Ровесник Великой Победы
Заканчивался первый год Великой Победы. 25 декабря 1945 победоносного года в семье дважды раненного старшего лейтенанта Семёна Аршанского родился сын. И нарекли его именем Валерий, что означает здоровый, бодрый. Это позже великий русский советский поэт Михаил Исаковский в своей «Колыбельной» песне передаст голос материнской души, благословляющей своего сыночка на большую жизненную дорогу:
Спи, мой малыш,
Вырастай на просторе –
Быстро промчатся года.
Смелым орлёнком на ясные зори
Ты улетишь из гнезда.
Орлёнок подрастал, расправил крылья и отправился по городам и весям родной страны и в заокеанские дали познавать человека и мир, никогда не забывая о просьбе матери «обязательно написать о войне». Оттачивал своё писательское перо, будучи солдатом, Валерий Аршанский в армейской газете. Юноша тогда и представить себе не мог, что станет публицистом, прозаиком, заслуженным работником культуры РФ, членом союзов журналистов и писателей России, почётным гражданином Тамбовской области.
Писателя никогда не оставляла мысль о войне.
В рассказе «Мой брат – конферансье» автор поведал о пережитом во время эвакуации его матерью, братом и сестрой.
– Сынуля, напиши книгу, как мы добирались на Урал в эвакуацию. Почему никто об этом не пишет? – Качая седенькой головой, с мягкой укоризной смотрела на меня зеленоглазая мама. – Боже, Боже, сколько всего насмотрелись – и сколько дикого, но и человеческого, мужественного…
Но сын сомневался в своих возможностях, праве писать о войне. Сам же на войне не был, ещё не родился в те огненные годы. Однако судьба отца, искалеченного войной, и судьба многострадальной матери с двумя детьми всё-таки убедили в необходимости писать о войне.
Таланта не занимать Аршанскому. Художественное воображение богато. Язык ароматен. Буквально фонтанирует то народной речевой певучестью, то иронией, сарказмом, то переходит в проникновенный лиризм авторского голоса. Вся подобная эстетическая палитра произведений писателя убедительно воссоздаёт военную эпоху и человека на войне. Этим и привлекателен рассказ писателя о судьбе родных. Дорога эвакуированных на Урал была долгой, трудной, изнурительной. Ехали в товарном вагоне, «пропахшем куревом, мочой, заскорузлыми бинтами и потными солдатскими обмотками, калом и кровью, заставленном впритык санитарными нарами…» («Мой брат – конферансье»).
Среди подобных удобств предстаёт «в стоптанных сандаликах… маленький, щупленький, зато чисто вымытый и причёсанный на пробор» шестилетний брат писателя. Таким естественным выписано поведение ребёнка в нечеловеческих условиях. Дети есть дети, они живут в своём детском мире. Ребёнка радует поездка в вагоне, окружение людей, и он радостно, залихватски исполняет ритмичную неприхотливую, но мудрую песенку, известную каждому солдату:
Эх, махорочка-махорка,
Подружились мы с тобой!
Вдаль дозоры смотрят зорко,
Мы готовы в бой,
Мы готовы в бой…
Чьё сердце умилённо не содрогнётся, когда слушают этого маленького шестилетнего певца? Эта песенка была первой весточкой, предначертавшей мальчику роль конферансье в его будущем. Писатель щадит душу читателя, умеет разрядить тягостную обстановку одной выразительной деталью, такой как эта непоседливость маленького ребёнка.
Дети, юношество военных лет особенно волнуют писателя. Имя главного героя, молодого парнишки, направленного на фронт, автор выносит в название рассказа «Симка Стреляный». Это народ дал ему такое прозвище, на деле он – Серафим Детков. Симка никогда не держал оружия в руках, психологически не готов был убивать, струсил и спрятался, ему предстоит выдержать три смертельных приговора. Дважды перед так называемыми своими и перед фашистом. Мальчишка выдержал испытание на звание волевого человека высокой чести и достоинства. Композиционно противопоставлены честь и достоинство юноши и карьеризм человека с положением, лейтенанта Груздева, спасающего бегством свою шкуру, когда рядовой солдат Симка не дрогнул перед фашистом, повинуясь своему долгу и человеческой совести.
