Батюшка, благослови!

28 января 2019 года упокоилась душа великого духовника России, иеромонаха Павла (Лысака). В православии бывают разные духовники или старцы. Одни из них известны. Другие скрываются от людской славы. И тот и другой путь имеют право на существование. Но известно одно: без скорби и страданий за Веру и людей быть истинным духовником невозможно! Отец Павел был и останется в памяти его чад как пример искренней, глубочайшей веры.

С большой благодарностью вспоминаю священников, познакомивших меня около десяти лет назад с батюшкой Павлом, – иерея Иоанна (Честных) и архимандрита Диодора. Скорблю о том, что мало времени отпустил Господь для общения с этим старцем. Но когда батюшка находил время и позволяло ему здоровье – это было настоящим праздником.
Отец Павел у меня чётко ассоциируется с посещением Троице-Сергиевой лавры. По пути в обитель, заранее спросив разрешения, обязательно приезжал на квартиру к батюшке, как правило, в три часа ночи. Батюшка Павел, всегда бодрый, в это время молился, что для меня, человека мирского, было удивительно. Каждая встреча была событием. Заранее готовился к беседе, подбирал вопросы, волнующие меня. Отец Павел же всегда с улыбкой расспрашивал о семье и родных. Удивительная особенность – имея такое количество духовных чад, он помнил их всех.
Любое дело начинается с благословения, и если уж получал благословение от о. Павла, то, казалось бы, самое неразрешимое дело удавалось и приводило к положительному результату.
Если же говорить о духовных дарованиях человека, оставившего неизгладимый след в сердцах тысяч людей, которые с ним соприкасались, то не будет большим дерзновением сказать словами горячо любимого батюшкой святого апостола Павла, чьё имя он носил. Лучшей характеристикой его пастырского служения были бы слова святого апостола Павла из Послания к коринфянам: «Я был всем для всех, чтобы спасти хотя бы некоторых. Это делаю я для Евангелия, чтобы стать соучастником его». Во Втором послании к коринфянам тот же великий апостол говорит: «Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы и я не воспламенялся?» Пожалуй, очень точная характеристика пастырского служения.
Родился батюшка Павел на Украине, в Винницкой области, в селе Счастливое, 5 июня 1941 года в многодетной благочестивой крестьянской семье тринадцатым ребёнком, получив при рождении имя Пётр. Начиная с рождения и заканчивая последними днями жизни суждено было этому человеку преодолевать трудности и проходить проверку на преданность Богу вместе с русским многострадальным народом. И очень тяжёлые военные и послевоенные годы пришлось ему пережить. Война, голод, лишения. С самого детства его мама (родителей звали Владимир и Анна) научила его молиться и возлагала надежды, что он будет действительно молитвенником за всю семью. Так он и стал её опорой, не гнушался никакой работы. Пережив в детстве очень непростые испытания, Пётр стал тем избранником Божиим, каким мы его знаем, помним и каким с благодарностью храним в памяти и в наших сердцах.
В итоге школу он окончил в 1958 году с отличием. Имел возможность поступить в любой институт, но не был комсомольцем, что и стало причиной того, что вначале не выдали золотую медаль, а после не приняли документы в институт.
С 1961 по 1964 год служил в Советской армии. За время службы показал себя с самой хорошей стороны, всегда был первым: быстрее всех бегал, выше всех прыгал, по всем показателям воинской службы был образцовым и за время службы заслужил 47 благодарностей. При этом не переставал молиться и ни разу не нарушил поста. Терпеливо переносил насмешки над своей верой, потому что вера была глубоко в его сердце.
Однажды Петра специально не отпустили в увольнение на Пасху, тогда он самовольно ушёл в церковь, за что был посажен на гауптвахту. В последующем его увольнение из армии преднамеренно задерживали, чтобы было упущено время для поступления в семинарию. Это не сломило сильного духом Петра, и он объявил голодовку, беспрецедентный шаг в то время. Этот поступок переполошил всю дивизию, на разговор с рядовым приезжал даже командующий, уговаривая прекратить голодовку. Пришлось же ему самому пойти на уступки перед молодым бойцом.
Армия всё же помогла Петру в дальнейшем. Кроме закалки характера, приобретённая за время службы специальность электрогазосварщика помогала прокормить себя и семью. Почти три года после демобилизации он работал на Винницком хлебокомбинате по этой специальности.
И только после этих испытаний в 1967 году поступил в Одесскую духовную семинарию, где сразу подал прошение и был принят в братию Свято-Успенского Одесского мужского монастыря. В этой обители и нёс он своё послушание – до начала занятий должен был подмести весь монастырский двор, поэтому приступал к работе в 5 утра. После занятий трудился в саду, после на кухне, а вечером пел на клиросе. Само собой, необходимо было готовиться к занятиям, сдавать экзамены и читать домашнее правило.

