НАДЕЖДА

Дмитрий СЕРГЕЕВ

Дмитрий Алексеевич Сергеев родился в 1956 году в Донбассе. Служил в ГСВГ, окончил исторический факультет Донецкого университета. В 1984 году переехал в город Сургут. Работал в школе, в системе МВД, в средствах массовой информации. В 1994 году вступил в Союз журналистов России, в 2002 году принят в Союз писателей России. Имеет около 200 литературно-художественных публикаций в периодических изданиях. Пишет стихи, прозу, крае­ведческие материалы. Издал 14 книг. С 2015 года проживает в Тюмени.

Рассказ

Вокруг Донецка населённые пункты расположены близко друг к другу. Из Надеждиной квартиры с седьмого этажа в ясную погоду можно было увидеть авдеевский коксохимзавод. С балкона, выходящего на другую сторону, просматривалась окраина Донецка, а если, высунувшись из лоджии, повернуть голову налево, то зимой, когда деревья не покрыты листвой, сквозь них виднелись очертания завода, расположенного на окраине Макеевки.
Вокруг Ясиноватой, в районе Донецкого аэро­порта, посёлков Спартак и Опытное то и дело звучали взрывы. Чаще всего били по расположенному на дороге, ведущей в Донецк, дэнээровскому блокпосту. Но до последнего момента жители городка верили, что война, казавшаяся каким-то сюрреалистическим явлением, обойдёт Ясиноватую стороной – ведь рядом был крупный железнодорожный узел, который нужен всем – и Донецкой республике, и украинским властям. Тёплая летняя солнечная погода давала положительный настрой, и по зелёному городку по выходным прогуливались люди, многие сидели в кафе.
Днём Надежда работала в ломбарде, располагавшемся в небольшом киоске, оборудованном внутри продовольственного магазина. По соседству стояли несколько столиков импровизированного кафе. Этот магазин Надежда хорошо знала ещё с детства. Он располагался в двухэтажном доме довоенной постройки, рядом с которым находился ещё один подобный дом, куда её родители переехали в 1960 году, – там она росла и жила до самого замужества. В этот магазин ей приходилось частенько заходить, когда мама посылала её за продуктами. Ломбард, в котором она теперь работала, принадлежал её сыну, имевшему также небольшую юридическую конторку в Донецке.
Вообще-то Надежда уже давно была на пенсии, но сын попросил её помочь с ломбардом и даже понемногу платил за это. Ломбард сначала приносил одни убытки, и лишь в последнее время начал давать небольшую прибыль. Но когда в Донбассе начались военные действия и вокруг Ясиноватой загремели взрывы, сын, у которого было двое малышей, решил увезти семью подальше от войны. Сначала он перебрался под Мариуполь, но предчувствие подсказало ему, что там спокойной жизни тоже не будет, и он с семьёй переехал сначала поближе к Киеву. А затем его старый знакомый из Западной Украины, на неопределённое время уехавший куда-то в Европу, предложил приятелю пожить в его квартире, и тот принял это предложение.
Надежда покидать город не спешила, не хотела на старости лет срываться с места и надеялась на лучшее. И осталась она за хозяйку ломбарда. Только работы там теперь особо не было. Зарплату в городе не платили, с деньгами у людей было туго, а потому заложенные предметы никто не выкупал, и всё просроченное надо было продавать. Находились люди, имевшие возможность по случаю приобрести золотое украшение, видеоплеер или мобильный телефон. Но таких было немного, и заметной прибыли не получалось.
Чаще подходили люди, желавшие что-нибудь сдать. И когда она отвечала, что в ломбарде нет денег, народ удивлялся и возмущался: «Как это нет денег? А когда привезут?» Кто привезёт? Откуда? В Ясиноватой многие жили ещё советским прошлым, считая, что кто-то должен всех и всем обеспечивать. «Вы должны нас поддерживать в это трудное время», – говорили ей некоторые посетители. Вообще Надежде страшно не нравилась эта работа. «Я себя чувствую какой-то старухой-ростовщицей из Достоевского», – говорила она знакомым. Да и с людьми, сдававшими вещи в ломбард, было непросто. Некоторые откровенно старались обмануть – выдать какую-то безделушку за ценную вещь или подсунуть неисправную бытовую технику.