Любопытна неожиданно возникающая в сознании читателя ассоциация образа рядового сельского мальчишки с мыслью, заложенной автором в названии другого рассказа, не имеющего отношения к войне, – «Нагой разбоя не боится». Эта заглавная эмоционально-оценочная мысль писателя будто бы непосредственно определяет лицо Симки Стреляного. Действительно «нагого», не имеющего ни званий, ни чинов, но мужественного честного человека, такие ничего не боятся, в критический момент в них проявляется самое ценное, самое значительное в человеке. В рассказе «Нагой разбоя не боится» особую идейно-эстетическую функцию выполняет образ Нины, которая, не заботясь о своей жизни, спасает жизнь козочки во время грозовой стихии. Все попытки председателя сельсовета отговорить Нину, ибо огненная лавина может переброситься через реку на селение, а людей надо срочно эвакуировать, тщетны: Нина мужественно решается на свой шаг.
Писателю дороги люди из народа, «нагие», мужественные, бескорыстные, волевые, как Симка Стреляный или баба Нина. Такие люди защитили Родину, спасли мир от фашизма. На фронте им всё было домом родным: и землянка, и траншея, и заброшенный домишко или сарай, и даже заснеженное поле с трескучим морозом и обжигающим зимним ветром. Всю эту безбытность, обездоленность, смешанную с выносливостью и терпением советского солдата, зримо воссоздал писатель в рассказе «Солдаты на фронте». На фронте, говорит автор, не то что в армии, здесь нет коек с белыми простынями, одеялом, подушками. Опорой для солдата является винтовка в случае привала. Вместо белых простыней – белое заснеженное, да ещё и заминированное поле. Хорошо, если, пройдя сотню километров, вдруг встретится заброшенный сарай, где можно, прижавшись друг к другу, улучить какие-то минуточки вздремнуть. А минное поле, как алчная Горгона, поджидает сапёра. Тут, как говорится, держи ухо востро, не промахнись – не расслабься. Вот она, правда писателя Аршанского о войне. В своё время великий поэт-фронтовик Александр Твардовский заявил о себе:
О том, что знаю лучше всех на свете,
Сказать хочу. И так, как я хочу.
Аршанский своей творческой позицией родствен собрату по перу. Установка писателя, как и поэта, – говорить только правду, «как бы ни была горька» (А. Твардовский). Писатель ориентируется на собственную совесть, человеческую порядочность, веру в людей и людям. Сама композиция его произведений строится на параллелизме двух временных планов: прошлого (военного) и настоящего (послевоенного). Это позволяет Аршанскому выверить истинную сущность своих героев, обнажить изнанку человеческой души. Так, в уже упомянутом рассказе «Симка Стреляный» писатель не даёт развёрнутой картины жизни своего героя. Рассказав о мужественном солдате, его чести, совести и достоинстве в годы войны, писатель только в конце рассказа сообщает не о том же Симке Стреляном, а о теперь уже взрослом Серафиме Степановиче Деткове, человеке творческих планов, имеющем награду – орден Красного Знамени.
В село Козельцы, где проживает Детков, приезжает корреспондент, который присутствовал на вручении награды в районном центре ещё год назад. Он заметил одну важную деталь: отсутствие наградной планки на прежней одежде героя. Стыд за трусость, проявленный в юности, не давал солдату покоя всю жизнь, что и заставило его снять с себя незаслуженную, как он думает, награду. Серафим Степанович, пройдя через войну, через испытания смертью, не растерял своих человеческих качеств: скромности, непритязательности, бескорыстия, без которых не может никто называть себя человеком. Писатель немногословно говорит о своём герое, но подмечает в нём каждую деталь. Не только внутреннюю, но и внешнюю, тем не менее о многом свидетельствующую в этом человеке. Автор обращает внимание не только на отсутствие наградной планки, но и на одежду заслуженного участника войны. Корреспондент, замечает писатель, встретил Серафима Степановича в той же одежде, что и год назад. Одно определение «прежней» говорит читателю о многом: о той же скромности, нетребовательности к жизни. Серафим Степанович живёт другими потребностями – у него духовные, творческие интересы. Его изделия из дерева напоминают о вечном противостоянии света и тьмы, чистого начала и сатанинского, сбивающего человека с истинного пути.
В прозе Валерия Аршанского находим целый ряд героев с истинно человеческой душой, настоящих тружеников, думающих о людях и готовых прийти на помощь. Каждый из них со своей судьбой, своим характером. В рассказе «Нечётный путь» главной героиней является простая женщина – баба Дуся, другие именуют её тётей Дусей, она же Евдокия Ивановна – носительница русского весёлого неунывающего духа. Своим женским твёрдым и в то же время солнечным характером вызывает уважение к себе и поднимает настроение окружающим. Каким теплом и заботой она согрела девочку Анечку! Мудро подмечает и отмечает её достоинства, хотя всего лишь проводница. Но какая тонкая, чуткая, внимательная душа у этой женщины!
