БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ КНЯЗЕЙ КОНСТАНТИНОВИЧЕЙ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (1914–1918)
Первая мировая война стала величайшим испытанием для России. Эта война оказалась в пять раз губительнее, чем все войны XVIII века, вместе взятые. По количеству людей, погибавших в среднем ежедневно, эта война превзошла русско-японскую войну 1904–1905 годов в 23 раза, русско-турецкую войну 1877–1878 годов – в 30 раз, Крымскую 1853–1856 годов – в 45 раз.
В такое исключительно трудное, трагическое для России время задача развития благотворительной помощи пострадавшим от войны имела очень важное значение.
Исследования показывают, что развитие благотворительности в России в годы Первой мировой войны достигло наибольшего размаха и охватило практически все слои населения.
Но объективности ради надо признать, что не все страницы истории русской благотворительности в это время были изучены с достаточной степенью научной глубины и основательности.
В благотворительном движении участвовали все сословия, профсоюзные объединения, общественные организации, государство, церковь, частные лица. Российское общество, особенно в первый период войны, который сопровождался всеобщим патриотическим подъёмом и громадной волной благотворительности, продемонстрировало единение самых различных слоёв населения с государством.
Большой реальный вклад в дело развития благотворительности в годы Великой войны внесли представители Императорского Дома Романовых. В делах благотворительности в той или иной степени принимали участие представители четырёх ветвей Дома Романовых – Александровичи, Константиновичи, Николаевичи и Михайловичи. Они являлись продолжателями благотворительных традиций своих Августейших предков – Императора Павла I и Императрицы Марии Фёдоровны, Императора Николая I и Императрицы Александры Фёдоровны.
На благотворительную деятельность великих князей шли проценты с неприкосновенных капиталов, а сотни великокняжеских благотворительных организаций существовали благодаря жизнеспособной, проверенной временем законодательной и банковской политике государства.
Наиболее разносторонняя помощь действующей армии, раненым и увечным воинам была прежде всего связана с именами князей Константиновичей.
Знакомство с научными исследованиями, посвящёнными благотворительности князей Константиновичей в годы Первой мировой войны, принесло разочарование.
Во-первых, благотворительность Константиновичей в них рассматривается односторонне, в основном только как помощь фронту, раненым и увечным воинам. На самом деле их благотворительная деятельность была значительно шире.
Во-вторых, детально изучена в основном благотворительность только представителей среднего поколения князей Константиновичей: великого князя Константина Константиновича и его супруги великой княгини Елизаветы Маврикиевны, старшей сестры великого князя Константина Константиновича вдовствующей королевы Греции Ольги Константиновны и его младшего брата великого князя Дмитрия Константиновича. Благотворительность же младшего поколения Константиновичей – князей Иоанна и его супруги княгини Елены Петровны, князей Константина и Игоря, княжны Татьяны – явно недооценивается.
В-третьих, не выявляются истинные причины успешной благотворительной деятельности князей Константиновичей в годы Первой мировой войны.
Среди них можно выделить следующие.
Крепкие семейные традиции, созданные родоначальником ветви великим князем Константином Николаевичем и великой княгиней Александрой Иосифовной, которые стояли у истоков Российского Красного Креста и были одними из первых его членов.
Преемственность в делах благотворения: по завещанию все благотворительные заведения, созданные представителями старшего поколения, переходили под покровительство детей, а затем – внуков. Примером может служить семейное шефство над Усиленным Благовещенским лазаретом лейб-гвардии Конного полка.
Высокий авторитет семьи Константиновичей среди представителей разных общественных сил – об этом свидетельствует серьёзное финансирование учреждений, находившихся под их покровительством, и прежде всего Комитета Мраморного дворца, представителями русской буржуазии, такими как крупный нефтепромышленник Эммануил Людвигович Нобель, владелец Часового Дома Павел Буре, владелец Ювелирного Дома Карл Фаберже, деятелями искусств, такими как выдающийся русский певец солист Императорских театров Леонид Витальевич Собинов и организатор благотворительных вокально-симфонических концертов, солистка Императорских театров Мария Ивановна Горленко-Долина. А также об этом свидетельствуют бескорыстные, искренние и посильные пожертвования со стороны рядовых участников Комитета Мраморного дворца – от дьякона церкви Павловского дворца до служащих дворницкой команды и воспитанников военно-учебных заведений.
