Страдавший за веру

«Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь», – закончил слова панихидной молитвы отец Климент.

Оглядев небольшую группку людей, стоявших около гроба, старый монах перекрестился и опустил светлые глаза вниз. Старая лагерная привычка давала о себе знать.

— Отмучился, родимый, – услышал он тихий женский голос, – четыре года страдал от ран.

— Да, – подумал монах, – три года как закончилась война, а людей всё хороним.

Прислушавшись к соловьиным трелям, священник медленно побрёл сквозь могилы в сторону выхода из кладбища. Сквозь птичий гомон о. Климент услышал, что кто-то его пытается догнать: за ним шла женщина, причитавшая у разрытой могилы. Дочь умершего ветерана, а это была она, с извинениями протянула священнику бумажный свёрток. Перекрестившись, монах взял его и, благословив девушку, пошёл дальше.

Его внимание привлекли мужские голоса, ругань и звонкие удары по камню. «Раз, два, взяли», – услышал он. Обойдя кусты, священник увидел как четверо мужиков пытаются вывернуть надгробный камень с могилы бывшей помещицы села Чернышовка прапорщицы Александры Ниловны Чернышовой. Несмотря на усилия четырёх мужчин, гранитный камень никак не хотел поддаваться.

— Раз, два, взяли, – командовал высокий статный мужчина, в котором отец Климент узнал председателя местного колхоза Брыксина Иллариона Семёновича.

— Что, старый, всё антисоветской агитацией занимаешься? – бросил председатель, – мало десяти лет лагерей было? Всё Бога своего защищаешь?

— Да уж кладбища да могилы не крушу, – тихо проговорил священник.

— Не понимаешь ты ничего, служитель культа, они нас эксплуатировали, а мы на ихних камнях себе дома поставим, тысячу лет простоят, не то что ваши церкви, в той, что служил, почитай десять лет как нет. Даже камня не осталось, – сплюнув, сказал Брыксин.

— На всё воля Божья, – ответил старый монах, – время всё расставит по своим местам, а на кладбищенских камнях дома не строят и добра в этих домах не будет.

— Не каркай, чёрная ворона, – со злостью крикнул председатель, – шагай отсюда, пока рядом с вдовой не положили.

— Не ведают что творят, – процитировал, перекрестившись, отец Климент и, обойдя мужиков, вышел к церковным воротам.

Думая о превратностях судьбы, священник вошёл в село и медленно брёл по улицам. Встречавшиеся люди относились к нему по-разному, некоторые кланялись и просили благословения, но чаще обходили стороной, словно от чумного. Дойдя до дома Архиповых, семья которых приютила старого иеромонаха, предоставив ему маленькую комнатку (всё, что могла выделить и без того жившая бедно семья), отец Климент, прищурившись, посмотрел на солнышко и сел на бревно у калитки.

Мысли отнесли его назад, вспомнились светлые годы жизни. Тогда, в конце прошлого века, жизнь казалась ему понятной и светлой. Прямой путь привёл его к иночеству. Родившийся в большом селе Старосеславино, мальчик рано осознал стремление к служению Богу. Уже в 26 лет стал монахом Ново-Иерусалимского монастыря. В то время казалось, что до конца жизни инок будет молиться Богу в монастыре. Но пришёл страшный 1917 годи, всё покатилось кувырком. Отец Климент оказался псаломщиком в церкви Знамения, восприняв данное послушание как свой крест, который нёс, терпя гонения и насмешки органов власти и некоторых людей.

— Надо бы помолиться сегодня у разрушенного храма, – подумал отец Климент.

Пятнадцать лет служил в храме Знамения, самом большом и красивом здании в округе. Случалось разное, но он стойко переносил испытания, направляя своих духовных чад и радуясь их успехам. Храм закрыли пятнадцать лет назад, и тут же, как вороньё, налетели безбожники, растащив всё до основания. Даже фундамента не осталось.

— Как бесноватые, – вздохнув, подумал монах, вспомнив сегодняшнего председателя, тащившего камень с могилы, – даже война не заставила одуматься.

В это время из калитки появилась маленькая девочка и, подбежав к монаху, села на колени, начав трепать давно не чёсанную седую бороду.

— С праздником тебя, Александра, – улыбнувшись в бороду, сказал     о. Климент.

— Какой же праздник? Воскресенье? – удивилась девочка.

— Большой праздник – Троица, – ответил священник, протягивая ребёнку кусочек сахара, который достал из свёртка, полученного за исполнение требы.

hramВзяв в руку кусочек, Александра стала быстро грызть сахар, поглядывая при этом по сторонам. Из дома вышла хозяйка дома Екатерина, прикрикнув на дочь, она пригласила монаха в дом обедать. Развернув конверт, батюшка добавил к нехитрой трапезе свою скромную лепту. Обычно отец Климент на отпевание брал детей, чтобы там накормить хотя бы одного. В семье Архиповых детей было много, поэтому малыши с радостью следовали за батюшкой. Но сегодня было воскресенье, и священник был на отпевание один.

