Поговорим о странностях любви М. Пришвин и Ляля

Михаил Михайлович Пришвин всю жизнь писал евангелие от Природы. Кроме той самой любви, которая возгревала его дар, а это была любовь соощущений, у него была своя редкая история большого и одухотворённого чувства.
Любовью М. Пришвина была его жена Валерия Дмитриевна. А путь к ней вёл долгий. Встретились они, когда ему было уже 60 лет.
Тогда и случилось самое главное в его жизни. И это называется «равновесие». Равновесие коромысла, на котором крепятся два ведра, полные воды.
Природа уравновесилась искомой духовностью.
Валерия Дмитриевна, которую он называл Ляля или Денёк, в юности полюбила прекрасного человека. Его звали Олег. Любовь их была взаимной и сочеталась в христианских идеалах и богоискательстве.
Олег был одарённый, избранный человек, потому и чувства играли большую музыку. Но все они переплавились в поиск им Пути, в антроподицею.
Время было суровое, сразу после революции. Олег ушёл искать ответы на свои вопросы к редким тогда старцам – в горы Красной Поляны, что близ Сочи. О старцах, скрывавшихся в горах в советское время, есть книга о. В. Свенцицкого «Граждане Неба».
Старец, к которому пришёл Олег, принял его сразу. В ученики. Это исключительный случай. Через год он его рукоположил. А потом они оба были арестованы и убиты чекистами.
Олег писал Валерии Дмитриевне оттуда. И это не могло не влиять на её душевный строй. Это была как бы планка высочайшая. И потому она искала любовь, но такую, которая была бы не ниже, не хуже того, что у неё было в сердце.
М. Пришвин, переживший в молодости грустную историю безответной влюблённости, окончившуюся в Париже, вернулся в Россию, стал писать, зарабатывать на жизнь и уходить в лес… Женился на «Павловне», как говорят источники, безграмотной крестьянке, родилось два сына, купил ей дом, корову. А внутренне подспудно шёл поиск, такой зов, что в дневниках восклицал: «…неужели никогда не встречу ТУ единственную, которую?!.»
И встретил. А она не абы как пошла за известного писателя, лауреата Сталинской премии с квартирой в Лаврушинском, а ещё и вглядываясь пристально: тот ли? Достоин ли он её?
Оба – абсолютно целомудренные люди. Это какой-то апофеоз непогрешимости.
Потому и дневники М. Пришвина с приходом в его жизнь Ляли становятся откровением, сочетающимся с драгоценной интимностью, именно – соощутительной интимностью, и полны редких метафор. Например, «весна света», «весна воды», «весна неодетая» – всё разные грани природы.
А как прекрасна книга Валерии Дмитриевны «Невидимый град», где только о любви и о страшном времени. Очень драгоценная книга.
Редкость тут ещё и то, что взаимное чувство строится, прямо созидается, как церковь, причём оба не были сугубо церковными людьми, но в том, как жили, были… религиозными.
Любовь, по М. Пришвину, – родственное отношение к миру, «выход одинокому в люди». И ВНИМАНИЕ как «основной питательный орган души». И «всеобщее дарование».
«Начало любви – во внимании, потом в избрании, потом в достижении, потому что любовь без дела мертва».
Любая страница его дневниковой прозы («Дневник любви», 1940) – открыть наудачу – ЛЮБАЯ! – открытие, когда можно услышать вместе с ним, как лопается почка, и узнать, как светятся глаза собаки, которая только что родила щенков и кормит их, что такое шишига (сухая чёрная веточка в виде чёртика), как сосуществует на одной травинке и спелая ягода земляники, и белый цветочек её.
Это большая животворящая история чувства природных людей. История ЛАДА. Всё – жизненная сила.
А какая поэзия в описании собак пришвинских! Любимейших животных. Умных и талантливых. Охотничья собака по цене коровы. Богатство. Взаимоотношения с ними – такая многогранная игра, общение, обучение, в котором и человек учится кое-чему!
И что отрадно – никто никого не использует.
Можно думать, что то, о чём пишет Пришвин, было, да прошло. Но это не так. Для кого-то это и не пришло ещё. И любовь такая не случилась. И собака не стала другом в пути. И лес не раскрылся до душевного восторга, до молчаливой ответности. И один человек не увидел душу другого человека В ОБРАЗАХ ПРИРОДЫ. И значит, не стал бессмертным.
Михаил Михайлович обогнал наше время. Он ушёл в то, как должно быть, как… два ведра воды на коромысле, живой воды, из глаз земли – слёзки…
По сути, завет Пришвина – это найти своё счастье ВНУТРЕННЕГО ПОРЯДКА, от которого может произрасти и внешний порядок. Но это тайна художника. И Судьбы.
«То место, где я стою, – единственное, тут я всё занимаю, и другому стать невозможно. Я последнюю рубашку, последний кусок хлеба готов отдать ближнему, но места своего уступить никому не могу, и если возьмут его силой, то на месте этом для себя ничего не найдут и не поймут, из-за чего я на нём бился, за что стоял».
А вот такова тайна женской любви: «Женщина знает, что любить, – это стоит всей жизни, и оттого боится и бежит. Не стоит догонять её  – так не возьмёшь: новая женщина цену себе знает.
Если же нужно взять её, то докажи, что за тебя стоит отдать свою жизнь».