О высоком авторитете великих князей Константиновичей, о признании их благотворительной деятельности свидетельствует и то, что их имена были присвоены многим благотворительным организациям.
Например, имя Королевы Эллинов великой княгини Ольги Константиновны было присвоено передовым отрядам № 5 и № 15 Российского общества Красного Креста, Петроградскому лазарету на 20 кроватей для раненых и больных воинов, этапному лазарету Общества святой Елены в городе Сарны Волынской губернии, а имя безсребренника Дома Романовых великого князя Дмитрия Константиновича было присвоено лазарету для увечных и выздоравливающих солдат в Петрограде и Дворянскому военно-санитарному поезду № 170/20.
Одной из причин успешной благотворительной деятельности князей Константиновичей является также семейственность в решении всех проблем, взаимодействие представителей среднего и младшего поколений в делах милосердия.
Так, общими усилиями семьи был создан подвижной лазарет Мраморного дворца на 50 кроватей. Приобретение его обошлось в 18 тысяч рублей, а содержание в течение полугода – в 28 тысяч рублей. Формирование лазарета проходило с 23 июля по 14 августа 1914 года. Потребовался специальный поезд для доставки снаряжения лазарета на фронт, поэтому он был снабжён вагоном-лазаретом с необходимыми материалами для госпиталя, оборудованием для работы в походных условиях (полевые кухни, котлы, палатки, лошади, автомобиль) и десятью парными фургонами-повозками.
Личный состав подвижного лазарета Мраморного дворца включал 30 человек – старшего врача Б. Г. Шарецкого, младшего врача, 6 сестёр милосердия Кауфманской общины, заведующего хозяйством, представителя Красного Креста, 16 санитаров. Вне штата были зачислены сёстрами милосердия супруга князя Иоанна Константиновича великая княгиня Елена Петровна и великая княгиня Мария Павловна (младшая).
Начальником подвижного лазарета Мраморного дворца был назначен генерал Геринг, управляющий Павловска, а помощником – барон Менд, адъютант великого князя Константина Константиновича.
Личный состав лазарета не имел представления о шаткости своего положения. Первая армия Ренненкампфа была рассредоточена, позиции не укреплены, тыл не защищён. События развивались следующим образом.
18 августа лазарет удалось разместить в Инстербурге, где находился штаб 1-й армии. Для него было выделено 3-этажное здание мужской гимназии, где удалось разместить 300 кроватей.
23–25 августа персонал лазарета работает дни и ночи.
К 28 августа через лазарет прошло свыше 200 раненых, из них 64 тяжелораненых и 6 офицеров. По данным старшего врача Б. Г. Шарецкого, переданным в контору Двора великой княгини Елизаветы Маврикиевны, за время нахождения в Восточной Пруссии медицинская помощь была оказана 300 нижним чинам и 30 офицерам, было проведено 58 операций.
Утром 28 августа, как пишет в своих воспоминаниях великая княгиня Мария Павловна, внезапно поступил приказ отгрузить всех тяжелобольных на санитарные обозы и готовиться к отступлению. Фронт перемещался очень быстро, лазарет был свёрнут на рассвете 28 августа. Имущество лазарета вывезти не удалось, однако персонал лазарета был эвакуирован без потерь.
3 сентября состоялась встреча личного состава лазарета Мраморного дворца на Александровской станции Петрограда.
За сентябрь имущество лазарета было восстановлено. Поражает быстрота восстановительных работ – уже в начале октября лазарет вторично отбыл из Петрограда для следования за 1-й гвардейской дивизией.
