Портреты именитых владельцев еланских земель

Многие страницы истории Волгоградской области связаны с фамилиями именитых россиян. Некоторые из них владели огромными земельными вотчинами, другие посещали наш край, о чём свидетельствуют названия многих населённых пунктов и мест. В разное время здесь побывали Пётр I, А. В. Суворов. Поволжскими землями владели: полковник Себряков, астраханский генерал-губернатор Бекетов. На минеральных водах в районе Сарепты лечились братья графы Орловы, граф К. Г. Разумовский, генерал Н. И. Бахметьев, князь П. А. Вяземский. Об этих фактах имеются многочисленные и интересные публикации. Однако практически не встречаются сведения о семье одних из самых крупных землевладельцев – Нарышкиных, связанных родственными узами с царствующей фамилией.
В начале XIX века слобода Елань и другие селения были заложены в Заёмный банк. Оказавшись неплатёжеспособными, Нарышкины предложили своим крестьянам вольную за выкуп. Помещик «Обер-Камергер двора Его Императорского Величества Александр Львович Нарышкин уволил 2973 души мужского пола по седьмой ревизии с женами их и детьми обоего пола, как в ревизию записанными, так и после оной рожденными, исключая вдов и девок, выданных в замужество в другие вотчины». Так наши прадеды, крепостные крестьяне, стали «вольными хлебопашцами» за полвека до отмены крепостного права в России. Но более чем 200-летняя история Елани была связана с фамилией её владельцев. Нарышкины – старинный род, представители которого оставили значительный след в российской истории, чем и вызвали тот интерес, который хочется передать уважаемым читателям. Поскольку два события являются главными фактами в истории земли Еланской: первое – закрепощение крестьян в конце XVII века и второе – жалование «вольной», вернее, выкуп на волю в начале XIX века – то и хронология данного исследования ограничена соответственными временными рамками.
Первоначально возникает вопрос: почему Пётр I передал огромную вотчину размером в полмиллиона десятин земли именно Льву Кирилловичу, а не главе рода Нарышкиных, своему деду по матери – Наталье Кирилловне Нарышкиной – боярину Кириллу Полуэктовичу или старшему дяде Ивану Кирилловичу Нарышкиным? Боярин К. П. Нарышкин (1623–1691) после рождения внука Петра в 1672 году был пожалован своим зятем, царём Алексеем Михайловичем, в окольничие, но в 1682 году, во время стрелецкого бунта, по настоянию стрельцов был пострижен в монахи и под именем инока Киприяна сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, где и скончался в 1691 году. Иван Кириллович Нарышкин (1659–1682), старший из братьев, был убит в 1682 году во время стрелецкого бунта, организованного Софьей и Милославскими: на глазах юного Петра он был брошен на копья стрельцов, так же как и другой его брат, Афанасий Кириллович Нарышкин.

Лев Кириллович Нарышкин (1664–1705) пользовался особым расположением своего крестника – племянника. С 1689 года он заведовал Посольским приказом, а во время отъезда Петра I за границу был назначен первым членом боярского Совета четырёх, фактически управлявшего Россией. Как мы видим, еланские земли в конце XVII века принадлежали второму лицу в Российском государстве. Любимцем Петра I был также и следующий еланский вотчинник – сын Льва Кирилловича Александр Львович Нарышкин (1694–1745). Двоюродный брат российского императора, он, так же как и Пётр Алексеевич, путешествовал по Германии, Франции, Италии, учился мореплаванию в Голландии и в 1724 году был назначен директором Морской академии. После смерти Петра I вражда с Меншиковым привела А. Л. Нарышкина к ссылке, и только в царствование племянницы Петра I Анны Иоанновны он был возвращён ко двору, в 1731 году назначен президентом Коммерц-коллегии, а впоследствии был определён президентом дворцовой канцелярии и директором императорских строений и садов. В конце XVIII века его внук и полный тёзка Александр Львович Нарышкин (1760–1826) стал владельцем еланских земель, на что указывается в «Экономических примечаниях к планам Генерального межевания Аткарского уезда Саратовской губернии за конец XVIII в.»: «Слобода Новодмитриевская, Елань тож с хутором Дубовым, владения… обер-камергера и разных орденов кавалера Александра Львовича Нарышкина… Грунт земля имеет местами черноземный, глинистой, солонцеватой… Хлеба родит рожь, овес, пшеница, проса, конопли. Сенные покосы – травой хороши. Лес растет дровяной, листвяной. Крестьяне состоят на положенном помещичьем окладе, платят господину в год с душ по ста рублей, землей запахивают все на себя».