Писателя интересует человеческий характер не только сам по себе. Проникая в глубины человеческой психологии, автор пытается найти пути к постижению вечных сложных философских вопросов. У художника Ге есть выразительное полотно «Что есть истина?». У Аршанского на этот счёт есть своё понимание. Автор предлагает свою версию о спасении человека и всего земного на беззащитной планете Земля.
В рассказе «Нагой разбоя не боится» есть сцена, имеющая выразительный символический смысл. Люди в ожидании силы, которая защитит их от бедствия. Характерен образ отца Серафима, от которого народ ждёт полезного слова. Мучительные душевные терзания испытывал отец Серафим, глядя в напряжённые в ожидании ответа от него глаза толпы. Ему советуют белого голубя бросить в пламя, однако священник считает это бессмысленным предрассудком: погибнет живая душа безрезультатно. Он же, отец Серафим, был единственной надеждой на их спасение. Но у него не было ни слов успокоительных, ни доводов спасительных. Вся его надежда – глубокая вера в милосердие Божие. Он стоял отрешённый от всех и всего, смотря в небо, крепко сжимая в руках крест, в душе моля Бога. Оттуда, с высоты небесной, ждал отец Серафим спасения и благодати.
Однако автору недостаточно лишь упования только на волю Божию. Писатель требователен прежде всего к самому человеку, поэтому так важна ситуация спасения Ниной своей козочки – сцена спасения жизни. Частный случай обретает всеобщий смысл.
Не заметить двух художественных деталей: отца Серафима, смотрящего в небо, с зажатым в руках крестом, и встречи Нины с козочкой – значит не разгадать авторский замысел, авторское решение проблемы. Эти две детали – ключ к тайне спасения человека. Авторская разгадка этой тайны: благодать сойдёт на землю только при глубокой вере в Бога (отец Серафим) и действенной любви к жизни и всему живому (Нина).
Какая великолепная гармония темы Великой Победы, одержанной советским народом («Симка Стреляный», «Солдаты на фронте», «Мой брат – конферансье»…), и авторской темы осуществления человеческой мечты об истине и благодати земной («Нагой разбоя не боится», «Нечётный путь»…)!
При внимательном чтении произведений Валерия Аршанского нетрудно убедиться в том, что идея о спасении человечества, как она понимается писателем, является сквозной во всём творчестве.
Ещё в начале XX века Александр Блок всю свою жизнь искал пути к истине, спасению, признаваясь: «Мой путь в основе своей прямой как стрела». Свою знаменитую поэму «Двенадцать» А. Блок завершает образом Иисуса Христа, прообразом которого является библейский Христос. Блоковский Иисус Христос идёт впереди всех, как бы призывая всех блудных детей мира следовать за ним от неведения к прозрению. В поэме есть два говорящих образа. Это образ старушки, переживающей за судьбу людей, ведь «каждый раздет и разут», и образ Петрухи, единственно жалеющего о своём жестоком убийстве Катьки. Два данных образа в сочетании с образом Христа выражают авторскую мысль о спасении человеческом, о благодати в мире земном: сохранить человеческое в человеке с верой в Бога – единственный путь к спасению.
Всё это вечное, болевое роднит творчество Валерия Семёновича Аршанского с исканиями великой русской классики. Сама олицетворённая природа как бы слышит взволнованный голос писателя о людях, мире и войне, добре и зле в завершающем повесть «Мифы древнего Эйлата» размышлении автора о том, «…какое нужно молоко матери, какое слово отца, чтобы с крохотной поры деторождения и до серебра седин не застило людям горизонт и сознание ни вражда, ни война, ни ярость, ни подлость, ни ревность, ни ненависть – никакая колдовская сила мракобесия? Молчат цветы анемоны. Молчат анютины глазки. Нет пока у них ответа на эти вопросы о войне и мире…»
Писатель далёк от категоричности выводов. На все сложнейшие вопросы войны и мира, добра и зла, правды и неправды, путей к постижению истины, достижению благодати он только предлагает свои версии, приглашая читателей к раздумью о земном и небесном…
Валентина МАТУШКИНА,
кандидат филологических наук