В начале 1915 года лазарет Мраморного дворца был объединён с эвакуационным транспортом королевы Ольги Константиновны.
20 мая 1915 года последовало Его Императорского Величества соизволение на пожалование Её Императорскому Высочеству великой княгине Марии Павловне и Её Королевскому Высочеству княгине Елене Петровне георгиевских медалей 4-й степени за самоотверженную деятельность в качестве сестёр милосердия при лазарете Мраморного дворца в Инстербурге в августе 1914 года.
Княгиня Елена Петровна не была новичком в благотворительности. За помощь в делах милосердия во время русско-японской войны 1904–1905 годов Императрица Мария Фёдоровна пожаловала Её Королевскому Высочеству княгине Елене Петровне знаки отличия Красного Креста. За создание на свои средства санитарного отряда, носящего её имя, и сопровождение его на театр военных действий первой Балканской войны 1912–1913 годов она была награждена в 1913 году сербским орденом «Крест Милосердия».
Говоря о семейственности в благотворительных делах князей Константиновичей, необходимо отметить сотрудничество старших и младших князей в работе лазарета № 2 для нижних чинов имени Её Императорского Высочества великой княгини Елизаветы Маврикиевны в казармах Сводно-казачьего полка в городе Павловске.
Лазарет № 2 был открыт 27 августа 1914 года и был рассчитан на 15 кроватей, а 15 марта 1915 года расширен до 40 кроватей и размещён в новом двухэтажном здании.
Примечательно, что в нём размещалось 5 именных кроватей:
— великой княгини Александры Иосифовны,
— великого князя Константина Константиновича,
— великой княгини Елизаветы Маврикиевны,
— князя Олега Константиновича, – содержание которой оплачивалось Управлением делами Их Императорских Высочеств князей Гавриила, Константина и Игоря;
— князя Всеволода Иоанновича, которая содержалась на средства его родителей, князя Иоанна Константиновича и княгини Елены Петровны.
Есть ещё одно свидетельство сотрудничества старших и младших Константиновичей.
1 октября 1915 года в помещении офицерского собрания и квартиры командира Сводно-казачьего полка были открыты лазарет № 4 для раненых и ампутированных воинов имени великого князя Константина Константиновича на средства Её Величества королевы Ольги Константиновны. В нём была палата № 1 на 45 кроватей имени князей Императорской Крови Гавриила, Константина и Игоря Константиновичей.
На содержание лазарета в первый год потребовалось 17 630 рублей, причём почти всю сумму внесли великая княгиня Ольга Константиновна, князья Гавриил, Константин и Игорь Константиновичи.
Совместными усилиями женщин семьи в Мраморном дворце был создан склад Её Императорского Высочества великой княгини Елизаветы Маврикиевны, Её Величества королевы эллинов Ольги Константиновны и Её Высочества княгини Елены Петровны для сбора пожертвований деньгами и вещами на нужды фронта. Княгиня Татьяна Константиновна организовала в Мраморном и Стрельнинском дворцах склады белья для раненых воинов, а также пошив и ремонт белья, сбор вещей, продуктов, подарков к праздникам.
Княгиня Татьяна с гордостью носила на груди Георгиевскую медаль – эта награда была вручена ей за одну из поездок в предрождественские дни в Эриванский полк.
Впрочем, обратимся к дневниковым записям её отца великого князя Константина Константиновича от 2 февраля 1915 года: «Татьяна с мужем ездила из Варшавы в автомобиле на позицию к эриванцам и была в сфере артиллерийского огня (что, по-моему, совершенно лишнее). Она раздала офицерам фуфайки, а корпусный командир с согласия командующего армией пожаловал ей Георгиевскую медаль 3-й степени (что тоже лишнее)».
