесь. Может, спаслись твои все? – ответила Татьяна Ивановна, сельская учительница.
–Дай Бог, Татьяна Ивановна, дай Бог, – взмолилась Мария.
Она обвела взглядом всех, кто был рядом. Заметила раненых. Женщина поспешила им на помощь.
– Дядька Игнат, что с вами? Дайте посмотрю вашу руку, – обратилась она к старому человеку, который сидел, прислонившись к воротам. Рука его была вся в крови. Рубашка присохла к ране. Мария разорвала рукав, вытерла кровь. Затем оторвала от своего платья полоску ткани и перевязала рану.
– Ну вот и всё. А теперь отдыхайте, – улыбнулась она мужчине.
– Спасибо тебе, Мариечка, – ответил с благодарностью дядька Игнат.
Женщина стала обходить всех сельчан. На соломе лежала девушка. Мария узнала её. Это была Алеся, дочь Натальи Ефимовой. Лицо её было прикрыто, и Мария подумала, что девушка мертва. Но через минуту послышался тяжёлый хрип. Сбросив с лица ткань, она на секунду замерла от неожиданности: лицо раненой напоминало красное месиво. Мария перекрестилась. Она поняла, что не сможет помочь и спасти Алесю. Сердце её болело, душа кричала от бессилия. В эту минуту она ненавидела фашистов, ненавидела их матерей. «Что они забыли на этой земле? Для чего им эти люди и их дома?» – думала женщина.
Вечерело. Темно стало и в сарае. Мария догадывалась, что жить им осталось только до рассвета. Немцы не оставят их в живых – не для того они загнали сюда людей. А ждать освобождения не приходится.
Всю ночь Мария просидела в раздумьях. Она старалась успокоить женщин и детей. И вот послышался лай собак. Фашисты подходили к сараю. Они разговаривали и смеялись. Им было весело. Ворота открылись. На людей смотрели дула автоматов.
– Комм, – крикнул немец.
Люди один за одним пошли к выходу. Но каждого, кто выходил, встречали пули. В сарае начался переполох, крики, плач. Люди не знали, как им поступать.
– Родненькие мои, не выходите. Пусть они сами идут к нам, – тихо сказала Мария.
И все, услышав её, замолчали. Нависла тишина. А Мария стала за столб, взяв в руки жердь. Наконец в сарай вошёл высокий худой немецкий солдат. Он с наглой ухмылкой смотрел на измученных людей. Ему нравилась эта игра со смертью. Фашист протянул руку к бабушке Наталье. Но в этот момент тяжёлая жердь опустилась ему на голову. Немец упал. Мария схватила автомат и стала у выхода.
– Оттащите этого выродка в солому, – прошептала Мария. Женщины выполнили её приказ.
А к сараю направлялись ещё два фашиста. Они подняли автоматы и угрожающе смотрели на беспомощных женщин.
– Хенде хох, – скомандовал один из них. Люди подняли руки вверх. А Мария нажала на курок. Послышалась автоматная очередь, и фашисты повалились на землю.
– Берите автоматы, женщины. Чего вы ждёте? Нам никто не поможет. Только мы сами можем себя освободить, – зло крикнула Мария.
Хромой Андрей и дед Матвей схватили оружие и также стали у стены сарая.
В этот момент спохватились и фашисты. На улице их оставалось ещё десять человек. Они бежали к сараю, не ожидая отпора. Но их встречали пули, выпущенные из оружия Марией, Андреем и старым дедом. Замертво свалились сразу шестеро фашистов. Трое залегли за колодой. Они начали стрелять. А один из фашистов вскочил на мотоцикл и уехал.
– Всем лечь! Быстро! – крикнула Мария. Люди попадали. Казалось, что никто из них не дышит. А Мария подползла к воротам и открыла огонь. Ещё двое фашистов отбросили свои головы на траву. Последний немец встал с земли и поднял руки вверх. Мария тоже поднялась. И только она сделала шаг, как немец выстрелил в неё. Пуля попала в плечо. Выронив оружие, женщина упала. Андрей выстрелил в немца, и тот покатился в ров. Марию боль сковала буквально на несколько минут. Но она быстро пришла в себя и скомандовала:
– Бегите все в лес. Совсем скоро здесь будут каратели.
Через некоторое время в сарае остались только убитые. Мария прикрыла ворота и пошла домой. Сначала она шла, потом побежала. Полная тишина пугала её. Деревня молчала. А женщина думала о своих детях. Уже целые сутки она не видела малышей, не знала, что с ними. А вот и родной дом… Дверь была открыта. Мария слышала, как бьётся сердце в её груди. В голове гудело. В таком состоянии она вошла в дом. И сколько было счастья и радости от того, что она увидела: из-под печи на неё смотрели глазки её деточек.
Мария достала детей и повела их через огороды в лес. Целую неделю она просидела с ними на островке среди болота. Детей кормила аиром и поила болотной водой – всё ж лучше, чем стоять под пулями. Их нашли партизаны и забрали в партизанский отряд.
А немцы сожгли деревню. И долго ещё рассказывали друг другу о бесстрашной женщине, которую прозвали Ведьмой. Они не могли понять, откуда у сельской женщины взялись силы и навыки в стрельбе. Они не могли понять того, что находятся на чужой земле и уничтожают невинный народ
Тамара КОВАЛЬЧУК
г. Минск, Беларусь
Член Международной ассоциации писателей и публицистов, автор 13 сборников стихов и рассказов на русском и белорусском языках и одной детской книги (сказка в стихах), автор-составитель международных коллективных сборников «Память храним», «Пока звонят колокола». Литературный редактор международного литературно-художественного альманаха «Созвездие». Победитель многих международных литературных конкурсов, обладатель литературной премии им. В. Никитина (2020).
Публикации: в альманахах «Ступени», «Созвездие», «Родник», «Параллели», «Сентябрина», «SUN SITY», «Мир без границ», «Океан Сарматикус», «Славянское слово», «Наследие», «Поэт года», «Георгиевская лента» и др.; в коллективных сборниках «Память храним», «Пока звонят колокола», «Бессмертный взвод», «Бобруйский почерк» и др.; в журналах «Александръ», «Родник», «Метаморфозы», «Сова» и др.