А. Л. Нарышкин был директором императорских театров при Екатерине II, Павле I, Александре I, а также «главным директором над зрелищами и музыкой». Как свидетельствуют источники, художественное развитие театрального дела достигло при нём значительных результатов: было установлено строгое наблюдение за тишиной и порядком на сцене, воспрещён вход на сцену поклонников и посторонних лиц, но самое главное административное нововведение состояло в том, что разрешалось «установление концертов во время Великого Поста». По другим сведениям, главный директор Императорских театров «театральными труппами пользовался для своих домашних развлечений», а также «не отмечался беспристрастием и справедливостью» в отношении к актёрам. Среди современников Нарышкина бытовали рассказы и анекдоты, повествующие о «занимательных историях, которые случались с обер-камергером Нарышкиным». По рассказам актёров, Нарышкин «при всегдашнем безденежье, расточительной жизни имел обыкновение частенько задерживать у себя подолгу суммы, отпускавшиеся на содержание театров и жалование артистам». Французский танцор Дюпор, «первостепенная хореографическая знаменитость», однажды отказался выходить на сцену Большого театра «до тех пор, пока дирекция не уплатит ему должных денег». Как злословили современники, «требуемая сумма оказалась в наличии только по счастливой случайности». Деньги были вручены Дюпору, он выступил на сцене и в «тот вечер очаровал публику больше, чем когда-нибудь».
Другой французский актёр – комик Калан – «попал в такую же беду томительного и долгого ожидания». Он попробовал другое средство: написал директору свою просьбу в стихах. Нарышкин, всегдашний любитель остроумных выходок и сам бонмотист, был очень доволен посланием и распорядился немедленно удовлетворить просьбу находчивого актёра. Доходы, которые Нарышкин получал от своих еланских вотчин, были малой каплей в море дорогих и блистательных развлечений обер-камергера при императорском дворе. Поэтому заложены были не только крепостные крестьяне слободы Елань, но даже высокие государственные награды. Так, в 1810 году государь Александр I пожаловал Нарышкину Андреевский орден с бриллиантовыми украшениями стоимостью 30 тыс. руб. Новопожалованный кавалер, вечно нуждавшийся в деньгах, поспешил этот орден заложить. Однако при дворе был объявлен приём, на который следовало явиться при всех регалиях. И тогда Нарышкин (не зря он был связан с театральной и актёрской средой), пустив в ход обаяние, убеждения, просьбы, любезности, убедил камердинера Александра I одолжить ему на время приёма звезду самого государя. По форме бриллиантов император узнал свой орден и обратился к Нарышкину: «Не знаю, кузен, ошибаюсь ли я, но скажу вам прямо: полагаю, что это моя звезда, сходство с нею просто поразительно». Ошеломлённый придворный признался в своих проделках, прося для себя заслуженной кары, а для царского камердинера – помилования. Снисходительный Александр милостиво успокоил кающегося директора императорских театров: «Успокойтесь. Мне самому не приходится уже употреблять этот орден, а остаётся подарить его вам, с условием, чтобы я впредь не подвергался подобным заимствованиям моих вещей». И у А. Л. Нарышкина появился ещё один орден Андрея Первозванного с груди самого царя и стоимостью 60 тыс. руб. Но судьба этой награды нам неизвестна.

