Алексей Борычев
Алексей Борычев
Поэт, физик, кандидат технических наук, лауреат премий в номинации «Поэзия» журнала «Литературный меридиан» за 2013 год и «Зинзивер» за 2016 год, лауреат литературного конкурса «Дебют года – 2014» в номинации «Поэзия» Международного союза писателей «Новый Современник», лауреат Международного литературно-музыкального фестиваля «Звезда Рождества – 2016» (запорожские отделения КЛУ и МСПУ), финалист международных поэтических конкурсов, удостоен ряда медалей и дипломов от СП РФ. Был редактором некоторых литературных журналов. С 2007 по 2014 год включительно – постоянный автор журнала «Юность». С 2014 года до настоящего времени – постоянный автор журнала «Смена». Автор нескольких сотен публикаций в центральных, региональных и зарубежных журналах, газетах, альманахах, коллективных сборниках, публиковал стихи в «Литературной газете» и в ряде других изданий, автор девяти книг стихотворений. Стихи печатались в периодике России, Украины, Белоруссии, Молдовы, Казахстана, США, Канады, Германии, Финляндии, Израиля, Австралии, Узбекистана, переведены на иностранные языки, входят в учебники. В настоящее время А. Л. Борычев живёт в Москве.
Осень тонкой гранью…
Осень тонкой гранью начертила день,
И завис над полднем золотистый замок.
Световые нити… Дремлющий олень
На опушке леса… Сетка мелких ямок.
Вот оно – земного хрупкое звено.
Вот оно – что было, а потом исчезнет.
Пейте, пейте залпом времени вино,
Радость заедая чёрствой горя песней.
Ничего другого… Ничего потом…
Ничего – что было. Только настоящим –
Только тем немногим мы ещё живём –
Тем, что видим, слышим. Нетерпенья ящер
Спит, сопит уныло этим ясным днём.
Но, конечно, завтра снова он проснётся.
И на оловянной чешуе на нём
Отразится солнце, стынущее солнце…
И сетка лесов…
И сетка лесов на болотистых землях,
И мхи, и лишайники, скалы и топь,
И атом, и космос, который объемлет
Всё это, конечно, и то, и ничто…
И много чего… Даже то, чего нету,
И быть-то не может ни здесь и нигде –
Всё, всё одинаково в разных сюжетах,
Подобно червю и подобно звезде.
И скрипы ступеней, и лунные блики,
И моль, притаившаяся на чердаке… –
В иных измерениях кем-то отлитый
Кристалл, на Господней лежащий руке.
Как будто и не было ничего…
Как будто и не было ничего…
Как будто – ни ты не была, ни я…
Шевелится некое существо –
Давно отпылавшая боль моя.
И вакуум писем и телеграмм
Уже поглотил и печаль, и грусть.
Осталась, подобная облакам,
Сырая тоска. Буреломы чувств
На мокрой земле, отсырев, лежат.
И нет в буреломах дорог и троп.
Лишь хриплые вороны всё кружат,
Кричат, предвещая судьбы урок.
Звуки фаянсовой грусти…
Лось шевельнулся в болоте.
Юркнула белка в дупле…
Берег тоски – в позолоте.
Радости берег – в золе.
Звуки фаянсовой грусти –
Вечера летнего альт.
Чьи-то шаги не отпустит
Чёрный горячий асфальт…
Чьё-то веселье – в печали.
Чья-то свобода – в петле.
Меркнут российские дали.
Тучи идут по Земле…
Симфония былого
Я сам не знал, чего хотел от жизни,
И жизнь – чего хотела от меня…
Нектар тоски в хрусталь бессмертья брызни,
Неутолимость вечная моя!..
Покой входил дождём в лесные залы,
Где песни пел пьянеющий июль.
Так много было мне! Так было мало! –
Цветущего в глазах лесных косуль.
Как веера, стоцветно распускаясь,
Миры дарили девственный приют:
Леса, лучи, озёра, небо, скалы,
Мерцавшие снопы секунд, минут…
Лесное незабудковое лето!
Со мною ты… со мною только ты!
Но в памяти, в её покоях где-то,
Лишь только там цветут твои цветы.
Лишь только там, увы… о память, память,
К чему хранишь ты блеск былых времён?
Симфония былого засыпает,
И бесконечено крепок этот сон!
Листва
Вода листвы кипит в котлах
Дождливой душной летней ночи.
Но грозовая ночь прошла.
Вода остыла. Не клокочет…
Я поздно встал. Смотрел в окно.
А в нём листвы шумело море.
Волна бежала за волной
В лесном темнеющем просторе.
Вода листвы грустна, густа –
Вскипала с пеною на ветках.
По прутьям дальнего куста
Текла, струилась сквозь их сетку.
И контур каждого листа
Так чёток, резок, так отточен,
Что влажных листьев густота
С мозаикою схожа очень.