Важно ещё было не принять краденое. Казалось, хорошая гарантия от этого – документы на товар. Однажды приняла телевизор, на который у сдававшего его человека имелся паспорт, но оказалось, что телевизор этот украли вместе с документами. Пришлось долго объясняться с милицией. Порой приходили какие-нибудь алкаши и требовали, чтобы у них приняли негодную вещь. Надежда уже не раз просила сына отпустить её с этой работы, но он уговаривал мать поработать до конца года, и она согласилась. А тут война. Двое наёмных сотрудников куда-то уехали, а после отъезда сына Надежда и вовсе осталась один на один с ломбардом и его посетителями. Если кто-то всё же выкупал своё или просроченное, вырученные деньги она тут же отправляла сыну, оставляя себе лишь минимум на пропитание, поскольку выплачивать пенсии в Донбассе уже прекратили.
Артиллерийская канонада вокруг Ясиноватой становилась всё громче и интенсивнее. И однажды несколько снарядов залетели в город. Первый попал в четырёхэтажную школу повышения квалификации железнодорожников. В здании, кажется, никого не было, лишь у входа курили двое мужчин. На них и обрушился фасад здания. Ещё одним снарядом убило семилетнюю внучку Надеждиного соседа по старому дому. Так война пришла и в Ясиноватую.
После этого на ночь люди стали уходить в подвалы. Но Надежда продолжала ночевать дома. Сначала, как обычно, в своей спальне, а потом на постеленном в прихожей матраце.
Свет по ночам включать не рекомендовали, а потом и вовсе из-за обстрелов периодически стала отключаться электроэнергия. Было жутковато оставаться одной в тёмной квартире опустевшего тёмного подъезда, на седьмом этаже девятиэтажного здания, сотрясаемого близкими разрывами. Но это было всё же лучше, чем находиться в сыром, холодном подвале. Рядом с ней всегда примащивался старый рыжий кот, также опасавшийся орудийной канонады. Кота звали Котя. Надежда долго не могла подобрать ему подходящее имя, а одна знакомая, увидев его, восхищённо воскликнула: «Ой, какой котя!» Так эта кличка к нему и приклеилась.
«Я не боюсь», – говорила Надежда знакомым и родственникам по поводу того, что не ночует в подвале, стараясь при этом держаться бодро и поддерживать чувство энтузиазма в себе и окружающих. До неё доходили слухи о разбитом Спартаке, где у Надежды жила родственница, о разрушениях в Авдеевке, об обстрелах Яковлевки, где Надежда когда-то работала библиотекарем и там вышла замуж за местного шахтёра, ныне уже умершего.
Много лет перед пенсией она, как и мама, проработала на железной дороге, в том числе проводницей в поезде. Эта работа, требовавшая энергии, расторопности и некоторой боевитости (ведь с кем только не приходилось сталкиваться в поездках!), дала ей определённую закалку, благодаря которой она умела не пасовать перед трудностями или перед наглыми, хамоватыми людьми.
Однажды два снаряда угодили в её дом – один в первый подъезд (Надежда жила в последнем), а второй – этажом ниже, отчего у соседки по лестничной площадке провалился пол. «Вот теперь и я боюсь!» – сказала Надежда и тоже стала ночевать в подвале. Вообще ночная жизнь города стала переходить в подземелья. Один из её старых знакомых, который теперь жил в многоэтажке через дорогу, в подвале даже организовал празднование своего юбилея.
Как-то поздно вечером на улицах города послышался сильный гул, шум, громкие голоса – это в город вошла украинская колонна. По телефону позвонил племянник и посоветовал не включать свет, поскольку говорили, будто солдаты стреляют по всему, что светится. Но в ту же ночь украинская колонна ушла, и вскоре в Ясиноватой появился отряд молодых крепких парней в камуфляжной форме – это были ополченцы ДНР. Впрочем, в городе ходили слухи, что это россияне. Они остановились в отдельно стоящем здании кафе «Теремок». Туда пришла инициативная группа местных жителей и стала просить, чтобы ополченцы не оставались в городе, иначе опять начнутся обстрелы. «Мы переночуем и уйдём», – сказали они и обещание своё выполнили. Но спустя какое-то время «Теремок» всё равно сгорел во время очередного обстрела.
