СУТЬ ЗВЕРЯ

Дух всевидящ и вездесущ. Ему не дано миловать или наказывать. Он – дух. Он присутствует во всём и каждом, но не оберегает, не спасает, не уничтожает – это всё делает каждый по-своему, каждый по себе…
Волчица имела всё своё, всё то, что перешло в неё от её очень далёких и совсем не далёких предков. И всё, что она имела, ей надлежало передать потомству. Ей не дано было прерывать связь прошлого с будущим. И она это исправно исполняла.
Была она ещё молода. У неё были развиты чутьё, интуиция, хитрость, упорство. И всё это подкреплялось зоркими глазами, чуткими ушами, сильной челюстью с крепкими зубами. Она имела мускулистое лёгкое тело под шелковистым волосяным покровом и не устающие гибкие ноги, легко выносящие её на кручи. Она видела себя глазами предков и глазами потомков и оставалась довольна собой. В ней было неистребимое желание жить, любить своего Волка, давать жизнь потомству, которое она любила больше себя и больше своего Волка.
Она родилась в тихом уголке огромного лесистого буерака. Здесь же, неподалёку, в земле лежали кости её родителей. А в сухой и тёплой норе она раз в год в установленное время в начале весны исправно разрешалась одним или двумя волчатами, вскармливала их своим густым молоком, окрепших выводила из норы, обучала тому, чему сама была научена родителями, а уже заматеревших к началу зимы и как капли воды похожих на неё и её Волка отпускала в большой простор за волчьим буераком. Зимой же чутким ухом улавливала их вой и оставалась довольна собой. И всё чаще уводила своего Волка к крутояру под белые берёзы, где в длинные зимние ночи они вновь предавались любви.
Волк принёс к норе заднюю часть туши молодого барана. Положив добычу на землю, проурчал, подав знак Волчице и Волчонку, а сам отошёл в сторонку, припал животом к земле, положил голову на вытянутые передние лапы и, почти не мигая, внимательно смотрел, как его Волчица учит Волчонка отрывать от туши и проглатывать большие куски мяса. У Волчонка пока не получалось так, как делала мать. Вцепившись зубёнками в мясо, он пятился, урчал, не осиливая оторвать кусок. Волчица показывала ему, как боковым прикусом надо отделять от туши кусок. Раздосадованный на свою неумелость, Волчонок повизгивал, отходил от мяса, возвращался и вновь начинал рвать, трепать пищу. На душе у Волка было светло и радостно от этого зрелища…
Волчица перестала заниматься с Волчонком, насторожилась, подняла голову и пристально посмотрела на Волка. Её Волк – она это знала – насколько был дерзок, настолько и неосторожен, он больше надеялся на свою силу, чем на хитрость.
Материнской и звериной интуицией Волчица вдруг поняла, что Волк допустил оплошность, добыл барана где-то неподалёку от их логова. У неё испортилось настроение, ей стало не по себе от неотвратимых последствий его дерзости. Нет, риск здесь неуместен. Об этом говорил её взгляд. Но ей не было дано поучать Волка, и она не сделала этого.
А Волку её взгляд не понравился. Он поднял голову, глаза его предупредительно сверкнули, посуровели. И Волчица не выдержала взгляда Волка, опустила глаза.
Настроение совсем испортилось. И, чтобы успокоиться и обезопасить Волчонка, Волчица носом стала подталкивать его к норе. Но Волчонку совсем не хотелось уходить со светлой солнечной поляны, не хотелось забиваться в тёмную нору. Волчонок сердито огрызался, пытался ухватить зубами нос матери, но она так и закатила его в нору, залезла сама, перекрывая собой свет. Поурчав немного, Волчонок ткнулся носом в живот матери, поймал сосок и потянул в себя тёплое и сладкое материнское молоко. Насытившись, вскоре уснул, ровно дыша и подёргивая во сне лапами. Волчица аккуратно выползла из норы и легла на траву, вытянув по земле шею.
Она впадала в дремоту и слышала, как Волк тихо подошёл к ней, лёг напротив, головой к её голове, легко лизнул и раз, и другой её в нос, будто извиняясь за то, что причинил ей беспокойство. Волчица открыла глаза и лизнула ответно Волка в нос. На том они и примирились, наслаждаясь солнечным теплом и пахнущим зелёной листвой свежим ветерком…
Из дремотного состояния их вывели посторонние звуки, вошедшие в равномерный шум леса. Уши их напряглись, медленно передвигались, исследуя на звук доступное слуху пространство.
Ветер медленно ворочался в кронах деревьев, покачивая их. Лепетали листья ниже крон. Поскрипывали надломленные стволы, суетились, щебетали птицы. Всё это было привычно и опасности не представляло. Но где-то наверху буерака, ближе к его горловине, птицы вели себя по-особому, встревоженно. И эта встревоженность птиц медленно перемещалась по обеим сторонам над буераком. Там явно кто-то был – тот, к кому не привычен лесной мир. Такую тревогу могло вызвать стадо коров. Но стадо сюда никогда не заходило. Могли потревожить птиц лоси. Но их никак не могло быть так много, чтобы двигаться по обе стороны буерака. Тогда что же?
Волк встал и, крадучись, хоронясь под нависшими сучьями деревьев, пошёл разведать, кто потревожил устоявшуюся жизнь буерака.
Волчица подошла к норе, послушала, как спит Волчонок, села, загородив собой вход в нору. Вдруг ей показалось, что ветерок сверху донёс до неё запах железа. И тут же вкралось сомнение: почудилось?..