Ели молча. Внезапно постучали в окно. Екатерина вышла на крыльцо и сидящие в доме услышали, что та с кем-то тихо разговаривает, в словах пришедшего слышалась мольба о чём-то. Войдя в дом, недовольная Екатерина сказала:

— Вот, только пришёл и снова требуют, поесть спокойно не дают.

Монах поблагодарил за обед, обращаясь как бы в никуда, вышел из избы. Перед крыльцом стояла женщина в чёрном платке:

— Муж умер, батюшка, прошу вас, отпеть бы надо. Больше некому. – промолвила она.

Монах вздохнул, ответив, что обязательно придёт.

— Ближний путь, – сказала Екатерина Архипова, – пять вёрст по солнцепеку.

Успокоив женщину жестом и понимая, что беспокоится она, прежде всего, за него, отец Климент вышел за калитку и побрёл в соседнее село. И снова, как час назад, на него нахлынули воспоминания. Вспомнился тот страшный день  – 22 ноября 1937 года,  в который иеромонах Климент был арестован как священник сотрудниками Первомайского райотдела НКВД. Скорое обвинение в проведении активной контрреволюционной агитации. А уже через двадцать дней скорый суд. Стоя в зале суда, он молча выслушал постановление Тройки УНКВД по Рязанской области. Запомнив только: «…по ч.1 статьи 58-10 УК РСФСР и подвергнуть заключению в ИТЛ сроком на 10 лет»

Двадцать дней как страшный сон. А дальше этапы и пересылки. Он же ежедневно молился и всё сносил стойко. Не забывал о. Климент и своих духовных детей. Часто писала ему в лагерь и Екатерина Архипова, прося помолиться за неё и её семью, а также совета. Много было этих, много молился инок Климент. Поэтому, придя из лагеря, он без труда нашёл кров в доме Архиповых, хотя её семья еле сводила концы с концами.

spravka2С такими мыслями священник подошёл к нужному ему месту. Войдя в дом и проведя необходимые таинства, священнослужитель отправился в обратный путь. Решив пройти другой дорогой, вспомнив данное утром обещание зайти помолиться на месте разрушенного храма в честь праздника. Шагая по дороге, батюшка размышлял о храме, вспоминая своё служение в нём, невольно удивился: «Что-то воспоминания нахлынули на меня, старого». Когда пришёл служить в храм, то ему рассказали историю о священнике, служившем в начале века в церкви.

— А ведь те женщины ещё живы, – пришла мысль монаху. – Надо бы побольше расспросить их о том священнике.

Вспомнился шёпот женщины, рассказывающий ему со страхом:

— Ничего беды не предвещало, всё шло своим чередом, храм полон народу, не то, что сейчас. Вдруг наш священник побрился наголо, оделся по-чудному, стал плясать и играть на гармошке. –  с округлыми глазами шептала женщина. – При этом кричал, что скоро все так будут в храме плясать.

— А ведь и правда, заплясали, — подумал о. Климент.

…Солнце клонилось к закату, когда он закончил молитву. Так увлёкся, что не заметил, что на берегу пруда, расположенного неподалеку, горит костёр. Медленно поднявшись с колен, монах зачем-то пошёл на отблеск огня. У костра стояли четверо мужчин и о чём-то спорили.

— О, служитель культа, – услышал он голос, который слышал ещё утром, – установили камень-то, всё по обломкам шляешься, да людям жить мешаешь!

Через час с криком «Убили!» в дом к Екатерине Архиповой прибежали ребятишки из села.

— Кого убили?  – всплеснув руками, испуганно спросила Екатерина.

— Батюшку убили, – наперебой заговорили дети, – мы на пруду рыбу ловили и когда обратно шли, смотрим, он лежит.

spravkaПобежав в соседний дом к сестре Марии. С горем пополам уговорили соседа, чтобы тот запряг лошадь и поехал в поле. Найдя тело ещё живого монаха, они погрузили его на телегу и привезли в дом к Архиповым.

На утро, в 8 часов 21 июня 1948 года иеромонах Климент, в миру Жабин Ксенофонт Кондратьевич, умер, не приходя в сознание. Не было ни следствия, ни поиска убийц.

…Прошло 60 лет. В селе Лычное на старом кладбище около храма служил заупокойную молитву молодой священник, с только что установленного гранитного камня на окружающих смотрел лучистым взглядом пожилой монах с растрёпанной бородой.

— А что с камнем вдовы Чернышовой делать будем о. Алексей? – спросил его подошедший мужчина.

— Не трогают камни с кладбища, Анатолий Петрович, –  ответил ему о. Алексей (Зубков), – пусть будет в назидание того, что на кладбищенских камнях ничего не строят.

— Не простоял дом председателя и 20 лет, не то что век, – заметил председатель сельсовета Анатолий Петрович, – от дома даже камешка не осталось, а камень земля выплюнула, чернеет теперь.

Над ними разливались трелями соловьи, подтверждая название края Соловьиных зорь.

Анатолий Сергеевич ТРУБА,
член Союза писателей России

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.