«Я монах. Когда меня постригали, мне дали чётки и сказали: молись. Это работа монаха. Почему здесь говорят, что монах не работает? У нас 19 монастырей, в них живут монахи и официально заняты работой – молитвой за весь мир…»
Из речи о. Павла на суде

Ещё через три года, 29 марта 1970 года, высокопреосвященнейшим Сергием, архиепископом Одесским и Херсонским, был пострижен в монашество с именем Павел в честь святого первоверховного апостола и со временем рукоположён в сан дьякона.
В том же 1970 году о. Павел с отличием окончил Одесскую семинарию, а уже 7 апреля, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, рукоположён в сан иеродиакона.
Не откладывая, о. Павел поступил в Московскую духовную академию, которая находится на территории горячо им любимой Лавры преподобного Сергия.
Через год, 2 мая 1971 года, владыкой ректором, преосвященнейшим епископом Филаретом, о. Павел был рукоположён в сан иеромонаха. С великим благоговением батюшка Павел относился к лавре – Дому Святой Троицы. Именно с этого момента, с момента рукоположения, и открылись изобильно те благодатные дары, которыми его Господь наделил. С того момента, как он начал нести послушание духовника.
Пастырский крест по определению не может быть лёгким. Люди, которые недавно пришли к вере (может быть, 15–20 лет назад), даже не представляют, что такое быть глубоко верующим человеком в то время, а тем более пастырем и монахом. Действительно, во всей полноте можно было ощутить справедливость слов святого апостола Павла, что всякий, только даже желающий жить благочестиво во Христе Иисусе, будет гоним. Вот люди старшего поколения помнят, что в советское время даже покрестить ребёнка нужно было тайно, порой ездили в другую область, венчаться тайно приходилось. А представьте себе человека, который поставлен служить Богу и людям и уклониться от своего пастырского служения уже никак не может.
В лавру потянулись люди. Наиболее известные духовники той эпохи: схиигумен Савва (Остапенко), архимандрит Тихон (Агриков), архимандрит Адриан (тоже недавно почивший, он своё служение совершал в Псково-Печерском монастыре) и многие другие. Верующее человеческое сердце потянулось к таким духовникам. Если выстраивалась очередь к пастырю, который не отказывал в совете, молился с болью и любовью за других, то в советские годы были сочтены дни пребывания такого ревностного пастыря во многих обителях. Этот крест пастырского служения самоотверженно понёс и отец Павел.
У него был удивительный дар от Бога, о котором нельзя не сказать, – исправлять человека примером своей жизни. То есть это минимум слов. Все, кто имел возможность с ним общаться и хотя бы один раз в жизни ему исповедоваться, обращали внимание, что даже одной встречи с ним было достаточно, чтобы жизнь человека поменялась навсегда.
В одну из поездок в Троице-Сергиеву лавру со мной поехал мой отец, Сергей Анатольевич, пообщался с о. Павлом и получил от него в подарок молитвослов с иконой Божией Матери «Утоли моя печали»: батюшка всегда дарил книги. Он не знал, что отец рождён 25 января, в день чествования этой иконы. А позже он стал помогать в храме Сергия Радонежского и со временем читать «Апостола».
Даже одна встреча, одна беседа, его лучезарная, жизнеутверждающая улыбка, его широкое благословение, ободряющие слова – и после этого у тебя появлялась внутренняя сильная мотивация исправлять свою жизнь. Это удивительно на самом деле. Сейчас мы видим изобилие негативных примеров в мире, окружающем нас, много примеров грехопадений, пороков, нарушения христианской нравственности.
Отец Павел был одним из смотрителей патриаршей резиденции. Он рассказывал, как на приёмах с иностранными гостями наливал патриарху Пимену воду вместо водки.
Но в 1975 году о. Павел был удалён из горячо любимой им лавры. Эта несправедливость произошла под сильным давлением властей. Не угодил ревнитель веры своей активностью, общительностью с народом, твёрдостью. Он поднял волну против негативных явлений в духовной среде. Затронул самую больную тему. Также под давлением властей попал под прещения.
Иеромонаха Павла под конвоем милиции привели в отдел внутренних дел города Загорска, поставили в паспорте штамп о выписке и выдали подписку о выезде за пределы Московской области в течение 72 часов. Таким образом, лицо в священном сане, человека с высшим богословским образованием, мгновенно превратили в бродягу и бездельника «без определённого места жительства и рода занятий». К тому же подписка о выезде сделала его без пяти минут уголовником.