Особого внимания заслуживает благотворительная деятельность князя Олега Константиновича, корнета лейб-гвардии Гусарского полка, служившего вместе с братьями Гавриилом и Игорем. В письмах к родителям, написанных князем Олегом с фронта с 12 августа по 26 сентября 1914 года, содержатся многочисленные просьбы:
— купить походную офицерскую кухню;
— прислать мотоциклетку и мотор (то есть автомобиль);
— заказать форменные тулупы на баране или белке не только для него самого, но и для четырёх его сослуживцев;
— прислать бурки, которые больше греют, чем пальто.
В последнем письме князь Олег Константинович пишет, что нужны перчатки солдатам и фуфайки.
О деликатности просьб князя Олега свидетельствуют такие строки из его письма: «Дорогой Пас, мне очень совестно, что приходится всё время приставать с разными просьбами, но это необходимо». И далее перечисляет самое нужное для солдат и офицеров: табак для своего взвода и взводов князей Гавриила и Игоря, папиросы, консервы, шоколад, одеколон – и делает приписку: «Всё это нужно в большом количестве».
Великий князь Константин Константинович без промедления исполняет все просьбы сына. Например, просьба о присылке мотоциклетки и автомобиля поступила от князя Олега в письме от 28 августа, а уже в письме отцу от 11 сентября мы читаем слова сыновьей благодарности: «Не знаю, как и благодарить вас, наши миссии, за все, что вы для нас делаете…»
Князь Олег умер в госпитале в Вильне 29 сентября 1914 года от полученного в бою 27 сентября смертельного ранения.
Вся последующая благотворительная деятельность семьи Константиновичей посвящена его памяти.
Государь Император Николай II после гибели князя Олега присвоил первой роте Полоцкого кадетского корпуса наименование «Рота Его Высочества князя Олега Константиновича». Великий князь Константин Константинович учредил стипендию в Полоцком кадетском корпусе, где числился Олег. Великая княгиня Елизавета Маврикиевна принесла в дар Императорскому Александровскому Лицею 1000 рублей, с тем чтобы доход с этого капитала ежегодно шёл на изготовление серебряной медали имени князя Олега Константиновича, которой награждались лицеисты за лучшее сочинение по отечественной словесности. В Стрельне великий князь Дмитрий Константинович открыл и содержал на свои средства лазарет имени князя Олега Константиновича, а также военно-санитарный поезд № 85 имени князя Олега для выздоравливающих нижних чинов.
Семья организует приют его имени на Политехнической улице в Петрограде.
Всей семьёй князья Константиновичи во исполнение желания князя Олега приступили к строительству храма-усыпальницы во имя святых благоверных князей Олега Брянского и Игоря Черниговского и святого Серафима Саровского в Осташёво.
5 октября 1914 года, через день после похорон князя Олега, великий князь Константин Константинович записал в дневнике: «Приехал по нашей просьбе всеми нами любимый инженер Сергей Николаевич Смирнов. Мы хотим согласно желанию Олега выстроить над его могилой церквушку во имя святых преподобных князей Олега Брянского и Серафима Саровского».
Несмотря на трудности военного времени – нехватка рабочих рук, дороговизна материалов, отсутствие сыновей-воинов, – семья решила приступить к строительству без промедления. Такая поспешность объяснялась ухудшающимся с каждым днём состоянием здоровья великого князя Константина Константиновича.
Преклоняясь перед памятью погибшего князя Олега, архитектор М. М. Перетяткович, инженер-строитель С. Н. Смирнов, художественные мастерские, где делали алтарное изображение, работают безвозмездно.
Однако смертельно больному великому князю Константину Константиновичу не суждено было увидеть начало строительства храма-усыпальницы над могилой сына. Вместе с князем Игорем он только смог ознакомиться с его рабочими чертежами. 2 июня 1915 года великий князь Константин Константинович умер от приступа стенокардии в Павловске. Все расходы по постройке храма-усыпальницы стали теперь уплачиваться в равных долях от трёх сумм: Её Императорского Высочества великой княгини Елизаветы Маврикиевны и Их высочеств князей Константина и Игоря Константиновичей.