Владелец еланских земель обер-камергер А. Л. Нарышкин был женат на Марии Алексеевне Сенявиной (дочери известного адмирала). Известна судьба троих детей, родившихся в браке Александра Львовича и Марии Алексеевны Нарышкиных. В 1785 году у супружеской четы родилось двое детей – сын Лев и дочь Елена. Доподлинно мы не знаем, были эти дети погодками или родилась двойня. В следующем, 1786 году родился ещё один сын, который, так же как и Лев, был назван ещё одним фамильным именем – Кирилл.
Лев Александрович Нарышкин (1785–1846) – генерал-майор, герой Отечественной войны 1812 года, участник Бородинского сражения, заграничного похода, завершившегося победоносным маршем в Париже. Его портрет висит в Военной галерее Зимнего дворца, которая включает 332 портрета русских военачальников, написанных английским портретистом Джорджем Доу. Среди героев есть также портрет Матвея Ивановича Платова, генерала от кавалерии, атамана Войска Донского.
Лев Александрович Нарышкин получил домашнее воспитание. До 14 лет юношу воспитывал некий аббат Николя. Затем молодой аристократ был пожалован в действительные камергеры и был на службе при дворе. За годы военной службы находился в Преображенском, лейб-гвардии Гусарском, Изюмском гусарском полках. В 1812 году участвовал в Смоленском и Бородинском сражениях, был ранен в руку и голову.

После того как французская армия заняла Москву, проник в столицу, но был схвачен и арестован французскими властями, допрошен генералом Мортье, а затем и самим Наполеоном. Император направил пленного во Францию, но того под Витебском отбили казаки. Вместе с летучим отрядом из трёх казачьих полков (иногда их называли отдельным партизанским отрядом) участвовал в сражениях при Бауцене, Берлине, Гросс-Беерене, Денневице.
Дочь А. Л. Нарышкина – Елена Александровна Нарышкина (1785–1855) – была красивейшей женщиной своей эпохи. Её портрет кисти В. Л. Боровиковского, находящийся в Третьяковской галерее, известен не только посетителям музея, но и любителям шоколадных конфет кондитерской фабрики «Красный Октябрь». Помните, в 70–80-х годах XX века «конфетной» стала целая галерея портретов россиянок, «знаменитых в истории или достойных сей чести», работы не менее известных художников: Левицкого, Боровиковского, Тропинина?..

В 1800 году юная фрейлина Нарышкина вышла замуж за князя Аркадия Александровича Суворова. Брак этот был, однако, непродолжительным и вряд ли счастливым. Сын великого полководца был одарён от природы большими способностями и лучшими ­качествами ума и сердца, но, подобно отцу, имел некоторые странности и не был создан для семейной и домашней жизни. Впрочем, юная светлейшая княгиня Елена Александровна Италийская, графиня Суворова-Рымникская, не унывала и не мучила себя скукой. Поэт С. Н. Марин, влюблённый в Елену Александровну и осуждавший поведение её мужа, увлечённого охотой и часто забывавшего молодую жену в погоне за зайцами, не одобрял её равнодушия к мужу. «Кузина сделалась хоть брось, – писал поэт своему другу М. С. Воронцову в 1807 году, когда русские войска уже участвовали в сражениях с Наполеоном, – нельзя описать, что она делает. В этот день, когда получила известие, что муж ранен контузией в голову, она поскакала в маскарад». В 1811 году, всего 26 лет от роду, княгиня Суворова осталась вдовою с четырьмя малолетними детьми, но отзывы современников о Елене Александровне оставались восторженными: «Она соединяет в себе с замечательной красотой природную живость ума и обаяние нежной возвышенной души».
В 1814 году в Вене проходили непрекращающиеся балы всех европейских императорских дворов, победивших Наполеона. Директор Императорских театров А. Л. Нарышкин с семьёй во время Венского конгресса состоял при императрице Елизавете Алексеевне, венценосной супруге Александра I. На блестящих балах и праздниках, которыми сопровождался этот небывалый съезд императоров, королей и принцев всей Европы, княгиня Суворова благодаря своей красоте и любезности привлекала общее внимание и занимала видное место между красавицами венского двора и высшей европейской аристократии. Как в европейских столицах, так и на водах в Германии, где она проводила летние месяцы, Е. А. Суворова вела светскую жизнь и имела много друзей и поклонников. Она обладала хорошими музыкальными способностями и приятным голосом: Жуковский наслаждался её пением, а Россини написал в её честь кантату, которую потом включил в финал второго действия оперы «Севильский цирюльник». В 1823 году княгиня Суворова вступила во второй брак с князем Василием Сергеевичем Голицыным (1795–1856), действительным статским советником и камергером, и остальную часть своей жизни провела на юге в России, в Одессе и Симферополе и в крымском имении мужа Василь-Сарай, наслаждаясь тихим домашним счастьем с молодым супругом. Скончалась она в декабре 1855 года в Одессе, где и похоронена. Князь Голицын пережил её на несколько месяцев.
До самых последних дней жизни, почти потеряв зрение, княгиня Голицына сохранила свежесть ума и чарующую приветливость, которые делали её приятной и интересной собеседницей. Она была другом Жуковского и состояла в постоянной переписке с поэтом-слепцом И. И. Козловым. В издании великого князя Николая Михайловича «Русские портреты XVIII–XIX столетий» есть упоминание о том, что А. С. Пушкин посвятил княгине Е. А. Голицыной стихи «Давно об ней воспоминанье», датированные 1823 годом. Но в посвящении не совпадает первая буква инициалов: «Кн. М. А. Голицыной».