Только помощь близких людей помогла о. Павлу избежать уголовной ответственности. Оформили прописку в городе Кимры (Калининская область), что помогло избежать статуса бродяги, и он перестал попадать под «нарушение паспортных правил».
В это время о. Павел официально нигде не служил, жил на квартире у своих духовных чад, один в маленькой комнатке. Сам себе готовил. Никогда не обращался к врачам, лечился травами. Читал псалтырь, акафисты, ­принимал народ. Утром и вечером ходил в разные московские храмы, днём к нему шёл поток ­людей. Появлялся на престольных праздниках, в Елоховском соборе на патриарших службах. Ходил в гражданской одежде с длиннющей бородой. В храме подрясник, закатанный под плащ, раскрывал.
Познания о. Павла в медицине вызывали удивление и восхищение. Казалось, что он знал все болезни, без труда их диагностировал и предлагал способы лечения, простые и надёжные. И люди действительно получали исцеление. Очень жалею сейчас, что не записывал за батюшкой способы лечения, а говорили о них очень часто.
На квартире проходили исповеди, было много молодёжи, интеллигенции. Были беседы, трапезы для всех пришедших. Вокруг него собралась огромная, в несколько сот человек, паства. Он никогда не раздражался, всегда относился ко всему с улыбкой, с юмором. Откликался на все просьбы, совершал требы, освящения, соборования. Был совершенно бескорыстен. Притягивал к себе людей.
Всепобеждающая сила доброго примера! Достаточно только видеть – и ты уже получаешь назидание, пищу для ума и внутренние силы для того, чтобы жить праведной жизнью. Отец Павел как раз обладал таким даром: одной только встречи с ним было достаточно, и люди, которые доселе могли вести светскую жизнь, далёкую от Церкви (ни Евангелие не читали, ни святых отцов, в храм не ходили, ни разу не исповедовались), начинали в корне менять свою жизнь.
Наивно было бы полагать, что такая подвижническая деятельность в 70–80-е годы могла остаться без внимания властей и КГБ, разумеется, сам о. Павел лучше других понимал, что вероятность его ареста и изоляции увеличивалась пропорционально числу его встреч с верующими, а люди ехали за советом к этому человеку за сотни и тысячи километров.
Не было ни одного раза, чтобы отец Павел на повышенных тонах с кем-то говорил или с раздражением, пристрастием за что-то ругал. Бесед в форме осуждения кого бы то ни было никогда не было. Более того, несмотря на то, что он нёс очень тяжёлый пастырский духовнический крест, никто ни разу не слышал – и это могут засвидетельствовать множество духовных чад, которые у него окормлялись, – слов, что он устал, что больше нет сил, что он не может тебя выслушать, принять. Как бы ни было ему тяжело, никогда ни одного слова ропота. Он мог быть уставшим, но никогда не видели его раздражённым или озлобленным. Именно этот благодатный мир, как один из даров Духа Святого, как один из плодов правильной духовности, постоянно обитал в его сердце.
Всё это приводило в бешенство представителей органов. С помощью студентов-комсомольцев было проведено несколько мелких, типично «молодёжных» вылазок. В московской квартире, где о. Павел отдыхал, дважды были выбиты стёкла. Квартира располагалась на первом этаже, и под окном было подложено и взорвано устройство. Поставленные хулиганские пикеты несколько раз цепляли о. Павла с целью вынудить его к обращению в милицию, где можно было бы в очередной раз отобрать прописку.
Но все ухищрения секретных сотрудников разбивались о невозмутимое спокойствие и тихую стойкость о. Павла. Тогда в начале Великого Поста 1984 года, поздно вечером 9 марта, дождавшись в засаде прихода верующих в квартиру, где находился о. Павел, туда обманом вломилась группа молодых людей. Они быстро разбежались по всем углам крохотной двухкомнатной квартиры. Лазили в шкафы, хватали разные вещи, книги, листки. Санкции на обыск не было. После этого батюшка был доставлен в отдел милиции, где у него отобрали прописку и заставили подписать протокол о незаконном пребывании в столице.
Последующие несколько месяцев ушли на проверку, допросы задержанных вместе с о. Павлом людей. К чести этих людей следует отметить, что ни один из них, несмотря на запугивания и угрозы, не дал показания против своего пастыря.
Спустя полгода, 4 августа, о. Павла задержали во второй раз. На этот раз пришли с документами на обыск. Обшарили все шкафы. Уловом «доблестных» чекистов стало несколько экземпляров Нового Завета, два молитвослова и пластинка «Пасха Христова». Зато были составлены документы о нарушении о. Павлом паспортного режима.
Этого оказалось достаточно, чтобы 4 декабря в суде был вынесен обвинительный приговор.