Уже в конце октября 1915 года возведение храма-усыпальницы в основном было завершено. К этому моменту из-за болезни князь Игорь был назначен Государем флигель-адъютантом в свиту Верховного Главнокомандующего в Могилёве. Но, несмотря на плохое самочувствие и постоянные дежурства в Ставке, князь Игорь находил время для участия в делах строительства храма в Осташёво. На заседаниях строительного комитета, которые проходили в Петрограде, он принимает участие в обсуждении вопросов, связанных с внутренним убранством храма, утверждает детали иконостаса и рисунки печей, решает различные технические, художественные и финансовые вопросы.
К 1 февраля 1916 года окончилась уплата из сумм Её Императорского Высочества великой княгини Елизаветы Маврикиевны на постройку храма в Осташёво. Таким образом, все расходы по строительству храма пришлось нести уже только князьям Константину и Игорю. Необходимо заметить, что на детей великого князя Константина Константиновича, которые были правнуками Императора Николая I, согласно именному указу Императора Александра III от 2 июля 1886 года, не распространялись титулы, права и финансирование великих князей.
О материальных затруднениях, которые испытывали князья в ходе дальнейшего строительства храма, свидетельствуют следующие документы.
В письме князю Игорю Константиновичу, датированному 28 ноября 1915 года, инженер-строитель С. Н. Смирнов даёт ему совет: «…строго придерживаясь старины, давать возможность молодёжи делом участвовать в этой идейной постройке. Не дело при Наших средствах оплачивать первейших художников, обставлять дело знаменитостями». С целью экономии средств к разработке рисунков для разбивки на листе иконостаса С. Н. Смирнов пригласил студента института гражданских инженеров В. И. Ходова.
Возможно, зная о материальных затруднениях князей-братьев, Роберт Эрихсон в письме С. Н. Смирнову предлагает оплатить счёт за устройство парового отопления низкого давления в храме-усыпальнице в рассрочку в следующие сроки: «2750 рублей – при подтверждении сего письма, 1650 рублей – при доставке материалов на место работ, 1100 – при окончании работ». Если первые два взноса были внесены своевременно, то по завершении всего объёма работы к 26 сентября 1916 года князья затруднились произвести окончательный расчёт.
В письме от 23 ноября 1916 года Р. Эрихсон напоминает князьям о долге. Оплатить его Константин и Игорь смогли только 8 декабря 1916 года.
Из-за нехватки средств произошла задержка оплаты счёта № 14055 от 25 ноября 1916 года за 6 колоколов, 1 язык, приводной ремень и за их доставку из Ярославля в Осташёво.
Эти и другие материальные трудности объясняются тем, что «стоимость всей постройки храма-усыпальницы, определенная раньше в 30 тысяч рублей, ввиду вздорожания рабочих рук и строительных материалов, увеличилась до 40 тысяч рублей».
Обеспокоенная этим обстоятельством, великая княгиня Елизавета Маврикиевна оплачивает одну третью часть сумм по оплате счетов Р. Эрихсона и Торгово-Промышленного Товарищества «П. И. Оловянишников и сыновья» за иконостас в усыпальнице.
Следует отметить, что князь Константин Константинович не только помогал строительству храма материально, но и непосредственно активно в нём участвовал.
28 сентября 1916 года после осмотра церкви князья Константин и Игорь Константиновичи внесли в планы её строительства существенные поправки.
Последний документ о строительстве храма в 1916 году датирован 28 ноября. В нём – программа и приблизительная стоимость работ, которые надо произвести, чтобы приготовить церковь к освящению.
На заседании строительного комитета 19 января 1917 года из-за нехватки средств было решено исключить из намеченных заказов хорос (500 рублей), крест напрестольный заменить более дешёвым (в 250 вместо 700 рублей), а полученную экономию в 950 рублей обратить на заказ басменных престола и жертвенника, то есть назначить за них не свыше 1450 рублей, а утварь (в 1500 рублей) отложить на 1918 год.