Пущин

Иван Иванович (Большой Жанно) – был совершенно замечательный человек. Он имел СЧАСТЛИВЫЙ НРАВ и СВЕТЛЫЙ УМ, т. е. полную доброжелательность к окружающим, а также некое внутреннее благо равновесия. Причём с детства.
Семья была многодетная, предки высокородные (дед – адмирал с «Андреем Первозванным», отец – генерал). Всего детей было 11, и отношения в доме были хорошие. Только мать болела душевным расстройством.

Жанно отправили в Царский лицей, где он стал учиться наукам, рассуждать о правах людей и благосостоянии. Учился не «так себе», а очень хорошо, первых мест не хватал только из-за скромности.
Из стен лицея он вынес дух товарищества и дружеские связи. Пушкин стал его другом с 11 лет, а это уже целый мир. Этот мир поэт потом назовёт так: «Мой первый друг, мой друг бесценный!»
После лицея он поступил в лейб-гвардию Конной артиллерии, а потом бросил армейскую службу и стал… судьёй Судебной палаты.
Человек, принадлежавший к высшему свету, но занимающийся юридической практикой, – это был нонсенс, хоть и имел под собой идею: поднять службу до своего общественного статуса.
В это же время начинается «декабризм». А как иначе, когда «злой порядок вещей» и «надо что-то делать, господа!» ЧТО? Фер-то ке? Пишут КОНСТИТУЦИЮ! О! Лунин о цареубийстве. Страшно!
Но все отважные, просвещённые, успешные. Идеи благородные. Красивые. «Звезда пленительного счастья!».