Но вся – колеблемый порыв,
Вся – тишины преображенье
В шуршащей красоты миры,
В законы сложного движенья!
На ледяном автомобиле…
На ледяном автомобиле
Зима въезжает в город наш,
Сверкая фарой снежной пыли,
Как детства ясного мираж.
И, по проспектам проезжая,
Бросает звонкие огни,
Невероятная, большая,
Вонзая шпиль мороза в дни.
А ты смеёшься, отряхая
Снежинки колкие с ресниц.
Синицы холода порхают
Над пламенем твоих зарниц…
Стекло. Вода. Железо. Глина
Стекло. Вода. Железо. Глина.
И больше – больше ничего.
Я вижу страшные картины,
Как некой жизни вещество.
Оно шипит, преображаясь
То в глину, то в железо, то…
В стекла оплавленного жалость,
Разбившуюся о ничто.
В моря, колодцы, океаны,
Где бесконечная вода
Омоет все земные раны
И испарится навсегда!
Стекло. Вода. Железо. Глина.
Как много их.
Как мало нас.
Но ими станем мы отныне
В который раз, в который раз!
Самой-самой!..
От такой красоты можно лишь умереть,
Потому что с ней жить невозможно…
Это пытка огнём, это жгучая плеть.
Беспощадна, бездушна, безбожна!
От тебя расцветают, как сны, небеса,
Но цветы ядовиты, колючи.
И рыдают лучистых чудес голоса
Беспокойно, тревожно, певуче.
Звёздный мир – воплощенье твоей красоты,
Каждый образ его, каждый атом.
Потому что Вселенную кто, как не ты,
Напитала страстей ароматом!
Потому что в очах – изумрудная высь,
А в улыбке – бессмертие тайны;
И бессильны все чувства, прозрение, мысль
Перед ней, неизбежной, фатальной!
От такой красоты погибают миры,
А погибшие – те воскресают…
Только знай – это всё до поры, до поры –
Той, пока мне тебя не хватает!
Лесное полнолуние в августе
Лес крутился на лунных осях.
Обращаясь в сырую труху,
Светляки истлевали во мху…
Источали покой небеса.
И змеились вокруг времена,
Обвивая зеркалье пространств.
Будто гость из неведомых стран,
Приходила ко мне тишина.
В эти миги, минуты, часы
Я готов был поверить во всё…
В полнолуние лес невесом,
И прозренье – как жало осы!
И – зовущие в сказки огней –
В параллельных мирах светляки
При свечении лунной реки
Становились темней и темней.
Озарённые души берёз,
Уходящие тихо в мечты,
В лунном свете тонули почти,
Откликались в тональности грёз.
И – в былом утопающий я –
Вспоминал вот такую же ночь,
И свою не рождённую дочь,
И тебя, где была ты моя!..
В саду
Влажный августовский сад.
Яблоневы души.
Чей-то шёпот, голоса
Дрёмы не нарушат.
Не слетит с ветвей небес
Звёздная синица.
Суетливый мир исчез?
Или это снится?..
Меж дерев – во тьме стоят –
Лунные олени.
Блики беспокойно спят
На моих коленях.
Серебрятся травы, мхи…
Голоса стихают.
Хочется слагать стихи
И молчать стихами…
Одно…
Спасибо всем, кто был со мной жесток,
Кто был несправедлив, надменен, алчен!..
Сиял победой ясный мой восток,
Хоть запад был окраской неудачен.
Спасибо и тебе, трёхмерный мир,
Что мне являл и радость, и томленье.
Хотя мирок души и сер, и сир,
Перед земным склоню свои колени.
Но страшно непредвиденное мне –
Всё то, чего предугадать не в силе.
Его фрагменты вижу в вещем сне,
Как надпись на стареющей могиле.
Вот этого принять-простить нельзя.
Да и кого, кого прощать за это?
Людей, чья мысль молчит, по тьме скользя?
Беспомощных пророков и поэтов?..
В стремительной погоне за руном
Никто века не чувствовал, не мыслил
О том непредсказуемом Одном,
Перед которым всё теряет смыслы!
И как обратно время устремить?
Причину после следствия поставить?
И вот – непокорённое людьми
Небытие над нами жёстко правит…
Сверкая…
Смотря в бинокли зоркой осени,
Я вижу будущее лето…
Дождливых дней тоскливый косинус
Сентябрь высчитывает где-то.
Как математики, рассеянный,
Как листья по земле, рассеян…
Плывут по небу тучи с севера,
Сверкает сам колючий север.
Сверкает сумрак, сном пронизанный,
Крупа сверкает ледяная.
И беспокойство птицей сизою,
Летая к северу, склоняет
Все мысли и мечты, и в памяти
Свивает гнёздышко забвенья,
А в сердце скупо рассыпает мне
Томительные откровенья.