В списке заказов на 1917 год было решено оставить витрину для хранения окровавленной одежды погибшего князя Олега. Строители храма хотели создать не просто «церквушку», а «исторический памятник воинской славы и жертвы Отечеству», но осуществить задуманное им не удалось. 20 марта 1917 года Управление делами Их Высочеств князей Константина Константиновича и Игоря Константиновича вынуждено было объявить С. Н. Смирнову, «что ввиду прекращения денежных отпусков князьям, покорнейше прошу Вас временно остановить расходы по постройке храма в Осташёво». Храм так и не был завершён строительством, и летом 1917 года, как они намеревались, им не удалось перенести тело князя Олега в его усыпальницу.
Несмотря на большие материальные трудности, которые они испытывали при оплате различных счетов по строительству храма в Осташёво, князья Константин и Игорь Константиновичи тем не менее оплачивали много других благотворительных проектов.
В отчёте по первому операционному году Управления делами Их Высочеств князей Гавриила, Константина и Игоря Константиновичей за 1916 год читаем: «…по указанию великой княгини Управлением делами было отослано в Германию и Австрию – 51 один ящик с провизией и подарками для военнопленных, по преимуществу уроженцам Осташево и окрестных ему мест». В отчёте указывается также на оказание благотворительной помощи служащим Мраморного дворца: «В отчетном году, ввиду сильного вздорожания цен на все жизненные продукты и вообще трудности их приобретения, по указанию <…> Августейших братьев, Управление делами приняло на себя заботу по мере возможности помочь служащим всех званий в получении дешевых и доброкачественных продуктов». Управлению удалось выписать из первых рук и раздать служащим по заготовительным ценам (намного уступающим рыночным) следующие продукты: сахара – 215 пудов, сахарного песка – 78 пудов, макарон I сорта – 15 пудов, картошки – 16 мешков, масла сливочного – 10 пудов 9 фунтов, крупы 47 ½ пудов, мыла 48 пудов и муки пшеничной – 360 пудов.
Кроме того, Его Высочеству князю Константину Константиновичу благоугодно было предоставить не только служащим при Их Высочествах, но и служащим Мраморного дворца получать за минимальную плату лучшего качества молока с собственной фермы Его Высочества, которого доставляется в Мраморный дворец ежедневно по 121 бутылке».
В смете расходов по Управлению делами Их Высочеств князя Константина Константиновича и князя Игоря Константиновича на 1917 год предусмотрен раздел «Пособия служащим на воспитание детей» в размере 150 рублей.
Князь Иоанн Константинович не принимал непосредственного участия в строительстве храма-усыпальницы в Осташёво. В это время он вместе с дядей, великим князем Дмитрием Константиновичем, был занят устройством в Стрельне подворья Казанской Амвросиевской Шамординской женской пустыни Калужской губернии. Пустынь находилась недалеко от Козельской мужской Оптиной пустыни. Обе пустыни сыграли исключительно важную роль в духовной жизни представителей не только среднего, но и младшего поколения князей Константиновичей.
В Оптиной пустыни духовно окормлялись великие князья Константин Константинович и Дмитрий Константинович, а оптинские старцы молились о молодом князе Иоанне с самого младенчества. Вот почему князь Иоанн Константинович несколько лет добивался разрешения на строительство Шамординского подворья в Стрельне.
Великий князь Дмитрий Константинович исходатайствовал Высочайшего соизволения Государя Императора «на отчуждение участка в 1200 сажен», который князь пожертвовал названной обители. На отчуждённом участке земли (на Петербургском шоссе, напротив Константиновского дворца, на берегу Капустина пруда) планировалось сооружение храма (часовни). Как видно из письма князя Иоанна Константиновича графу М. Е. Нироду от 10 июня 1916 года, он, являясь председателем Высочайше учреждённого Комитета по сооружению собора во имя Святой Троицы (на месте сгоревшего собора на Петроградской стороне близ Троицкого моста), ходатайствует о «безвозмездной передаче леса и прочего материала от сгоревшего собора на постройку церкви в Стрельне, основанной, как и Троицкий собор, Императором Петром Великим».