Днями Надежда по-прежнему сидела в ломбарде, слушая, как по соседству за столиками местные мужики, попивая пиво, обсуждали военные новости. Однажды по пути домой она зашла на рынок, расположенный буквально в ста метрах от её дома, купила кое-какие продукты и, едва войдя в свою квартиру, услышала с улицы страшный взрыв и крики, а затем увидела за окном клубы чёрного дыма. Это снаряд ударил по рынку. После этого Надежда стала думать об отъезде, хотя не знала, как оставить ломбард. Но вскоре снаряд прилетел и в магазин, где он располагался. Ей повезло, что это случилось, когда её там не было. Повреждённый ломбард был частично разграблен. Теперь она точно знала, что уедет.
«Странно так всё, – думала Надежда. – В  годы Великой Отечественной войны в Донбассе бабушка с дочкой и двумя сыновьями так же пряталась от бомбёжки, и в её дом тоже попал снаряд. Теперь на старости лет и я переживаю такую же беду. Кто бы мог подумать, что это может произойти! Казалось, после Второй мировой до Донбасса может лишь ядерная боеголовка долететь, но и это было бы на уровне фантастики. А чтобы вот так: солдаты, танки, пушки, развалины!..» Весной в Донецке умирал её родной дядя. Перед смертью он сказал ей: «Надо же, ерунда какая: в моём детстве была война, и теперь, когда я умираю, опять война!»
Перед отъездом Надежда подумала, что надо сходить на кладбище, посмотреть, как там памятники бабушке, маме, отцу – ветерану Великой Отечественной. Не дожили они до этих дней, не увидели всего этого. По кладбищу тоже била артиллерия, и неизвестно, что теперь там творится. Но идти туда страшно. Кладбище – в степи за городом, в направлении Авдеевки. А ведь именно оттуда бьют всё время украинские войска. Ну а на могилу к мужу, похороненному в его родной Яковлевке, сейчас и вовсе непросто выбраться. И она оставила эту затею до лучших дней – должно ведь всё это когда-нибудь закончиться!
Сын по телефону договорился, чтобы её довезли на автомобиле до Амвросиевки, где ещё ходили поезда. Оттуда через интернет он приобрёл ей железнодорожный билет до Киева, сразу оплатив его, так что Надежде оставалось только назвать в кассе определённый код. Таким же образом он купил матери билет в Западную Украину. И Надежда, оставив Котю на попечение соседки, отправилась в дальний путь через линию боёв, через донецкие и украинские блок-посты. Появившееся в последнее время сильное нервное напряжение прошло только тогда, когда она выехала из зоны боевых действий.
И вот она уже в тихом, спокойном городке. На улице чудесная осень. Она гуляет с внуками, по ночам не просыпается от артиллерийской канонады. И казалось бы, всё хорошо, но всё больше мучает её ощущение, что это чужая земля, чужой город, в котором не говорят на русском, а на русскоязычных людей с востока часто смотрят косо. «Я русский человек, – сказала она. – Мне это всё не близко, и я хочу домой, тем более что в Донбассе объявлено перемирие».
Тем временем приближалась зима, надо было ехать за тёплой одеждой, и Надежда с охотой взяла эту миссию на себя. На этот раз добиралась через прифронтовой Мариуполь. И снова – Ясиноватая. Квартира оказалась целой, но город вызывал жалость и тоску – всюду следы обстрелов, пенсии не платят, зарплату получают в основном только железнодорожники, да и то не всю. Непонятно, как люди выживают. Говорят, в Донецке раздают российскую гуманитарную помощь, но до Ясиноватой она не доходит. По ночам снова слышна канонада. Да иногда и днём постреливают. Надежду поразила молодёжная компания, сидевшая у подъезда во время обстрела.