«…Меня выгнали на улицу, а потом обманом посадили в тюрьму. За что? Я, священник, сплю на полу между двумя убийцами… Думаю, в аду не хуже, чем где я нахожусь… Сплошной мат день и ночь… Почти ничего не ем: кусок хлеба, иногда кашу. Остальное всё мясное, а я монах… Кому я сделал зло?»
Из речи о. Павла на суде

Мат о. Павел не переносил ни в каком виде. Запомнились наставления, которые говорил он моим детям, о чистоте русского языка. Человек крайне образованный и набожный, что мог чувствовать он среди разлагающей атмосферы тюрьмы? Страшно подумать.
Отца Павла приговорили к 10 месяцам лагерей общего режима за «нарушение правил паспортной системы» (проживание в Москве без прописки).

«Судите меня не вы. За вами стоит более серьёзная организация – КГБ. Она и судит меня. За что? За то, что я каждой клеточкой своего существа предан Богу. За то, что я был нужен людям, а они шли ко мне за советом…»
Из речи о. Павла на суде

10 месяцев исправительно-трудовых лагерей. Срок, казалось бы, небольшой, но необходимо помнить невесёлую поговорку – когда на человека ничего нет, берут самого человека. Жизненный опыт показывает, что из осуждённых по убеждениям, как правило по подложным уголовным статьям, редко кого выпускают на свободу по отбытии срока, разве тех, кого удаётся купить, устрашить или сломать. А для тех, кого приручить не удаётся, есть испробованное средство – убрать или давить руками уголовников.
Бумага не может охватить всего подвига отца Павла. Трудно в наше благополучное с точки зрения веротерпимости время понять твёрдость, необходимую, чтобы принимать муки за Христа. Не подобрать слов, чтобы описать подробности того, как батюшка был избиваем уголовниками до крови в камерах Бутырки.
Отца Павла взяли, чтобы попытаться сделать послушным, как все. Но не зря в этом незаурядном человеке, получившем от родителей имя Пётр, что значит «камень», был заложен железный стержень веры. В отличие от многих он не променял православную веру на блага безбожного режима.
11 января 1985 года Московский городской суд утвердил беззаконный приговор. В тот же день о. Павел был этапирован в пересыльную тюрьму на Прессе.
Заключение закончилось, но мытарства батюшки только начинались. Отец Павел всегда и всюду, во всех обстоятельствах и со всеми людьми был прост и открыт: таков, каков есть. Это в нашей жизни кажется вызывающим и дерзким. Неспособные поверить в искренность чувств люди, в том числе и церковные архиереи, принимали его прямоту за особую, непонятную им хитрость.
А он был прост и не понимал, зачем люди усложняют себе жизнь запутанными взаимоотношениями, а сам принимал слова и обещания церковных властей за чистую монету. Люди, которым он доверял, постарались удалить его от веры, церкви, верующих.
Итогом этого стало долголетнее хождение по бюрократическому кругу, невозможность узаконить своё положение ни в светской, ни в церковной жизни.
Видя, что бюрократические меры не помогают, против о. Павла применили проверенное средство – клевету. Трагизм времени и людской сущности заключается в том, что это делали те люди, которые должны были ему помочь.
Сам батюшка Павел от ответственности не уклонялся и пастырскому долгу не изменял, решительно не пожелав добровольно расстаться с паствой, покинуть её. И это тоже ­преподносилось как беспримерный фанатизм и упрямство теми, кто готов был на любое соглашательство с властями и карательными органами, гонителями православия. А батюшка всего лишь учил ограждать душу от лжи и прочих тлетворных влияний и хранить бескомпромиссную ревность об истине, сам являя пример самоотверженного и безбоязненного следования православной вере в её апостольской святоотеческой чистоте.