Осенью 1916 года под руководством председателя Строительного комитета князя Иоанна из Петрограда в Стрельну силами благотворителей, предоставивших безвозмездно барки, пароходы, людей для разборки и погрузки стройматериалов, были благополучно перевезены остатки Троице-Петровского собора.
Осенью 1916 года преподобный Анатолий Оптинский (младший) приехал в Стрельну на закладку Шамординского подворья. Он же освятил подворье в 1917 году. Подворью было присвоено имя великого князя Дмитрия Константиновича. Есть предположение, что князю Иоанну в строительстве этой церкви помогал брат Константин.
2 апреля 1916 года, перед началом сооружения в Стрельне (очевидно, по поручению брата), князь Константин посетил Оптину пустынь, был он и в скиту, беседовал со старцами и настоятелем обители Исаакием (Бобриковым).
О высокой духовной мотивации благотворительной деятельности князей Константиновичей в годы Великой войны свидетельствуют активное их участие в церковной жизни Петрограда, Павловска, Тярлево-Глазово.
Будущие алапаевские мученики были людьми воцерковленными. Владелец Павловска, князь Иоанн Константинович, как ктитор храма во имя Спасо-Преображения в годы войны проявлял трогательную заботу о нуждах храма: пожаловал для этой церкви и будущих благотворительных и богоугодных учреждений при ней 1500 саженей земли; к октябрю 1917 года помог храму Спасо-Преображения стать самостоятельным (первоначально он был приписан к Мариинской придворной церкви); подал ходатайство о награждении причтов Мариинской церкви в Павловске и церкви Спасо-Преображения в Тярлево-Глазово.
Как видно из письма графа Фредерикса, это ходатайство было удовлетворено.
«Ваше Высочество,
Государь Император, в 6 день сего мая Всемилостивейшее соизволил на пожалование поименованным в прилагаемом списке лицам наград <…>. О таковом Всемилостивейшем пожаловании считаю долгом почтительнейше довести до сведения Вашего Высочества, в дополнение к моему письму от 6 октября 1915 года за № 8644, присовокупить, что пожалованные означенным лицам награды препровождены к заведующему Придворным духовенством, для выдачи по принадлежности.
С глубочайшим высокопочитанием имею честь быть Вашего Высочества преданный слуга граф Фредерикс».
В руководстве строительством мемориального, в память 300-летия Дома Романовых, Спасо-Преображенского храма вместе с братом Иоанном принимал участие князь Игорь, ещё в октябре 1912 года назначенный ктитором церкви Павловского дворца.
В годы войны, несмотря на занятость, он продолжал выполнять обязанности ктитора: к Пасхе 1916 года князь Игорь отпускает 1820 рублей на устройство пасхальной ризницы в дворцовой церкви Петра и Павла в Павловске.
А князь Константин Константинович являлся ктитором собора во имя Святой Живоначальной Троицы лейб-гвардии Измайловского полка в Санкт-Петербурге. Из письма протопресвитера Георгия Шавельского мы узнаем, что «17 мая 1916 года Святейший Правительствующий Синод за особо ревностную службу в должности ктитора благословил Его Высочество иконою Всемилостивого Спаса с выдачей о сем грамоты от Святейшего Синода».
С апреля 1916 года ревностная служба князя Константина как ктитора заключалась в обустройстве склепа Троицкого (Измайловского) собора. Находясь на фронте, князь Константин стал свидетелем гибели своих боевых товарищей. Лейб-гвардейская пехота уже в осенних боях 1914 года «сгорела, как солома в огне». Фактически к началу 1915 года от гвардейских пехотных полков остались одни лишь названия. Считается, что кадровое офицерство пехоты за два первых года войны оказалось фактически истреблено. Высокие потери офицерского состава были связаны с представлениями офицерства о долге и месте офицера в бою, побуждавшими проявлять личную храбрость и увлекать своим примером.