– Вы хотя бы в подъезд зашли, – сказала она им, поспешая в укрытие.
– А какой смыл? – ответили ей. – Всё равно, что на роду написано, то и будет. От судьбы не уйдёшь.
Многие молодые люди под гул артиллерии продолжали прогуливаться по городу как ни в чём не бывало.
На этот раз Надежда всё же выбралась в Яковлевку на могилу мужа, благо автобус туда иногда ещё ходил. Во время поездки рядом с дорогой упал миномётный снаряд, затем – ещё один. Пассажиры всполошились.
– Выбирайте из двух вариантов! – закричал водитель. – Останавливаемся и разбегаемся по степи или съезжаем с дороги и маневрируем!
– Маневрируем! – почти хором закричали пассажиры.
Местность была довольно ровной, погода сухой, и автобус зигзагами, подпрыгивая на кочках, понёсся по степи. Где-то в стороне упали ещё две мины, а потом наступила тишина.
Надгробная плита мужа на яковлевском кладбище была цела, но лежала плашмя на земле. Надежда подняла и установила её с помощью знакомых местных жителей. Их теперь было немного. Некогда оживлённый шахтёрский посёлок стал приходить в упадок, улицы заростали бурьяном, и говорили, что летом в огородах было столько гадюк, что без сапог туда лучше было не ходить, чего раньше в Яковлевке никогда не было.
Затем Надежда вернулась в Ясиноватую и оттуда поехала в Макеевку, на квартиру сына. В районе, где он раньше проживал, было тихо и не было разрушений. На лавочке возле дома сидели старушки, обсуждавшие новости и утверждавшие, что «надо бить укропов».
– Может, хватит уже бить друг друга? – спросила Надежда. – Пора уже договариваться да заканчивать весь этот кошмар.
– Нет, – ни в какую не соглашались старушки. – Укропов надо бить!
На следующий день Надежда собиралась вернуться в Ясиноватую, но оттуда доносились громовые звуки. Она позвонила старой знакомой. «Сюда вошла украинская колонна, – сказала та. – Сейчас идёт сильный бой. Так что сиди в Макеевке, сегодня не возвращайся». Колонну ту дэнээровцы разбили, и Ясиноватая осталась под их контролем. А Надежда задержалась в Макеевке. Она не знала новостей, не смотрела никаких передач, просто наслаждалась тишиной и одиночеством. Тёплые вещи семье сына она отправила почтой, а свой отъезд откладывала со дня на день, с недели на неделю. Всё-таки здесь она была дома. Однажды ночью Надежде приснилась мама. Она изо всей силы трясла её за плечи и не переставая громко кричала: «Надя! Надя! Надя!..» Надежда проснулась и села на кровати. Вокруг было темно и тихо. И  вдруг раздался страшный долгий грохот. Стены тряслись, весь дом ходил ходуном. А мимо окон проносились яркие огни. Казалось, сознание полностью отключилось, и осталось только чувство ужаса и инстинктивное желание куда-то бежать, где-то прятаться. Но куда бежать с восьмого этажа?
«Всё! – сказала утром Надежда самой себе.  – Ещё один такой обстрел, и я заработаю инфаркт». Она собралась и поехала к сыну. Снова чужой, но тихий и спокойный город, внуки, политические споры между сыном и его женой, занимающими в донецких событиях противоположные позиции. Сын надеялся, что Майдан приведёт Украину к светлому будущему. Теперь, когда в Донбассе шла война, а на Украине ничего хорошего не предвиделось, он мечтал уехать в Европу, правда, было неизвестно, куда именно, зачем и на какие средства. Кое-какую подработку в интернете он себе нашёл, впрочем, как и его жена, но этого было недостаточно. Жена мечтала вернуться в Донбасс, как только там станет спокойно. Как-то вечером Надежда краем уха слушала их очередной спор и смотрела новости по телевизору. Одно сообщение сразу привлекло её внимание, вызвало некоторое волнение и заставило опять призадуматься: в зоне АТО снова начиналось какое-то перемирие…

Дмитрий Сергеев
2015 г.