Юниль БУЛАТОВ
Юниль БУЛАТОВ
Юниль Хаджиахметович Булатов родился 2 июля 1945 года в райцентре Казаченское Красноярского края. Окончил Новосибирский институт связи (1972). Поэт, прозаик. Член Союза писателей России. Автор книги стихотворений «Весна в монастырском саду» (Новосибирск, 1995), участвовал в коллективном сборнике «Гнездо поэтов» (Новосибирск, 1989). Романы: «Дом, пахнущий хлебом» («Сибирские огни», № 5–6, 1996), «Танцульки» («Новосибирск», № 2, 2003). Публикации стихов в периодике.
Черёмуха цвела
Пахло старым вокзалом. По парам
Молодёжь под гармонь разбрелась,
И черёмуха облаком пара
Вдоль ручья по оврагу паслась.
Разве можно в три года быть дома?
Мы с товарищем подняли флаг
Под цветущим черёмушным сводом
На реке шириною чуть в шаг.
Паровоз на высокой дороге –
С шумом выстрелил пар под откос.
В белом облаке плыл я в тревоге,
Рядом лаял невидимый пёс.
Шёл сквозь тучу всё круче по краю,
Вдруг увидел: над бездной иду.
Под ногами дома и сараи,
Испугался: сейчас упаду.
Но цветущей черёмухи ветки
В поднебесье держали меня.
Шёл по веткам я, словно по сеткам,
Так без устали шёл я три дня!
Так, гуляя, дошёл до Китая,
Там в матроску одели, и вот,
Из окна самолёты кидая,
Я увидел: отец мой идёт.
Вырастал он – чем ближе, тем выше.
Средь цветущих черёмух ко мне
На коне подъезжал он и с крыши
Нагибался – чей мальчик в окне?
Ох, не сразу вернули киргизы!
За меня предлагали табун.
О своей неудавшейся жизни
Под черёмухой плакал горбун.
Над цветущей железной дорогой
Хлопал крыльями пойманный флаг…
Кольчуга из детских монет
Мне раньше картошки хватало,
Но нынче богатства хочу.
Вот домик, где деньги. Устало
В разбитые двери стучу.
Открыли… О боже, где деньги?!
В два ряда головки детей.
Одна за другой, как ступеньки,
Ведущие вниз к нищете.
Опять с многодетным страданьем –
Всё реже зовут богачи! –
Столкнуло меня Испытанье.
Где сейф их и есть ли ключи?
Ребята задрали мордашки.
Ну что с них, о Господи, взять?!
Папаша в нечистой рубашке.
Знать, любит и петь, и плясать!
А вот телевизор – весь в саже,
Висит паутина в углах,
Лет десять таких нет в продаже –
Всё сгнило и всё на соплях.
Механики здесь побывали,
И каждый – ох, мастер какой!
Больной аппарат добивали,
Как видно, дрожащей рукой.
Окутанный клубами пыли,
Под лампочкой еле живой
Концы я искал, что забыли
Найти «мастера с головой».
И вот с благодарным «спасибо»
За то, что я спас аппарат,
Иду через рельсы Транссиба,
Тяжёлый неся дипломат.
За насыпью в спящем районе
Темно. В животе холодок.
Какие-то тени на склоне,
Я прячу в рукав молоток.
Да, раньше хватало картошки,
А ныне я деньги люблю.
Из медяшек из детской ладошки
Себе я кольчугу сошью.
Капитан Зырянов
Эти деревья в чеченском саду –
Как новогодняя ёлка в аду.
Красные тряпки, кишки до макушек.
Детские головы вместо игрушек.
Сад освещал догорающий танк,
Возле которого пил капитан
Спирт, словно воду, и ехала крыша –
Роту погибшую видел и слышал.
В небе очнулся, и стало видней
В иллюминаторах море огней.
Звёзды сверкают? Огни городские?
Ангелы носят ли? Черти ль какие?..
Как в самолёте, парил он в гробу,
Время чинил он и правил судьбу
Роты своей, что летела по следу,
Как и при жизни, доверившись «деду».
Вот эскадрилья гробов над Москвой
Мёртвой петлёю – да вниз головой.
Прах рассыпали, бомбили костями
Город, набитый под крышу деньгами.
«Мадонна» с младенцем
В тридцать лет совсем старуха,
Голос сдавленно сипит.
От вина лицо распухло,
И пустая грудь висит.
Сын, зачатый на пирушке,
С букварём в портфель кладёт
Складничок – свою игрушку.
Сын растёт, и нож растёт.
Зимний пейзаж
Снега закручены спиралью,
Как запись голоса пурги.
Петляет насыпь магистрали
Средь гор и дремлющей тайги.
Пейзаж не хочет просыпаться
От летаргического сна.
Не добудиться. Не дозваться.
Судьбе покорность. Тишина.
Под светом, не дающим тени,
Анестезирует мороз.
Но, чу! Какое-то движенье…
Гудя, проходит тепловоз.