Давно об ней воспоминанье
Ношу в сердечной глубине,
Её минутное вниманье
Отрадой долго было мне…

Младший сын А. Л. Нарышкина – Кирилл Александрович (1786–1838) – обер-гофмаршал двора, член Государственного совета, от своего родителя, который был директором Императорских театров и знал весь цвет литературно-аристократического Петербурга, унаследовал любовь к театру, художественный вкус, способность остроумно импровизировать и каламбурить. Эта важная особенность его личности отмечена в дневнике А. С. Пушкина. Двоюродный племянник К. А. Нарышкина граф В. А. Соллогуб писал в своих воспоминаниях: «Отец мой был церемониймейстер и приводился двоюродным братом обер-гофмаршалу Кириллу Александровичу Нарышкину, вельможе большой руки, наружности барской, по уму и остроумию замечательному. Летом на даче в Сергиевском за Ораниенбаумом он подолгу принимал у себя известных актеров, поэтов, литераторов… Жили у него постоянно пиит Ераков (поэт Г. В. Гераков. – Г. Б.), писатель поэм во вкусе Тредьяковского, толстый и лысый драматический писатель князь Шаховской. Ими Нарышкин тешился. У себя был гостеприимен и весел, впрочем, жил не роскошно, но в свое удовольствие. В Петербурге он с семьей жил в Зимнем дворце на существующей поныне обер-гофмаршальской квартире». Супруга К. А. Нарышкина – Мария Яковлевна Нарышкина (1789–1854) – была дочерью малороссийского генерал-губернатора, обер-камергера, члена Государственного совета Я. И. Лобанова-Ростовского, «весьма симпатичная дама и всеми уважаемая».

Среди последующих отпрысков рода Нарышкиных наиболее известной будет одна из внучек А. Л. Нарышкина – Александра Кирилловна, названная в честь деда (дочь К. А. и М. Я. Нарышкиных). А. К. Нарышкина (1818–1856) вышла замуж за графа И. Воронцова-Дашкова, о чём писал её родственник, кузен, граф В. А. Соллогуб: «Самым блестящим, самым модным и привлекательным домом в Петербурге был в то время дом графа Ивана Воронцова-Дашкова благодаря очаровательности его молодой жены прелестной графини Александры Кирилловны… Много случалось встречать мне на моем веку женщин, гораздо более красивых, может быть, даже более умных, хотя Воронцова-Дашкова отличалась необыкновенным остроумием, но никогда не встречал я ни в одной из них такого соединения самого тонкого вкуса, изящества, грации с такой неподдельной веселостью, живостью, почти мальчишеской проказливостью… Живым ключом била в ней жизнь и оживляла, скрашивала все ее окружающее. Много женщин впоследствии пытались ей подражать, но ни одна из них не могла казаться тем, чем та была в действительности».
Еланскими землями, жизнями и судьбами наших прадедов некогда владели представители старинного российского рода, потомки которого в нашем крае вряд ли отыщутся.