В Троице-Сергиевой лавре всегда помнили и любили изгнанного брата, хотя некоторым и непонятна его неуступчивость, которую им преподносили как упрямство, сводя его веру к духовному изъяну – непослушанию. Но никто из знавших о. Павла не назовёт монаха послушнее его. Он учил духовных чад, поступавших в монастырь, делать всё, что ни скажут, не рассуждая, и приводил пример из Патерика:
«Заставят сажать дерево корнями вверх – сажайте! Но только в монастыре. Здесь всё просто. Здесь все хотят спасаться, и здесь всё – для того чтобы спасаться. Поэтому забудь о своей воле, о своём уме».
Но ему приказали выселяться; не потому, что нашли иное послушание вне монастыря, а потому, что «власти отказали в прописке».
Его обвинили даже в лени: не служит, мол, потому что ленится. Подвергались издевательствам его строгость в посте и исполнении молитвенного правила, жёсткие требования, предъявляемые им к нравственному облику христианина.
Он понимал время получше других. Он жил на стогнах, к нему не стеснялись подойти и те, кто никогда не приблизился бы к блистающим ризам церковнослужителей. Отец Павел всегда был довольно заметен в толпе молящихся. К нему подходили, он благословлял, в том числе и на улице, и в метро. В метро едет, кто-то начинает смотреть на его бороду, посмеиваться. Он откроет молитвослов, отвернётся в сторону, читает, опустив глаза.
Наставления отца Павла были очень немногословные. Он никогда много не говорил, всегда кратко, по существу. Хотя его речь была достаточно простой по содержанию, без каких-то ораторских приёмов, его слова обладали такой внутренней жизнеутверждающей силой, были наполнены такой любовью и заботой о человеке, с которым он говорил, что забыть это было невозможно. И хотелось ещё и ещё раз с ним встретиться. Поэтому люди потянулись к нему с самого начала его пастырского служения, открывали ему своё сердце, могли поведать обо всех своих невзгодах, скорбях (чаще всего к священнику вообще приходят не для того, чтобы радостью поделиться, а со своими скорбями, искушениями). И почувствовали силу его молитв.
Батюшка Павел всегда был аскетом, спал на жёсткой кровати, регулярно вычитывал правило. Скончался от сердечного приступа на семьдесят восьмом году жизни. Причастился в этот день. Последний сигнал от него был в половине девятого вечера, а в девять он уже не отвечал. Тут же к нему приехали несколько человек и увидели, что он сидит в кресле, склонил голову, руки сложены крестообразно с троеперстным крестным знамением. Вид его был тёплый и просветлённый.
Отпевание о. Павла проходило 31 января 2019 года в храме Петра и Павла на Басманной улице. Храм был построен по чертежам Петра I в первой четверти XVIII века в виде корабля. Звонница была пристроена позднее, в середине XVIII века. Этот храм был известен в двадцатые годы как один из центров обновленческого раскола, при нём была академия обновленцев. Первым настоятелем был протоиерей Стефан Жила с Украины, он положил начало возрождению храма. Убранство храма – то, что вскрыли – в живописном стиле, но новое – иконостас, иконы – уже в строгом каноническом. На престоле мощевик, там две небольшие частицы апостолов Петра и Павла.
Храм был битком заполнен народом. Литургию возглавлял архимандрит Диодор из Троице-Сергиевой лавры. Настоятель храма тоже его духовное чадо. Почивший оставил очень глубокий след в духовной жизни России. Целая плеяда духовных мужей ушла: лаврские старцы Кирилл и Наум, даниловский духовник схиигумен Рафаил и др. Отца Павла хоронили под день памяти св. Марка Эфесского, это тоже о многом говорит.
Царствие ему Небесное!

Анатолий ТРУБА