С самого раннего детства она запомнила холодный и злой запах железа. Тогда по соседству жили несколько семей волков, каждая семья в своей норе. И вот однажды на рассвете волк-сосед притащился к норе с железными челюстями на ноге. Лежал он, прикрыв глаза, постанывал от боли. Его окружили волки, сидели, пристально наблюдая за несчастным, но близко не подходили. А к вечеру волк стал грызть свою ногу. Грыз, взвизгивал, останавливал кровь, зализывал рану и снова грыз. Сколько времени он грыз свою лапу, она, тогда ещё полугодовалый волчонок, не знала.
Волк остался жив, но прыгал на трёх лапах, правой передней лапы у него не было по сустав. Она – эта отторгнутая лапа в железных челюстях – лежала под берёзой, пугая своим присутствием волков и особенно волчат.
С тех пор Волчица уяснила, что запах железа – это запах беды, запах боли…
Вдруг наверху и раз, и другой щёлкнули выстрелы, гулкое эхо прокатилось по всему лесу. В низину буерака пополз дым, остро запахло гарью. Волчица встала на ноги, насторожилась и поняла: это беда. Она уже нашла её Волка, она вслед за дымом и гарью подберётся и сюда, к ней самой и её Волчонку. Предчувствие было самое нехорошее, безысходное…
Волчица сунулась в нору, схватила зубами спящего Волчонка, поволокла его наверх. Он спросонья подумал, что с ним мать играет, начал извиваться, пытался обхватить её лапками за морду. И скоро понял: нет, матери его не до игры. Перехватив малыша зубами за шею, она стала медленно уходить от норы, ещё не решив, куда, в какую сторону надо двигаться, чтобы не встретиться с бедой.
В той стороне, куда шёл Волк, лаяла собака. Волчица стала уходить от лая в противоположную сторону. Поднялась на берег буерака и чуть не столкнулась с людьми. Они шли навстречу ей с обеих сторон. Она нырнула под густые, шатром нависшие над землёй ветви молодой липы. Подошла к стволу старой липы и медленно встала на задние лапы, передними поднимаясь вверх по стволу и к стволу же прижимая примолкнувшего Волчонка. Она слилась со стволом, пропуская людей мимо себя. Сердце её не колотилось, а медленно, размеренно постукивало. Задние ноги устали от непривычной стойки, но были готовы в любой момент спружинить и вынести её из-под липы, спастись от беды.
И люди, остро и по-особому пахнущие своей плотью и тем железом, которое несли в руках, прошли мимо.
Волчица опустила на землю Волчонка, отдышалась, вновь взяла его зубами за шею, подняла с земли и вынырнула из-под ветвей липы.
Она пошла по большому кругу к тому месту, куда ушёл Волк. Ей казалось, что беда миновала, что вот-вот Волк увидит её, и они уйдут полем в запасную нору, которая была ими вырыта на бугре, вокруг которого лежало топкое, кочкастое болото. И там они будут в безопасности, так как от норы во все стороны было далеко видно, подкрасться к ним незамеченными не могли ни человек, ни собака, никакой другой зверь.
Им надо было бы и жить в той норе, что на бугре посреди болота, но она опасалась за здоровье Волчонка, так как от болота всегда тянуло холодом и сыростью. Только поэтому жили они в сухой и тёмной норе в буераке…
Дойдя до берёз, где они зимними ночами проводили любовные забавы, Волчица остановилась. Это было их условленное место: если случаем придётся расстаться, то встречаться под берёзами. Ей казалось, что вот-вот Волк подойдёт сюда, в условленное место. Но его всё не было. Ветерок донёс до неё запах крови. И она пошла на этот запах. И вскоре остановилась поражённая: на поляне лежал её Волк. Лежал он на боку, передние ноги полусогнуты, будто он бежал. А в груди зияла рана, из которой вылилась кровь и уже запеклась.
Подойдя к Волку, она увидела его полуоткрытые глаза, оскаленные зубы. Лизнула его в нос. Ещё раз лизнула. Волк не ответил ей тем же. Она поняла – его уже больше нет и никогда не будет. Присев на задние лапы, подняв вверх нос, она тихонько завыла. Вернее, не она сама, а все её предки и потомки заголосили в ней.
Неподалёку хрустнула ветка. Волчица напружинилась, схватила зубами за шею Волчонка и рванулась в сторону. И поняла – поздно. Её окружали люди. Нет, с волчонком в зубах ей не уйти. А отдать его… Это было выше её сил. И зубы её сжались. Под ними хрустнули ещё мягкие кости Волчонка. Он слабо визгнул и тут же отяжелел, обвис безжизненно. И в ней всё застонало, заплакало, завыло: ей не дано было прерывать связь поколений, связь прошлого с будущим, а она сделала это, она прервала вековечную связь…
Бросив уже мёртвого детёныша, она рванулась вперёд. Выстрел откинул её в сторону. Но кости не были задеты, её тело было всё таким же упругим и стремительным. Она рванулась прямо на человека, остановив взгляд на его пальце. И только по своей звериной интуиции смогла на мгновение опередить новый выстрел, бросить тело в сторону.
И снова смерть пролетела мимо, выстрел её не задел. Что-то необъяснимое или кто-то необъяснимый подал ей знак: «У тебя будет Волк, у тебя будут Волчата…»
В последнем прыжке она бросила себя на человека, направив челюсть на его горло. Удар по голове опередил её зубы. Кровь залила глаза. Чья кровь: её или человека? Или и её, и его?..
Она теряла сознание, а что-то необъяснимое или кто-то необъяснимый кричал в ней: «У тебя будет Волк, у тебя будут дети…»
Ей не было дано прерывать связь прошлого с будущим…
Дух всевидящ и вездесущ. Он присутствует во всём и каждом. Но поступает каждый по своей сути…