Вот так и подкатило 14 декабря, когда пришёл наш Жанно на площадь с другом, а там никого нет. И долго они ходили, продрогли, вернулись домой. Потом снова пошли. И только тогда там начала разворачиваться эта драма. Это соблазнение малых, что «убьём царя» и сразу всем счастье большое и просвещённая республика («братья меч отдадут»).
Всё вышло мучительно. Иван Иванович был взят под стражу 16 декабря (а мог убежать, ему лицейский друг Горчаков паспорт предлагал и содействие), но он остался. И сел в одиночку Петропавловской крепости, где через стенку перестукивался с Бестужевым.
Вёл себя на допросах достойно, лишнего не сказал (у него самые маленькие протоколы). «Не проявил участия ни в заговоре, ни в самом бунте, а приобрел черты декабристской святости» (Гастфрейнд).
И получил сначала «смертную казнь», а потом каторгу бессрочную, а уже потом «помиловали» до 20 лет в Сибири. А ему было только 27 лет.
Пущин в Сибири был своего рода центром, куда стягивались нитки информации и деньги. Ибо жили они общим финансовым «котлом», которым и распоряжался наш Иван Иванович. А письма на почтовых в Сибири идут долго. Потому писать надо постоянно. Тысячи писем написал он, соединяя товарищей и поддерживая их в трудную и крайнюю минуту. Не только словом, но и делом.
Его переписка в Сибири огромная, и надо сказать, что чувство юмора, лёгкость пера – это не самое основное. Самое основное – понимать бытовую сторону жизни, но не до смерти на неё обращать внимание, искренне сочувствовать окружающим. И кстати, он ещё учительствовал там.
В 40 лет он стал отцом, хотя в браке и не состоял. Признал дочку Аннушку. Опекал её.
Иван Иванович был очень хорош собой, возможно, мать Аннушки влюбилась, а он не смог отказать. (Есть такой тип мужчин – «пожалел…»). Потому что ровно через 6 лет история повторяется. В дом приезжает истерическая вдова Кюхельбекера, и случилось то, что случилось: она забеременела и родила мальчика Ванечку! А сама уехала к родителям, в Сибирь. Грудной Ванечка остался с Пущиным. Вот только записать его на имя отца было нельзя. Существовал специальный закон про детей декабристов.
Пущин свою дочку и сына любил и много усилий положил, чтобы выучить, хотя воспитывать в полной мере не мог. Они даже папой его не могли называть, а только дядей. К тому же он был небогат и постоянно болел.
В 30-х годах в Сибири он сближается с семьёй генерала Фонвизина и его женой Натальей Дмитриевной. Они находились в постоянной переписке и иногда навещали друг друга. Наталья Дмитриевна – умная, активная, но невероятно романтичная, – считала себя прообразом пушкинской Татьяны. Потому что эту историю (про неё!) рассказал Пушкину, как ни странно, сам Пущин. А именно: сюжет с письмом человеку, в которого она влюбилась, отказ из-за бедности, затем замужество (генерал!), встреча на балу с «обидчиком». Ну и её ответ. Правда, Наталья Дмитриевна мужа всё-таки любила, детей от него рожала. Но вот втемяшилось ей в голову, что она и есть Татьяна Дмитриевна Ларина. И письма к Пущину она подписывала «Таня». Ну и он в эту игру играл либо был уверен, что «буду век ему верна» – это про неё.
Когда истёк срок поселения (и муж Фонвизиной умер), то она практически сама сделала Пущину предложение. Так состоялся их брак. Думается, что по любви. Иван Иванович не стал бы из-за комфорта и богатства жениться. Не тот случай. Наталья Дмитриевна – надёжный друг, нежный, а он это ценил, хоть она детей его и не любила.
А в чём же «странность любви», спросят меня. В переписке Пущина есть несколько коротеньких записок, где он просит отыскать дочку Рылеева, казнённого поэта и декабриста, которого он вовлёк в общество.
Зачем ему Настенька Рылеева? Оказывается, он занял у её отца деньги и искал дочь, чтобы отдать. Через 30 лет. И отдал. И вся странность его любви в этом случае – в благородстве отношений. Потому и было у него в ссылке прозванье «Маремьяна-старица обо всех печалится».
Но если вчитаться в его «Записки о Пушкине», то там и есть искры настоящей любви.
Вот он едет к другу в Михайловское, лошадь по брюхо в снегу, ямщик аж свалился, заезжает во двор неубранный, Пушкин выскакивает в рубашке на крыльцо, начинают обнимать друг друга: один в шубе заледеневшей, другой в исподнем практически. И такая радость!!! И читает Пушкин в первый раз «Горе от ума», и говорит, что Чацкий неумён, а Грибоедов очень умён… И они счастливы.
И вот в ссылку привозят послание Поэта любимому Жанно:

Мой первый друг, мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.

Татьяна Осинцева