Состав рабочий – шпалы, рельсы.
Для постороннего ума
Нет романтизма в этом рейсе –
Здесь белый ад, а не зима.
Кому, казалось бы, охота
Здесь, где таких вот дней не счесть,
Жить чуть ли не одним: «Работа!..»
Но, может, в этом жизнь и есть?!
Впервые
Глаза открыв, она очнулась
От бреда лёгкого… Рукой
Его нечаянно коснулась:
В груди зажгло – о, стыд какой!
По книгам выросла. Хотела
Любви, но только для души,
Души, оторванной от тела,
Как звёздный свет, как миражи…
Она зажгла на ощупь спичку
И, замерев от страха вся,
Смотрела с чувством необычным
На маску спящего лица.
Она от холода дрожала,
Лежала б лучше, но сильней
Был страх повторного и жалость
К себе самой – что будет с ней?
Как дальше жить? И, вся в тревоге,
Надела, что впотьмах нашла,
И по ночной чужой дороге
Безлюдной улицей пошла.
По снегу свежему спешила –
Вот-вот он кинется за ней!
И в то же время мысль смешила –
Проспал свою любовь, злодей!
Любовь свою! Как стыдно, боже!
Прикрыла варежкою рот.
Потом задумалась – похоже,
Настал у жизни поворот…
Много лет спустя
Проснулся он, почуяв рядом
Фигуру тёмную в пальто.
Привстал, окинул сонным взглядом,
Спросил с тревогой: «Это кто?»
Безмолвно губы шевелились,
Потом пришли из темноты
Глаза… И тотчас появились
Лица знакомого черты!
Пахнуло воздухом весенним:
Впервые он за много лет
Поверил в зримое спасенье –
В конце туннеля вспыхнул свет!
Снимая зимнюю одежду,
Вокруг неё кружился он
И грел замёрзшую надежду:
«Ты не растаешь, милый сон?»
Вдыхая запахи родные,
Дыша ей на ухо: «Люблю!»,
Он гладил волосы льняные…
– Сейчас я печку растоплю!
Она к нему прижалась, пряча
В его объятиях свой страх:
– Да ты и сам, как печь, горячий,
И нездоровый блеск в глазах…
– Ну, ладно, всё! Пока есть силы, –
Она встряхнула головой, –
Я увезу тебя, мой милый,
К себе домой… пока живой!
По улице тихой
По улице тихой, туда и обратно,
Ходили, и только что выпавший снег
Скрипел и искрился, и было отрадно,
Что рядом хороший идёт человек.
Она задавала о жизни вопросы.
Слегка назидательно он отвечал.
Надолго задумавшись, мял папиросы,
Советуясь с сердцем, но опыт молчал.
И он подавал ей с весёлым искусством
Лицо, на котором всё можно прочесть:
Высокие мысли, глубокие чувства,
Мужские достоинства – коих не счесть…
Она улыбалась и странно смотрела.
Чертила, нагнувшись, на чистом снегу
Какие-то знаки – кружочки и стрелы…
Снежками бросала в него на бегу!
По лунным сугробам – ей нравилось лазить! –
Бежала и падала в ямы без дна.
Тревожно-счастливый, боящийся сглазить,
Бежал он по следу – но где же она?!
Музыка истины
За боль потерь, за ожиданье,
Меняя тон и цвет,
Ко мне из центра мирозданья
Летел звенящий свет.
Вливалась музыка волнами
Сквозь витражи души,
И оживали в тёмном храме
Вселенной миражи.
И мне явилось откровенье:
В природе смерти нет.
Есть только перевоплощенье
В живой звучащий свет.
И этот свет чужих страданий
Вливался в жизнь мою,
И боль чужих воспоминаний
Я слышал, как свою.
* * *
И книга в шкафу не пылится,
И празднично смотрится стол,
Но женщина плачет, и злится,
И моет без памяти пол.
И что её точит сомненьем,
Всю жизнь уводя в маету?
И люди-то к ней с уваженьем,
И дом на хорошем счету.
Высокая, умная… Что же
Покоя и радости нет?
Вот так и завянет, похоже,
Как вянет отборный букет!
Задумавшись, смотрит дорогу,
Ночные огни за окном…
А демон стоит за порогом
И пахнет дешёвым вином.
Призрак любви
Фонарь гуляет, ветер злится,
Проходят домом сквозняки:
То скрипнет дверь, то половица,
То слышу лёгкие шаги.
Вдруг тень мелькнёт на фоне света.
Он спросит тихо: «Это ты?»
Но вместо смеха и ответа
Лишь лёгкий вздох из темноты.
Из темноты, из сновиденья
Её лицо к нему плывёт
И сквозь эфирное гуденье
Его по имени зовёт.
И колдовством неясной речи
Метнётся ветер из окна.
Он гладит волосы и плечи,
И тает под рукой она.
А утром прибрано повсюду
Его унылое жильё.
На кухне чистая посуда
И стопкой свежее бельё.
