Василий ТОЛСТОУС

г. Макеевка

ГРОХОЧЕТ. ГРОХОЧЕТ! ГРОХОЧЕТ…

Грохочет. Грохочет! Грохочет…
Гадаешь: откуда, куда?
То шахту вдали раскурочит,
то мост принимает удар.
Посуда звенит беспрерывно…
Так хочется вниз, на простор.
На лестнице баба Марина:
«Сынок, может, выйдем во двор?
Сама не могу: ноги, ноги…
Седьмой-то этаж. Высоко.
Глуха и не слышу тревоги,
но ходором ходит балкон».
И плачет, и смотрит не видя:
«Там сын. Может, знаешь: Олег».
Её материнской обиде
полгода, а кажется – век.
Я знаю: был ранен, лечился,
и вновь – на Авдеевский фронт.
Мелькали бессчётные числа.
Писал: «Мы стремимся вперёд!»
Потом замолчал на полгода.
Сказали: «Попал под обстрел.
То снег, то дожди. Непогода.
Нейтралка. Там много их, тел».
Удары притихли в потёмках:
Господь не привадил беду.
«Помянем сыночка? Пойдём-ка».
Что делать? Конечно, иду.
В квартире портреты, плакаты:
«Россия с Донбассом – навек!»
Икона из дедовой хаты.
Взглянула – слеза из-под век.
Сидели вдвоём, поминали:
«Полнее, полней наливай!»
И выла, целуя медали:
«Пусти его, Господи, в рай!»

Когда сойдёт последний свет заката
и тень укроет ближний террикон,
тогда сверкнёт подствольная граната
и разорвётся здесь, недалеко.
Начнут стрелять из рощи пулемёты,
но красоту трассирующих пуль
вы, может быть, не сразу и поймёте,
живя в домах, искрошенных в щепу.
В подвале тоже, в общем-то, неплохо:
коптит свечи огарок на столе,
и мать в углу укачивает кроху,
чей мир – пространство маминых колен.
А так – вполне приличная реальность:
садись, накормят кашей и борщом.
Помочь, конечно, можете. Морально.
Мол, как вы там? И есть ли вы ещё?

Смущаясь, дети попросили:
«Присядь, попей. Припомни, дед,
ты был когда-нибудь в России?
Ведь прожил, чай, немало лет.
Скажи: она вообще какая?
Такие ж хаты ли на ней?»
Ответил дед: «В ней нет окраин.
Земель немилых нет, верней.
В ней было место и Донбассу,
и прерий крымских ковылю.
Я понимал всегда и сразу,
что на Дону её люблю,
что я люблю её на Волге,
и на Днепре, и на Неве,
был не чужим в Москве нисколько,
ведь с детства думал о Москве».
«Ну что молчишь? Ты озадачен?
Бывают лучшие края?»
«Я не молчу. Я просто плачу:
Россия – родина моя».