Кровные знаки
Ольга Николаевна Даранова родилась 25 июня 1958 года в г. Ульяновске. Поэт, член Союза писателей России, председатель Ульяновского регионального отделения Союза писателей России.
Живёт в Ульяновске. Окончила Ульяновский государственный педагогический институт имени И. Н. Ульянова, историко-филологический факультет. С 1980 года работает в Ульяновской областной научной библиотеке. В настоящее время – учёный секретарь Дворца книги – Ульяновской областной научной библиотеки имени В. И. Ленина, председатель правления Карамзинского фонда поддержки культурно-исторического наследия.
Финалист Всероссийской премии «Чеховский дар» (2010), победитель Международного конкурса поэтической декламации «О, сто моих колец: посвящение Марине Цветаевой» (2017).
Публикации в журналах «Симбирскъ» (Ульяновск), «Молодая гвардия» (Москва), «Сура» (Пенза), «Волга – XXI век» (Саратов) и др.
Старушки века
Они сидят в беретах и реглане,
Слегка согнувшись, вдавлены в скамью.
Они хранят двугривенный в кармане,
Что был на хлеб, кормивший всю семью.
Они сидят, как будто извиняясь
За старомодность, ветхость и тряпьё.
Они сидят, в наш ход дней не вторгаясь,
А проживая заново своё.
За ними век и вспышками мгновенья:
Сирень у дома, летняя Москва,
И взмах руки, и нерв прикосновенья,
Его улыбка, главные слова.
Перрон войны… Дымок от паровоза,
Букет ромашек, полетевший вслед.
И гроздь салюта, встреч былых берёза,
Возле которой его больше нет…
Присядьте к ним, пока ещё не поздно,
Они расскажут жизнь вам наизусть,
Пока болезнь и скорые морозы
Не остановят повести их грусть…
Успейте внять их слову и заветам,
Обжечься жаром их нелёгких лет!
Они угаснут, как в ночи кометы,
Оставив тихий, молчаливый свет.
Они уйдут, оставив плащ в прихожей,
Хранящий их сутулость и тепло.
Они уйдут, собою век итожа,
И будет невозвратно, что ушло.
Они уйдут, свидетели былого,
За ними вслед лишь голубя полёт.
Они уйдут. А мы споткнёмся снова
О пустоту, оправленную в лёд.
Старый вокзал
Я снова здесь, места родные!
Безлюдно, тихо, снег кругом.
Я здесь не гостья, не впервые,
Вот площадь, вот знакомый дом.
В нём раньше книжный был, а рядом
В кафе звучал аккордеон,
И мамы в скромненьких нарядах
Здесь танцевали вальс-бостон…
Вокзал! Ты прошлое, ты крепость
Ушедших лет, прожитых чувств…
Какая всё-таки нелепость,
Что ты сейчас молчишь и пуст!
Ведь здесь «Прощание славянки»
В июне, в первый год войны,
Играл мой дед на полустанке
Для потревоженной страны.
Здесь всё как прежде: юный Ленин,
И старый двор, и мост на Туть.
Вокзал! Ты встреча поколений,
Здесь начинался многих путь.
За расставаниями встречи
Сплетались с музыкой огней,
И чьи-то руки, чьи-то плечи
Мелькали в сутолоке дней.
Теперь здесь пусто и безлюдно,
Молчит торжественно вокзал.
Он помнит мирный день и судный,
Он помнит всех, кого встречал…
И провожал… Летело время
За паровозным вслед гудком.
Не воротить, не прыгнуть в стремя!
Минуло всё, и в горле ком.
Вот редкой музыкой знакомой
На сцепке грохотнул состав
И скрылся в дымке невесомой,
А я машу ему, отстав…
Лестница
От Волги лестница как вечность.
Ступи – и начинай подъём!
Из дней минувших – в бесконечность,
От волн – в небесный водоём!
Гора Симбирская в цветенье!
Сады, дух яблочный, простор,
Ветров незримое скрещенье,
Деревьев берендеев хор.
Ступенька каждая – былое…
Домишки в спутанных ветвях,
И запустенье нежилое,
И предков разметённый прах.
И чьи здесь тени, чьи здесь лики
Ложатся фреской на закат?
Кто низменный, а кто великий?
Глава к главе давно лежат.
От Волги вольной, с небом слитой,
До старых башенок Венца
Разматывает время свиток,
И нет у времени конца.
Послушай лестницу – лес снится…
Подгорья древнего душа
С твоей душой сейчас роднится,
Одним дыханием дыша.
И цвет, и тлен, и пир, и тризна…
Ах, эти яблони во рву!
Их красотой и укоризной
Живём мы здесь. И я живу.
Сон
При лампе, с кирпичиком книжным,
Который и греет, и жжёт,
По дальним дорогам и ближним
Мой вечер, густея, бредёт.
– Куда ты влечёшь меня, слово,
В какие обрывы земли?
В какие колодца былого?
Что в них?
– Отголоски любви…
А осень всё суше и жёстче,
И ветер в вершинах суров.
…Там, где-то в Киндяковской роще,
Задумчив, стоит Гончаров.
Его эта вечная метка,
Оставленный им белый храм.
Парит над обрывом беседка,
К симбирским маня берегам.
Там елей могучие кроны
Раскат колокольный хранят,
И патриархальные звоны
Над Волгою эхом летят.
Страница другая сплетает
Мне прошлого милую вязь.
Знакомым виденьем мерцает,
К постели моей приклонясь.
Чьё здесь первородное слово,
Чья тень проникает в меня?
Колышется лодка былого
У берега, цепью звеня.
Мне эти железные звуки
Ласкают доверчивый слух,
И помнятся дедовы руки
На вёслах, да илистый дух
Воды, и кустов зависанье,
И гул мошкары, и жара,
И бабушкин взгляд-отрицанье,
Когда рассердит детвора.
Вот мокрое дерево лодки
Врезается в жёлтый песок…
Картины там чисты и кротки –
Деревня, луга да лесок.
И даль развивается свитком,
И я в этой лодке плыву.
Вот скрипнула где-то калитка…
Я вижу их всех наяву!
Они там сидят на крылечке,
Живые, как юность и сад…
Там птицы, и узкая речка,
И мой неродившийся брат.
Их руки лежат на коленях,
И дума – одна на двоих.
И чудное это сиденье
Храню я, страницу закрыв.
Не выцвесть вам, кровные знаки
Заветных, спасительных мест.
Там спят старики и собаки,
Где врос покосившийся крест.
Как ты греешь, равнина осенняя,
Хоть и лик твой дождями избит!
То ль гармошка всплакнула Есенина,
То ли ветер в верховьях шалит?..
Небо дымное, серое, низкое…
И такое сиротство вокруг!
Русь моя, несравненная, близкая,
Чтоб обнять тебя, хватит ли рук?..
Защитить, обогреть эту пахоту,
Это золото, охру и медь…
Здесь единственным праведным грохотом
Майский гром может лишь прогреметь!
Даже в холоде осени стройная,
Дорогая моя красота!..
Ни измором, ни хворью, ни войнами
Не согнётся твоя прямота.
Будут сосны стоять, словно матери,
Провожая своих сыновей,
Словно нищий на вымерзлой паперти,
Сильный голою правдой своей…
Так бы ехать дороженькой долгою
В тишине, что предзимьем полна…
И следить, как над вольною Волгою