Для князя Константина увековечивание памяти об ушедших однополчанах – обустройство склепа, в котором бы покоились их останки – было делом чести.
Решение об устройстве склепа было принято во время относительного почти 9-месячного затишья на фронтах – вплоть до начала Стоходских боёв в июне 1916 года – когда лейб-гвардии Измайловский полк находился в назначенном ему квартирном районе – деревне Сергеевичи. Тогда был основан особый фонд на устройство и поддержание склепа в полковом Троицком (Измайловском) соборе, где уже покоились многие офицеры, погибшие в боях этой войны.
Ещё в апреле 1915 года великий князь Константин Константинович приглашал инженера-строителя С. Н. Смирнова в Троицкий (Измайловский) собор для обсуждения устройства подвального храма, но скорая кончина великого князя помешала осуществлению проекта.
Князя Константина Константиновича настолько волновала судьба захоронений офицеров-измайловцев, что в духовном завещании, составленном 22 февраля 1917 года и утверждённом Императором Николаем II, он написал: «Пустопорожний участок, находящийся в Петроградском уезде, Лесном участке, по Полюстровскому проспекту, мерою в 20.000 кв. саж. завещаю продать, причем полученный от продажи капитал положить на особый текущий счет, проценты от которого должны идти на поддержку склепа при Свято-Троицком Л. Гв. Измайловского полка соборе <…> В случае кончины моей в бою или от ран, полученных в сражениях, завещаю хоронить себя в склепе при Свято-Троицком Л. Гв. Измайловского полка соборе».
Кроме того, в своём завещании князь Константин Константинович написал следующее: «Пустопорожний участок, находящийся в Петроградском уезде, Лесном участке, по Реймеровской улице, мерою в 7000 квадратных сажен завещаю продать и полученный капитал положить на особый текущий счет, проценты от которого шли бы на устройство, поддержку и содержание служащих Трудового Инвалидного дома при Троицком лейб-гвардии Измайловского полка соборе».
Больших затрат требовало также попечение о благотворительных организациях, доставшихся князьям Константиновичам от родителей, а также совместные с родителями новые благотворительные проекты, такие как:
— закладка, создание и открытие двухклассного училища памяти князя Олега в Осташёво (с 6 июля 1915 года);
— попечительство о детских яслях при Осташёвской больнице;
— попечительство о Гаршинской земской школе Можайского уезда (с 12 марта 1914 года);
— устройство во исполнение желания князя Олега Народного Дома в Осташёво;
— участие в деятельности состоящего под Августейшим покровительством Государыни Императрицы Александры Фёдоровны Попечительства Императорского Человеколюбивого общества для сбора пожертвований на ремесленное образование бедных детей (за эту деятельность князь Константин Константинович получил свидетельство, дающее право на ношение золотого жетона, установленного для жертвователей означенного попечительства).
Воинское служение князей Константиновичей продолжалось их участием в создании и работе Всероссийского Союза деятелей по увековечиванию памяти героев войны и устройству школ-приютов для сирот павших воинов в память князя Олега Константиновича. На торжественном заседании Главного совета Союза 16 сентября 1916 года было принято Высочайшее соизволение на принятие на себя почётного членства в этой организации.
Князья Константиновичи более года, вплоть до начала революционных событий в России, решали вместе с другими членами этой крупнейшей благотворительной организации многочисленные задачи:
— сбор сведений о павших;
— увековечивание имён павших вне зависимости от вероисповедания;
— установление и благоустройство мест захоронений;
— перенесение праха по мере надобности;
— совершение панихид на месте захоронения воинов;
— сооружение памятников и храмов.
Подводя итог этого небольшого обзора благих дел князей Константиновичей в 1914–1917 годах, можно сказать, что их участие в благотворительной деятельности и через столетие взывает к нашей человеческой и христианской совести, служит нам и примером, и уроком.
Людмила Югова,
исследователь, автор книг «Благочестивые Константиновичи» и «Русский след на Святой Земле»
